Македонский

Получив небольшую передышку в бою, я спрыгнул с кровати, крепко сжал ксифос здоровой рукой и намерился прикончить фракийцев, запутавшихся в плотной ткани, но на ноги поднялся головорез, который ранил меня в бок. Наемник, извергая проклятия, обогнул кровать и атаковал. Я парировал отчаянный удар, и чтобы не выпустить меч из рук схватился за рукоять ксифоса двумя руками. Лязгнул металл, зазвенели суставы, чувство было такое, будто я держал в руках отбойный молоток. Отозвалось плечо, я попятился, рука повисла, когда как пельтаст более привычный к схватке на мечах даже не повел головой. Фракиец сделал пируэт, обрушился в новую атаку, понимая, что оказался на волоске от успеха. Я сместился, выбросил навстречу прямой жесткий стоппер. Опорная нога нападавшего неестественно прогнулась в колене. Стопой, обутой в сандалии, можно было почувствовать, как рвутся связки бедолаги. Боец присел, оперся на лезвие ксифоса чтобы не упасть, но тут же попытался выпрямится, не осознав, что произошло. Нога сыграла волной, будто макаронина. Стоило отдать должное головорезу, он успел парировать удар, брошенный мной, и ответил размашистым свингом. Кулак размером с хороший спелый грейпфрут свистнул в воздухе. Не потеряй равновесие фракиец, я упал бы рядом, будто мешок, но прицел у фракийца сбился. Удар угодил в ключицу, внутри что-то хрустнуло. Я отшатнулся, а наемник завалился на пол, схватился за колено и покатился кубырем по полу. Стоило добить раненного, но освободились головорезы, запутавшиеся в хитоне. Они уставились на лежащего у моих ног соплеменника, оценили обстановку и словно по команде бросились в атаку с мечами наголо. Онемела рука после пропущенного свинга. я попытался перехватить меч другой рукой, но чуть не выронил ксифос на пол. Первый же выброшенный солдатом удар выбил из рук ксифос, причиняя новую жуткую боль, отдалось в ключице. Я рухнул на пол и приземлился на пятую точку. В глазах помутнело, понадобилось собрать мужество в кулак, чтобы не потерять сознание и остаться в строю. Наверное, воспользуйся замешательством наемники и я давно бы был мертв, но пельтасты вдруг замерли в нерешительности. Они переглянулись, решая кому уготована честь прикончить того, кого фракийцы не так давно называли своим царем и боготворили.

Головорез, чей удар сбил меня с ног, решительно двинулся на добивание, но дорогу ему перегородил второй пельтаст.

— Отойди Героз, я прикончу его сам!

Фракиец обеими руками взялся за рукоять своего ксифоса, занес меч над моей грудью, но не успел нанести удар — соплеменник с раздражением пнул его в плечо.

— С чего бы я должен отходить!

Было видно, как перекосило лицо Героза.

— Захотелось награды? — прошипел он.

— Это мне решать!

Наверное, они бы так и продолжили свой спор, а возможно между соплеменниками могла завязаться потасовка, как вдруг за их спинами вырос Пердикка, покрытый кровью с ног до головы. Телохранитель, обрывая на полуслове споривших, перерезал им глотки. Он подтолкнул начавшие заваливаться тела на пол и перешагнул через трупы.

— Прошу прощения, я мог опоздать, повелитель!

Я слышал слова телохранителя будто из тумана. Пердикка протянул мне руку, чтобы помочь подняться. Но стоило телохранителю коснуться моего плеча, как я вскрикнул. Пердикка озадаченно уставился на вышедшее из сустава плечо, и ничего не спрашивая вернул сустав на место. Я вцепился зубами в хитон, боль, будто сварочный зайчик ослепила глаза. На плече остался след от укуса, но вместе с утихающей болью возвращалась подвижность поврежденного сустава.

— Так гораздо лучше, мой…

Пердикка не договорил, из-за спины телохранителя выросли двое караульных, улепетывающих с места схватки. Наткнувшись на Пердикку, они отчаянно атаковали. Очень зря, два трупа упали на пол со вспоротым животами…

Я огляделся, не веря своим глазам. Сломанная мебель, утварь, сорванные со стены шкуры, свитки, разбитые амфоры… Все это не шло ни в какое сравнение с тем, что по периметру царских покоев лежало три десятка окровавленных тел предателей, подосланных для жестокой расправы над Александром. Леоннат на моих глазах покончил с последним оставшимся в живых наемником, которого привели с собой полководцы. Остальные головорезы Архона были мертвы. Резня в покоях закончилась полной и безоговорочной победой телохранителей, сумевших отстоять царскую честь. Были потери. Я с ужасом смотрел тела своих бойцов. Не сумел выжить Пеусест. Пал в схватке с предателями Питон. Леоннат, покончив с последним головорезом опустился на пол. Он закрыл глаза и часто дышал. Тело телохранителя было покрыто множественными ранами, а потом вздохи Леонната прекратились. Телохранитель умер на моиэ глазах. Из семи верных телохранителей, стоявших за своего царя до конца, в живых остались лишь четверо. Я даже не обратил внимания на перепуганную Роксану. Бактрийка решилась вылезти из-под кровати и бросилась в его объятия, не веря в свое чудесное спасение.

— Уходим, — послышались слова Пердикки.

Пердикка выбросил один из ксифосов, бросился к окну, решив, что самым безопасным способом покинуть покои будет выпрыгнуть из окна. Телохранитель принялся вязать хитоны друг с дружкой, чтобы спуститься вниз, поскольку мои покои находились на третьем этаже. За окном на всем протяжении горизонта простирался древний Вавилон. Непосредственно под окнами царских покоев виднелись крыши каких-то небольших одноэтажных зданий, которых здесь насчитывалось не больше дюжины, сразу за ними виднелось поле.

— Если спустимся вниз, то попадем на площадку для тренировок твоего войска, Александр, — пояснил Пердикка. — Сейчас там никого нет.

— А дальше? — я ни разу не выходил за пределы царского дворца и понятия не имею, что находится по ту сторону стен.

Телохранитель крепко затянул очередной виток своего узла.

— Ты все увидишь, повелитель.

— Исчерпывающе.

Видя, что Пердикка не настроен говорить, я не стал задавать новых вопросов, чтобы не отвлекать телохранителя от работы. От того насколько быстро и качественно Пердикке удастся повязать узлы на хитонах зависела их дальнейшая судьба. На его лбу, покрытом коркой крови, проступил пот. Роксана оторвалась от плеча Саши и обмакнула лоб Пердикки куском хитона. Телохранитель благодарно кивнул.

Мой взгляд скользнул по разбросанным у изголовья кровати клочкам пергамента из сундука Македонского. Промелькнула шальная мысль собрать их обратно в сундук и забрать с собой. Глупая затея, когда жизни подвисли на волоске. Архон, как и остальные предатели прознав о сундуке Александра не догадались об истинном предназначении лоскутков. Вряд ли они сумеют догадаться о секрете Македонского сундука в будущем, тем более большая часть листков пропиталась кровью. Выложить из них мозаику, как это удалось сделать мне, теперь получится едва ли.

— Готово!

Аристон с Лисимахом починили засов входной двери — важно было заблокировать проход в покои до того, как сюда явится подмога. Пердикка кивнул на Птолемея, которому не удавалось найти места, чтобы привязать веревку, чтобы спустилися с третьего этажа. В руках телохранитель держал канат, прочно связанный из двух хитонов. На вскидку веревка получилась в два человеческих роста в длину, с тугими мощными узлами для удобства спуска,

— Закрой наконец дверь! — прорычал Пердикка, обращаясь к Аристону, с восхищением рассматривающему канат.

Аристон встрепенулся, в последний раз проверил засов и уже было начал закрывать дверь, как вдруг остановился, вздрогнул, будто получил разряд электрическим током. Медленно обернулся и рухнул на пол замертво.

Я увидел торчавшую из его глаза стрелу.

— Бедуины! — Пердикка выругался.

Лисимах навалился на дверное полотно, но тело Аристона помешало захлопнуть дверь. Лисимах впопыхах нагнулся, чтобы убрать тело и даже успел оттащить труп, как в плечо его вонзился бронзовый наконечник стрелы. Он зашипел, отпрянул, но прежде успел захлопнуть дверь. В дверь тут же последовал чудовищный удар, чуть было разом не снесший засов.

Бедуины.

Наемники из пустыни, коим плевать царь перед ними или пастух!

Отлично владеют любыми видами оружия.

За пригорошню монет оторвут голову любому.

Архон второй раз посылал наемников, чтобы поставить точку в нашем противостоянии.

Птолемея выбила из колеи смерть товарища, он так и не нашел места куда привязать веревку, поэтому Пердикка взял инициативу в свои руки. Телохранитель подвинул к окну кровать Македонского и привязал один конец веревки к ножке кровати, а другой конец выбросил в окно. В дверь последовал новый удар и засов треснул, готовый превратиться в труху. Я, понимая, что следующий удар бедуинов распахнет дверь, не нашел ничего лучше, чем укрепить засов лезвием своего ксифоса. Тоже сделали телохранители, похватавшие брошенные предателями мечи с земли, и укрепили ими засов. Получалась надежная конструкция. Чтобы сломать подобный засов теперь пришлось бы снести с петель саму дверь. Лисимах вдруг принялся стаскивать к двери трупы предателей, блокируя телами проход.

Пердикка закончил сооружать спуск.

— Уходите, повелитель, мы прикроем! — бросил он.

Теперь с проема окна свисала заманчивая веревка. Я не сомневался, что прежде, чем бедуины попадут внутрь нам с Роксаной удастся уйти, но что станет с телохранителями, которые останутся защищать царскую честь здесь… Архон найдет самые изощренные способы, чтобы наказать телохранителей, а казнь через обезглавливание головы покажется детским баловством.

Пердикка развернулся, вытащил ксифос и бросился к двери, где уже во всеоружии стояли остальные телохранители, но я остановил его.