Магония

«Норвежские ведьмы… засовывают ветер и мерзкую погоду в мешок и в нужный момент развязывают узлы, восклицая: «Ветер, во имя дьявола», а потом разражается буря, уничтожая землю и переворачивая морские корабли…»

«Жуткая гроза длилась так долго, что егерь на тракте зарядил пистолет освящённой пулей и выстрелил в чёрную тучу; оттуда рухнула обнажённая женщина, а через мгновение буря утихла…»

И главное:

«Иногда цель волшебства не уничтожить товар, а забрать себе, утащить с поля либо в собственные закрома, либо для родных и близких».

Значит, речь идёт о пропаже зерновых. Общее в этих историях: те, кто летают на кораблях в вышине, страдают от голода. Разумно. То есть какого чёрта там можно есть? Мошкару?

В приложении я вижу, что бури, уничтожающие посевы, в большинстве мест задерживаются на несколько дней, а потом летят дальше.

Несколько недель назад разразилась сильная буря в Айове, и именно там сообщили о порче зерновых. В итоге кукурузное фермерское поле было уничтожено будто саранчой или воронами. Все початки исчезли. Несчастный хозяин упомянул, что в тот день видел орла прямо перед тем, как разразилась гроза.

Странные сообщения и рассказы возникают на обозначенной мной траектории с такой точностью, что я могу предсказать следующий пункт назначения. Что там находится за океаном к северо-востоку от Америки? Вот туда и движется эта штука. На воде нет зерна. Острова не особо плодородны, они всего лишь каменистые выступы в океане.

Понимание того, что я прав, вызывает у меня неслабый экзистенциальный кризис. Может, я почитываю работы философов, может, немного теряю связь с реальностью. Может, у Ив и Кэрол есть причины волноваться обо всём происходящем.

Я жду, что Аза упадёт с неба в мои объятия. Знаю, во мне говорит шовинист, но я всё равно представляю, как ловлю её, словно пожарный у окна.

От одной мысли об этом хочется биться головой о пол.

Если бы Аза была здесь и слышала меня, то её бы уже стошнило, потому что я теряю всё своё достоинство.

Но я не могу написать ей сообщение ни по мобильному, ни по электронке. Не могу ей позвонить.

Это хреново, Аз.

Я ненавижу это. Я напуган тем, что, возможно, не знаю чего-то важного, известного всем остальным, и пытаюсь выследить мёртвую девочку, которая даже больше не существует, мёртвую девочку, которая является лишь плодом того живого воображения, что приписывала себе Аза. Я и Аза. Живые воображуны. Наверное, мне надо просто прийти к её могиле и посидеть, проститься раз и навсегда.

Но я не верю, что она умерла. Не считаю себя безумцем.

Передо мной на экране маленькое видео, снятое на телефон девочкой в Мейне.

Самое важное длится секунду. Это корабль. Точнее часть корабля с иллюминаторами и полной оснасткой, выплывающая из облака и тут же исчезающая.

Это видео подходит к созданной по картам траектории и погодным условиям. Другие люди тоже что-то засекли. Курьёзная новость про иллюзии, небесные миражи и долгие зимы. Ведущие насмехались над жителями Мейна, мол, пить надо меньше. На «Луковице» выложили карикатуру: кучка пьяниц смотрит в небо на корабли. Всё, как говорили люди в тысяча восемьсот девяностых.

Я углядел что-то у окна Азы, в день её смерти. Заметил стаю разных птиц на лужайке. Большинство из них не соответствовало времени года. Я слышал что-то в небе в день похорон. И

не думаю, что схожу с ума.

Я не схожу с ума.

После похорон Азы, услышав её голос с небес, я вспомнил о вертолёте. Конечно.

Я знаю, что вы думаете.

«Как глупо, Джейсон, что ты не вспомнил об этом раньше».

Ага, очень глупо, потому что в них есть чёрные ящики.

Это новшество в вертолётах. Не то чтобы такие штуки есть во всех, но в скорых, вылетающих в плохую погоду, – обязательно.

Сегодня я получил то, что мне нужно, по самым надежным и незаконным каналам. Его прислали на мой сверхсекретный ящик.

Я слушаю аудиозапись с того вертолета. Сначала разговор с больницей и указание, где им нас подобрать. Представляю этот ужас. Мы снова в скорой, Аза рядом со мной.

А теперь говорит медик в машине, сообщает пилоту о состоянии Азы.

Мне приходится передвинуть курсор. Я боюсь, что услышу грохот и ужасный звук, который она издала в конце, а я не могу снова через это пройти.

Секунду спустя есть что-то ещё: пилот и медик в вертолёте говорят о буре.

– Ух ты! Она появилась из ниоткуда, – удивляется пилот.

– Глобальное потепление, – отзывается медик. – У нас всё хорошо?

– Да, всё хорошо.

Пауза.

– Погоди. Ты это видел?

– Что?

– Что за… – Шум. – Это…

– Верёвки? О боже…

И тут громкий скрежет металла, звон битого стекла, удар, царапанье и крики обоих, они пытаются что-то сказать…

Да, нет, я не могу. Не могу слышать их последние слова. Это слишком ужасно.

Мгновение спустя громкий взрыв. Пение и крики. Звук хлопающих крыльев.

Птицы.

Кто-то тихонько и хрипло спрашивает:

«Что ты такое?»

Вот и вся запись. Я прослушиваю её снова и снова. Всё вместе с первым разговором о буре, аварии, длится минуты две.

Мне надо всё обдумать. Звуки умирающих людей. Крики птиц. Последнее, что сказано до того, как бедняги упали с небес, рухнули в огне.

У семей пилота и медика записи нет. Она только у меня и у тех, у кого я её достал. Умерли не только люди из вертолёта, но и врач из скорой тоже. Он выбежал, пытаясь посигналить им, но его тело так и не нашли.

Я сижу за столом, не плачу, но…

Нет, я плачу.

«Что ты такое?»

В ту ночь Аза умерла. Пять дней спустя я услышал её голос с небес.

Нет, я не параноик и вовсе не зациклился, нет. Это не теория заговора, не одержимость, не ложные надежды.

Я уверен, если это попадет в интернет, некоторые скажут, мол, пилот и медик бредили: бушевала гроза, сказалось давление воздуха и отсутствие кислорода.

Что слова «верёвки» вовсе не было.

Но тогда что было?

За окном вдруг поднимается сильный ветер, идёт дождь. Я встаю и закрываю створку. Холодно.

«Что ты такое? Что ты такое?» – крутится в моей голове, а затем в дверь звонят.

Кэрол или Ив часто забывают ключи. В основном Ив. Она концентрируется на другом и обязательно что-то забудет. И я не исключение. Много раз в детстве меня забывали забрать из школы. Я проводил время в доме Азы, что меня устраивало.

На всякий случай я закрываю вкладку с записью чёрного ящика и иду к двери.