Магистр

Винсент поддался импульсу, стащил с левой руки перчатку, привычно сомкнул и разомкнул пальцы, разгоняя кровь в застывшей ладони, и почти не удивился, увидев на безымянном пальце вычурное изделие из золота и каменьев. Перстень он узнал сразу: квадратный кардинальский аметист Родриго даже и в окружении цветолучивых бриллиантов спутать с другим камнем было непросто. Впрочем, через секунду перстень все равно уже находился во внутреннем кармане редингота Ратленда: украшений на себе он не выносил, даже «магических».

Податель кольца тем временем выбрался на мост. Демон был очень велик, наг и, судя по виду, довольно нагл. От него пахло морем и мокрым парусом. Магистр оглядел его с плохо скрытым недовольством: сцена выглядела гротескно и смутно напоминала сюжеты из арабских сказок. Утешало Винсента в развитии событий лишь то, что прохожие, которых почему-то сразу стало меньше, по-прежнему предпочитали вежливо не видеть необычный тандем. Состоялся диалог.

– Кто вы? – спросил Ратленд с максимальной приветливостью, которую смог вложить в этот вопрос, чтобы демон хоть что-нибудь сказал.

– Sono Strattari; si, sono Rodolfo Strattari [161] , – ответил демон так, будто это объясняло все на свете. Жаловаться было не на что, на короткий вопрос был дан короткий ответ.

– Вы знаете, кто я? – зашел Винсент с другой стороны.

– Sei il Mago [162] . Я подчиняюсь i Magi из Папской области, хотя и не всем. Теперь подчинюсь тебе.

Винсенту очень хотелось уйти с ветреного моста, от этой внезапно ставшей холодной реки, уйти одному, но он не мог. Мы ответственны за тех, кого приручили… наши предки, даже если эти «те» буквально не от мира сего.

161

Я Страттари, да, я Родольфо Страттари. ( ит.).

162

Ты маг. ( ит.).

– Мне не надо подчиняться. У меня нет дел для вас. Я обхожусь сам.

Страттари пожал голыми сине-зелеными плечами, на которых уже не блестела чешуя. Ратленд отметил, что он был сух и горяч. Магистр поднес руку к плечу демона и почувствовал исходящий от него жар.

– Теперь уже нельзя изменить, – констатировал водный дух со странным печальным удовлетворением в голосе. Чувствовалось, что ему давно не доводилось упражняться в применении социальных навыков. – Многое, что нужно, не существует, а многое, что есть, не нужно. Вы кинул мне перстень, еще когда был «ты», совсем почти мальчик. Я уже лежал в ожидании много лет… столетия. Яшмовый перстень катайца. Теперь вы отыскал своих всех, без помощи и без родителя… и я должен исполнять.

Демон говорил на чистом венето, языке Венеции (или, как вам могли бы сказать почти не существующие великодержавные италийские шовинисты, венецианском диалекте итальянского языка), и Винсенту было довольно сложно понимать его.

– Хорошо, – пробормотал Ратленд, знавший европейские легенды, в которых маги пользовались подручными-faerie; только Страттари не был… феем. Винсенту порой доводилось экспериментировать со стихиями, и вполне успешно, однако вплетать в свои проекты океаническую силу, воплощенную в Страттари, было страшновато. Скажем, за неделю до встречи с демоном наш герой накрыл двухчасовым ураганом Флоренцию, на сутки оставив город парализованным, ибо в нем перевернулось все… кроме произведений искусства. После этого «случая» премьер-министр Антонио Саландра [163] резко повел курс на выполнение обязательств перед Антантой. По сравнению с какой-нибудь цунами, какой мог стать Страттари, двухчасовой ураган, аккуратно обходящий галерею Уффици, был просто детским утренником. Даже единственный созидатель на земле не смог бы остановить второй Великий потоп.

163

Антонио Саландра (Antonio Salandra; 1853–1931), консервативный итальянский политик, тридцать третий премьер-министр Италии (1914–1916).

– Вы не хочет, – констатировал Страттари. – Я понимаю, это естественно: я широк и плосок, так как изначально возлежу с землею, а вы остер, высок и намерен наткнуть на себя небосвод. Кажется, нам нет полезного пересечения; но это лишь кажется: голубой горизонт наполнен водою. Вы привыкнет, и Страттари привыкнет.

Винсент усмехнулся.

– Похоже, у меня нет другого выхода, кроме как поверить вам и принять вас… за данность, – сказал он, сам удивляясь пролетевшему мимо него по касательной чувству радости. – Что ж, для начала облачитесь во что-нибудь, чтоб вас не приняли за представителя угнетенного малого народа, и – с той же целью – перейдите… по возможности, конечно… на более современный вариант итальянского языка.

Страттари коротко поклонился. Ратленд так же коротко поклонился в ответ и, развернувшись, пошел прочь.

– И стала золотая рыбка у меня на посылках, – бормотал он по-русски, идя мимо замка Сант-Анджело. – И стал Винсент Ратленд влады… владытчиком морским.

32. Verdun: ils ne passeront pas [164]

Наши записки стали разрозненнее, и взгляд автора выхватывает из темноты, укутавшей жизнь и деятельность магистра, лишь эпизоды, как будто свет фар на секунду освещает длинную ночную дорогу, а до рассвета еще целая вечность. Все так. Отправимся же под французский город Верден, где состоялась самая длительная и одна из самых кровопролитных битв в истории человечества, тянувшаяся с февраля по декабрь 1916 года и унесшая четверть миллиона жизней. Воевали французы с немцами.

164

Верден: они не пройдут (фр.).

Лотарингский город Верден занимает стратегическое положение на реке Мёз, утекающей из Франции в Бельгию и Голландию. Для Франции Верден – то же, что для России Брестская крепость: он сторожит северные подступы к Шампани и путь на Париж. О древний галльско-римский Веродунум, «Сильную крепость», обломал зубы еще Аттила, а после Франко-прусской войны 1870 года, корни которой пустили зеленые ростки в Первой мировой войне, Верден встроился в пару важных оборонительных линий, и они понадобились ему в 1916 году.

Винсент Ратленд, ожидавший от Верденской битвы того, чем она и стала, – чудовищной, необъяснимой и непредставимой по масштабам катастрофы и бессмысленной кровавой мясорубки, бросил свои столичные дела и отправился в гущу событий. Он собирался встретиться еще с одним старым знакомым по Китаю, главнокомандующим французскими войсками Робером Нивелем [165] , в свое время успешно воевавшим против боксеров. Сейчас артиллерийский генерал планировал знаменитое наступление, обещавшее закончить войну за сорок восемь часов при потере «всего» десяти тысяч солдат. Надежды на то, что он узнает в человеке, готовом разменять четвертый десяток, четырнадцатилетнего подростка, некогда явившегося в его пекинский штаб, было мало. Но Ратленда это не смущало: любую память можно освежить, даже память очень занятого военного.

165

Генерал Робер Жорж Нивель (Robert Georges Nivelle, 1856–1924), главнокомандующий французской армией в Первой мировой войне. Нивель служил в Индокитае, Алжире и в Китае во времена Боксерского восстания. Во время Верденской битвы Нивель был главным помощником Петена, вскоре став командующим Верденского сектора.

А еще час назад магистр шел среди старых домов возле древней верденской цитадели. Озабоченные люди спешили по делам, а промозглый февраль не добавлял жизнерадостности ни спешке, ни делам, прошитым войной, как стеганый халат. Под Верденом уже началась драка, и город за линией фронта держался лишь благодаря «Священному пути» – Voie sacree, соединявшему его с Бар-ле-Дюком. Дорога жизни позволяла надеяться, что в Лотарингии получится то, что не вышло у немцев под Ипром, у англичан под Нёв-Шателем и у французов в Шампани: выиграть одним ударом.

Наш герой, как всегда, работал на ниве сближения союзников. В конце 1915-го он снова появился в Петербурге, встретился с наследниками Извольского (сам Александр Петрович пять лет как служил послом в Париже), и уже в январе российское верховное командование отправило на западноевропейские фронты экспедиционный корпус. Слать корпус через Балтику, где свирепствовали немецкие подлодки, командование не решилось, хотя Ратленд, заручившийся поддержкой Страттари на морях, пытался уверить начальника Первой бригады Лохвицкого, что опасности Балтика не представит. Он не мог сказать военным правду о причинах, а русские не решились рисковать ста восьмьюдесятью офицерами и десятью тысячами солдат в самом начале операции. Корпус выдвинулся через Дальний Восток, порт Дальний-Далянь, миновал Гонконг, Сингапур и Коломбо, Красное море и Суэц, вошел в Средиземное море и прибыл в Марсель. «Что ж, хоть так, – думал магистр, – для начала хоть так». Последующие бригады отправлялись помогать союзникам уже из Архангельска – Страттари действительно успокоил Балтику.