Магнолия Паркс

— Я его зарою, если ты хочешь.

— Хочу, — говорю невозмутимо.

Том посмеивается, и я фыркаю — и то, как он смотрит на меня и улыбается, может, для него (если бы я была способна поймать это, прочитать его мысли) в этот миг я стала чем-то большим, или по крайней мере тогда он начал это осознавать.

Улыбка проходит по его лицу и он на мгновение морщится, но именно ее причина пронизывает меня, — какой он счастливый хоть на миг успокоить меня. Замечаю, как в нем растет потребность облегчить мне жизнь, вырвать меня из всего плохого. В тот день с отцом я заметила каплю этого ощущения в нем, но теперь она расцвела в некую полноту, перерастая из желания в необходимость. Если он не против этого, то и я тоже.

Между нами происходит своеобразный и безсловесный сдвиг, который для меня не поддается определению и исследованию.

У меня появились чувства к этому мужчине? Или он просто поднялся до самого безопасного для меня места? Могут ли эти две вещи существовать отдельно друг от друга? Не знаю. Не знаю, есть ли у меня чувства, не знаю, могут ли они быть.

Но я знаю, что чувствую себя в его объятиях безопаснее, чем вне их.

И знаю, что он пахнет, как воскресное утро. Медленный, легкий, необременительный. Как свежий кофе. Новые полотенца и залитая светом комната. Дубовый мох, пачули, бергамот, лаванда.

И если Том пахнет воскресным утром, то Би Джей — субботняя ночь, проведенная в отделении неотложной помощи (не думай о Би Джее), и мне больше не хочется попадать в отделение неотложной помощи.

Он кивает в сторону двери.

— Можно угостить тебя напитком?

Я легонько ему улыбаюсь.

— Можешь угостить меня несколькими.

Мы спускаемся в бар, выпиваем пару напитков. Не слишком много, просто чтобы снять напряжение, а напряжения у меня сейчас хватает.

Между мной и Томом есть определенная легкость, которую я полюбила.

Между мной и Би Джеем есть определенная легкость (не думай о Би Джее), но теперь она другая, запятнанная изменами, разбитым доверием и сердцами, годами обид и ивой, о которой мы не говорим.

— Так что, — говорит Том, кивнув мне. — Ты его поцеловала?

Я хмурюсь, качая головой.

— Hет.

Он недоверчиво смеется.

— Hет?

Мое лицо вздрагивает в почти улыбке.

— Мы не можем... целоваться, — признаюсь ему.

Том прищуривается, глядя на меня, заинтригованный и, возможно, немного раздраженный. Но мы действительно не можем. Мы с Би Джеем — это бурная страсть и осознанные выборы, попытки сохранить ту крошечную часть нас, которая у нас еще осталась. Мы как дикие лошади, мчащиеся по краю утеса. Мы не бежим ни легким галопом, ни ускоренным шагом к любви. Мы — «Человек с заснеженной реки», срывающиеся вниз по утесу, катящиеся к неизбежному. Мы не умеем двигаться медленно. Наш вес слишком велик. Гравитация зовет, сговаривается против нас...

— Похоже на ситуацию с Pringles, — говорит он.

Я смотрю на него озадаченно.

— Как только откроешь, не сможешь остановиться, — объясняет Том, и я смеюсь.

И снова он доволен тем, что заставил меня улыбнуться.

Мы сидим там с час, и выходя из бара, встречаем Би Джея, который заворачивает туда. Генри и Кристиан с ним. Ген кажется напряженным. Би Джей пьян, я вижу это на его лице, прежде чем слышу знакомый запах.

Он фыркает, качая на меня головой.

— Классика.

Я отворачиваюсь, игнорируя его.

— Как только что-то идет не так, ты уже бежишь к другому...

— Легче, — тихо шепчет Кристиан своему другу, но Би Джей бросает на него сердитый взгляд.

— А Паркс как раз не такая уж и простая, правда же, Ингленд? — переводит взгляд на Тома, который просто качает головой.

— Кажется, ты немного перебрал, чувак, почему бы тебе не пойти проветриться, — говорит Том ему.

Би Джей качает головой, ноздри немного раздуваются, а брови сдвигаются в мрачном выражении.

— Не хочу идти проветриться, хочу поговорить о том, какая Паркс не простая.

Он еще даже ничего не сказал, а я уже чувствую себя так, будто мне кто-то дал пощечину.

— Она не уступает, — начинает Би Джей.

— ...Прекрати, — говорит ему Том.

Би Джей игнорирует.

— Она чёртова головная боль. Она капризная...

— Хватит, — повторяет Том, расправляя плечи.

— Она сама не знает, чего хочет... — продолжает Би Джей.

— Я сказал достаточно, — Том качает головой, крепко сжав челюсть, и в моем животе появляется плохое предчувствие.

— Она легкомысленная, эгоистичная...

А потом Том толкает его. Очень сильно толкает. Би Джей немного пошатывается, но он рад, что теперь есть повод пустить в ход кулаки, и бросается на Тома, но Кристиан тянет Би Джея назад, а Генри подходит вплотную к нему.

— Что ты, черт возьми, делаешь, чувак?

Би Джей качает головой, вырывается и подлетает ко мне, указывая пальцем.

— Что ты, черт возьми, делаешь, Паркс?

Наши лица так близко. Нет и десяти сантиметров между нами. Би Джей до сих пор одет в ту рубашку, в которую я просунула руку в машине, перед тем как он снова все испортил. Потому что хотел этого?

Я легонько пожимаю плечами, удерживая наши лица близко друг к другу..

— О, я просто делаю то, что хочу, — говорю ему, легонько кивая.

Меня удивляет тон, в котором я это говорю. Он такой капризный, режущий. Я смотрю в глаза парня, которого я люблю и ненавижу.

— Хочу быть здесь. Хочу быть на свидании с Томом. Вот что хочу я.

Би Джей крепко сжимает челюсть и качает головой, его глаза полны боли.

— Сколько же в тебе дерьма, — говорит он презрительно, и тогда я ударяю его по лицу рукой.

— Убирайся к черту.

Он хватает меня за запястья и держит крепко, и я не хочу, чтобы он отпускал, потому что боюсь того, что произойдет, когда он это сделает.

— Так ты этого хочешь? — кричит Би Джей, и мы катимся вниз.

Все вокруг это замечают. Мы теряем власть над собой. Такое уже случалось раз или два. Когда я узнала о Тауре. Когда он узнал о Кристиане.

Когда все, что осталось от нашей любви, — ненависть.

Том тянет меня за свою спину, вырывая меня у Би Джея, что раздражает его еще сильнее, и тот бросается с новой силой, а парни оттаскивают его назад и подальше от меня.