Магия взгляда. Часть 1: Руни

— Хозяйка? Видали мы тут…

Ответ был непонятен, но оскорбителен. Бронвис взвилась:

— С меня хватит! Ступай за Вальгердом и передай ему, что я его жду!

Брат явился достаточно быстро. Увидев сестру, он как будто бы не удивился, лишь с легкой насмешкой спросил:

— Насовсем?

Что-то в тоне заставило вздрогнуть. За время разлуки Вальгерд опять изменился. Уже направляясь от Орма домой, Бронвис думала, что Златоглазый был должен стать таким, как зимой. Даже, может быть, хуже. Но внешне Вальгерд отличался от человека, сохраненного памятью Бронвис. Теперь в Златоглазом было нечто, что резко выделяло его из толпы.

— Он уже не похож на придворного… Одет так же небрежно, как все остальные… Не брился, наверно, дня три, если только не семь… Почему же… Почему… Что такое в нем вдруг проявилось? — уже оказавшись одна, размышляла сестра.

Очень скоро она убедилась, что Вальгерд успел превратить этот замок в притон, натащив местных шлюх для разнузданной свиты. Оставшись один, он совсем потерял стыд. Однако он не был, как раньше, просто хозяином, щедро швыряющим деньги. Для этой ватаги он стал предводителем не на словах.

Бронвис вдруг ощутила, что Вальгерд внушает страх. Люди просто боятся его. Это было не слишком привычно. В Лонгрофте его алогичные вспышки животного гнева не вызывали почтения.

— Может, отребье умеет ценить только грубую силу, способность жестоко расправиться с тем, кто посмеет не угодить главарю? — задавалась вопросом красавица.

Внешне Вальгерд уподобился этому сброду. Он теперь не носил украшений за исключением камня на черной цепочке. Но этот булыжник, покрытый налетом, похожим на ржавчину, вряд ли заслуживал право назваться дорогим самоцветом.

— Какое уродство! — подумала Бронвис, заметив у него медальон.

Ей было трудно припомнить, откуда он взялся у брата, спросить же и в голову не пришло.

Оказавшись в своей старой комнате, Бронвис пришла в ужас. Здесь кто-то явно успел похозяйничать: с двери сняли засов. Знаменитый бархатный полог, привезенный из Лонгрофта, так же исчез, как и все гобелены со стен, как и мягкие шкуры. На сундуках для одежды были сбиты замки. Половина нарядов, оставленных в замке, пропала. При виде такого погрома она замерла. Ей безумно хотелось броситься вниз и, вцепившись в рубашку Вальгерда, выкрикнуть брату в лицо:

— Ты считал, что я больше уже не вернусь?! Ты поверил, что замок лишь твой? Я ведь тоже хозяйка! Запомни!

В столице, наверно, она бы так и поступила, но здесь Гальдорхейм… До отъезда красавицы к Орму, когда Хейд бывал у них в замке, брат не посмел бы так с ней обойтись, а теперь…

Бронвис вдруг поняла, что она беззащитна: никто не решится помочь ей, она в полной власти Вальгерда. Брат может велеть своим диким дружкам обращаться с ней, как с королевой или, напротив, как с девкой или прислужницей. Может вступиться, когда кто-то слишком зарвется, или унизить ее.

Эта мысль пробудила тоску. Если Вальгерд позволил так разгромить эту комнату, вряд ли ей стоит наивно мечтать, что он станет заботиться о сестре, так нежданно вернувшейся в замок. Она лишь помеха ему!

Бронвис стал бить озноб. Осторожно присев на кровать, она плотно закуталась в плащ. Орм… Сначала он подал надежду, потом прогнал прочь… Эта ведьма из леса околдовала его… Обрекла ее, Бронвис, на муки, заставив вернуться к Вальгерду… Орм… Руни…

— Вы оба! Вы оба заплатите мне!

Но мечту об ужасной расправе прервал голос Сварты, спросившей с испугом: “Мы здесь будем жить?”

Удивленно взглянув на служанку, Бронвис ответила:

— Мы? Ты забыла, где твоя комната? Хочется верить, что звонок в полном порядке. Если я захочу, то смогу тебя вызвать сюда. А пока приберись, приведи все в порядок.

— Но я…

— Что такое?

Гнев Бронвис заставил Сварту умолкнуть, хотя ей хотелось напомнить: хозяйка сама говорила, что грязь могут выгрести и деревенщины, Сварте же нужно прислуживать только ей лично.

По счастью, Сварта быстро нашла все, что нужно. Ей были не слишком приятны бесстыдные взгляды прислужников и очень грубые шутки, однако никто не решился приблизиться к ней. Слуги не смели ее трогать, так как не знали, что значит для Вальгерда слово ее госпожи.

Оказавшись у Бронвис, Сварта сразу сказала, кивнув на дверь:

— Вам бы неплохо приделать засов.

— Знаю и без тебя! — огрызнулась красавица, всем своим видом показав, что советы служанки ей ни к чему.

Пока длилась уборка, Бронвис не двигалась. Вычистив комнату, Сварта хотела спросить, не сходить ли спросить, где ей взять гобелены, но потом передумала.

— Если хозяйка захочет вернуть свои вещи, то пусть спросит брата. Он вряд ли посмеет не выполнить личную просьбу сестры, а мне может и отказать, — промелькнуло в мозгу.

Сварта знала, что в сундуках есть белье и ковры. Уезжая из этого замка в начале весны, Бронвис, помня, что в Лонгрофте часто, приехав к хозяину, гость получал лишь пустую комнату, захватила с собой все необходимое.

Вынув нужные вещи, служанка постаралась придать помещению жилой вид.

— Здесь не слишком роскошно, но все же пристойно, — подумала Сварта, закончив.

Она справедливо ждала похвалы, но хозяйка молчала.

— Я сделала все, что могла! — наконец очень громко сказала она.

— Так иди!

Пришлось выйти. Уже оказавшись в комнатке, где она раньше жила, Сварта честно призналась, что место при Бронвис не кажется ей подходящим. Она не хотела здесь жить!

Бронвис не хотелось спускаться в центральную залу, но выхода не было. Только Вальгерд мог приказать слугам врезать засов или просто замок. Слуги не подчинялись. Не смея открыто грубить ей, они повторяли: “Как скажет наш господин!”

— Я сама госпожа! — попыталась внушить им она, но без толку.

Замок был поставлен на место еще до заката. Как видно, считая, что должен загладить вину, брат не только велел сделать это, но даже прислал гобелены и свечи. Ужин тоже подали в комнату, и этот жест успокоил ее.

— Вальгерд помнит, что мы брат с сестрой, и не хочет меня унижать! Если он допустил тот разгром, то, наверное, лишь потому, что не верил в мое возвращение. Но я здесь, и он вновь уважает меня! — промелькнула довольная мысль, чтобы сразу исчезнуть.

Как только Бронвис поверила, что все в порядке, ее сердце сжала тоска.