Магазин потерянной любви
Шрифт:
— И что вы всё звоните? — вскричала Россохина. — Митя? Да, я прекрасно узнала вас, и не звоните больше.
Нет так нет. Джони не позавидуешь.
Захаров тут же загуглил её, и надо же — у Вики был свой сайт. В сущности, интернет-магазин. Она торговала подержанной утварью. Телефоны, компьютеры, бытовая техника. Vi содержала также с десяток киосков. Всё это были киоски краденых телефонов, как называл их Митя. Они располагались в подземных переходах и были разбросаны по всей Москве. Невероятно, подумал он. Как же богата жизнь обывателя. «Подержанная утварь, магазин краденых телефонов, подземный переход», — записал он в свой список артефактов. Список, таким образом, пополнялся. Сначала прутик и вот — подержанная утварь, смеялся Митя про
С Викиного портала была и ссылка на её страничку в «Фейсбуке». Захаров удивился — Вика выглядела неожиданно красивой. По сути, она завораживала. Её фотографии пленяли своей жизнерадостностью. Россохина веселилась от души. Там же присутствовала информация для поклонников: да, она счастлива, живёт с индусом, детей нет, основное кредо — торговля подержанной утварью. Теперь понятно, откуда взялся старый Джонин рассказ под названием «Подземный переход».
В основу рассказа положена непростая судьба русского гомосексуалиста. Каждый год он с завидным упорством участвует в запрещённом гей-параде. Всякий раз он приходит на Манежную площадь, там его избивают, отвозят в отделение милиции, насилуют шваброй и выкидывают в форточку. К утру гомосексуалист кое-как добирается к подземному переходу у «Алексеевской». Спустившись в переход, он облегчённо вздыхает, да не тут-то было: из магазина краденых телефонов ему навстречу выходит Вика Россохина и с одного удара сбивает его с ног. Слышен душераздирающий крик, и наш гомосексуалист падает замертво.
Товар уценён. На смену радужному настроению приходит рабочая атмосфера будней, но не в этом дело. «Подземный переход, — пишет Джони, — это немыслимая бездна отчаяния — от потерянной любви до краденого телефона».
В финальной части рассказа мы видим спускающуюся на лифте Тайку Нефёдову. Перед нею Москва-река и весь мир. Она смеётся, но в какой-то момент щурится от света, надевает солнцезащитные очки и подходит к перекрёстку у Большого Устьинского моста. На противоположной стороне улицы она замечает Хьюлет и Лизу Берковиц. Тайка машет им, кричит и зовёт, но те словно замерли. Остановились машины, застыли облака и выключился светофор. Прекратилось всякое движение и в подземном переходе на «Алексеевской». Над кассой в магазине краденых телефонов склонилась Вика Россохина — последняя Джонина любовь, а у ступенек — как лежал себе, так и лежит убитый гомосексуалист. «Эта обездвиженная картина, — заключает Джони, — и есть наше будущее. Подземный переход. На глубине и время идёт быстрей, — иронизирует он, — и жизнь существенно дешевле».
Вспоминая тот Сочельник, Митя переживал смешанные чувства. Он не сделал Vi ничего дурного, она же не стала и говорить с ним. Всё, что их связывало — это несколько вопросов о Джони в прошлом году. Джони любил её больше жизни, и вот: Захаров узнал, что Вика и вправду торгует краденой утварью. Но дело даже не в «Подземном переходе». Ясно, что тамошняя Vi — лишь образ, навеянный не бог весть чем. В реальности Россохина вряд ли убила бы гомосексуалиста. Здесь что-то другое, упорствовал Митя. Какой бы красивой Вика ни была внешне, он понимал, что её внутренний мир как минимум другой. Вряд ли она читала Бунина, Ахматову и Бродского. И едва ли Джони не знал об этом.
Ну и на что ему такая красота? Брак, не подлежащий ремонту. Кто возьмёт такой брак? Даже «Главмусор» не взял бы. Мы прекрасно помним эту канитель с «Главмусором» и «газелью». Иными словами, Вика была — что лампы Flexled. Это были изначально бракованные и весьма дорогие лампы. Их никто не покупал. Проект оказался убыточным, и «Прекрасный мир компьютеров» давно отказался от него. Именно приведенные обстоятельства и вызывали у Мити смешанные чувства.
Впрочем, не так всё и плохо. Решением проблемы он видел усовершенствование модельного ряда. Тут как с крадеными телефонами. Их продажи зависели отнюдь не от воровства,
а, как и с обычной техникой, от характеристик и стоимости. К примеру, краденый iPhone стоил в той же пропорции дороже краденой Nokia, что и новый iPhone по отношению к новой Nokia. Нравственный фактор здесь мало что значил. Джони ведь тоже мечтал об усовершенствованной модели, не сомневался Митя. Да и кто не мечтал? Сам факт потери предполагал какой-нибудь недостаток, если, конечно, речь не шла о смерти. Разбитая, к примеру, лампа по неосторожности. Нет, смерть нам ни к чему, размышлял Митя.То же, кстати, касалось и Иры Свириденко, и Медве. Как и Vi, эти модели нуждались в усовершенствовании. Свириденко на дух не переносила умных и порядочных, а Медве и не до них было. «Что толку от порядочных? — убивалась провизор. — Ни выебут, ни денег не дадут». Не говоря уже о Медве — Джони толком и не знал её. Он лишь переносил на неё образ Вики Россохиной. Этим по сути и ограничилась их связь.
Так что нет — смерть нам ни к чему, размышлял Митя, устроившись у себя в офисе и обдумывая свой первый более-менее стоящий проект относительно купли-продажи любви. Стояла среда, 27 июня 2018 года.
По его замыслу, любой человек мог заказать себе через Web виртуальную копию любого другого человека. Для создания цифрового клона предполагалось использовать фотографии, вербальные описания, переписку, а то и прутик из коллекции артефактов наподобие Митиной. Требовалось также специальное программное обеспечение, но тут как раз трудности и не было — программистов хватало. Они только и ждали работы. Готовая модель должна быстро обучаться, при работе с нею — принимать всё более реалистичный вид и совершенствоваться в зависимости от потребностей пользователя.
Хорошо бы воссоздать тембр голоса, интонацию и дефекты речи, рассуждал Митя. Запах, осязание, перепады настроения — проблем достаточно, но в целом техническая реализуемость замысла не оставляла сомнений. С другой стороны — и Митя хорошо это понимал, — он не был фантастом. Что толку попусту мечтать? Именно поэтому Захаров предпочитал торговать реальным продуктом, а не его рекламой.
Чего не скажешь о Тайке Нефёдовой. Она ежедневно продавала рекламу. Это был её основной род занятий. Сам же продукт, рекламу которого она продавала, её нисколько не волновал. Тайка и знать ничего не хотела о продукте. Производить его слишком накладно, говорила она, а потом, никогда не знаешь — пойдёт он или нет. В этом смысле все Митины идеи казались ей наивными и какими-то детскими. В её представлении он играл в Lego.
— Ты играешь в Lego, — сказала она, выслушав его затею с виртуальным клоном.
— Пожалуй, ты права, — ответил он, но уже к осени получил первую прибыль.
Сайт и программное обеспечение Митя заказал в Московском НИИ ТП на льготных условиях за счёт размещения их рекламы. В договор входили бесплатная техподдержка и разработка дополнительных функций в течение года. За всё он отдал около 10 тысяч долларов — не такие уж и большие деньги по меркам человеческого несчастья. А бед хватало. Ежедневно на сайт поступало до сотни обращений и примерно с десяток реальных заказов. Так что дело пошло.
В ноябре он затеял переписку с Хьюлет и Наташей Рёнэ. Мануилова обрадовалась. Она перебралась в Нью-Йорк, выучилась английскому и наконец нашла работу. Как и хотела, она занялась практической антропологией. «Спасибо Берковиц, — писала она. — Да и вообще, — заключила Хью, — спасибо всем».
Итак, Катя Мануилова изучала доисторические ископаемые животных. Она отыскивала их по всему свету, а затем восстанавливала внешний вид, внутреннее строение и образ жизни. Как нельзя более кстати пришлись методики Михаила Герасимова. Хью преклонялась перед этим учёным и благодарила Господа за свою встречу с Лизой Берковиц. Именно Лиза привила ей любовь к археологической науке. Не будь Лизы, Хьюлет так и торговала бы надувными матрасами на «Войковской».