Макс

– Что? Как нет? Вы там совсем что ли?! Нет, подождите, это ошибка!

– Всё, до свидания. Проспитесь!

Трубку кинули со звуком секиры, упавшей на плаху. Телефонные гудки пулями залетают в моё ухо, приговаривая к сумасшествию и смерти. Что этот оператор нёс? Как нет такой улицы? Десятки лет была, а теперь нет? Да это же бред. Быть не может. И если Прибрежной нет, то куда он собрался выслать наряд, кретин этакий?!

Я кидаю мобильник на стол и хочу посмотреть в окно, чтобы убедиться в том, что Прибрежная существует.

Окно на месте, уже хорошо. Но вот за ним... Тьма. Непроглядная чернеющая тьма - хоть глаз выколи. Я ожидал увидеть свет в окнах соседних домов, сияние фонарных столбов, мерцание автомобильных фар. Хрен! Сплошная темнота. Окно, в свою очередь, не открывается, сколько ни дёргай эту проклятую рукоять стеклопакета.

Вновь падаю пятой точкой на сидение кухонного уголка, закуриваю миллионную сигарету в своей жизни, беру в руки телефон и погружаюсь в телефонную книгу. Кому позвонить? Номера покойных родителей я до сих пор не удалил - окончательно не смирился с их смертью. Друзьям же звонить резона никакого: кто посмеётся, а некоторые и пошлют. Коллеги по работе, какие-то женщины, служба поддержки, ЖЭК... В итоге, спустя пять минут, я понимаю, что звонить мне некому. Я один в этой грёбанной вселенной.

Если нет способа выбраться, а его пока что не видно, следует понять первопричину всего этого безумия. К счастью, все психозы и истерики прошли - сколько уже можно, да? В данный момент я спокоен и сосредоточен как никогда. И правда, что мне остаётся делать? Безумная беготня по квартире уже состоялась, телефонный звонок всё только усугубил, слёзы-сопли прошли. Остаётся два варианта: включить все конфорки на плите, надышаться газом и умереть, либо хладнокровно подойти к делу и выбраться из кошмара.

Перво-наперво я внимательно осматриваю кошмарную плиту-саркофаг на предмет не знаю, чего, но мой мозг заставляет меня чем-то заняться, иначе рискую уснуть, что мне совсем не хочется при таком положении вещей.

За часы моих безумств мраморный урод успел слегка измениться. На поверхность проступили знаки, природу которых мне не под силу понять. Равными столбцами они покрыли плиту сверху до низу, аккуратно нанесённые фантомным каменщиком-каллиграфистом, мерцая красноватым светом. Сама плита выдвинулась ещё сантиметров на десять, плюс-минус пара сантиметров.

Без малейшего страха, как последний в мире камикадзе, я дотрагиваюсь до причины бед моих - ничего. Всё тот же холод и ощущение чьего-то взгляда. Руны или как их там придали поверхности занимательный рельеф, и я с упоительным восхищением провожу по ним ладонью вновь и вновь, сам не знаю почему. Ладонь щиплет, но я не сразу обращаю на это внимание. Когда же пощипывания становятся болезненными покалываниями, одёргиваю руку как от огня. Начиная кончиками пальцев и заканчивая запястьем, кожу покрыли мелкие кровоточащие порезы. Я морщусь от боли, досады и своей не заканчивающейся глупости.

Следов крови на камне не осталось, но символы засияли ярче, будто в каждый сунули по маленькому светодиоду. Послышались звуки - кто-то ворочается под крышкой саркофага, могу дать голову на отсечение!

Я отпрянул. Плита пришла в движение. Как дверь шкафа-купе она ползёт в бок, медленно и величественно. Недвижимым болваном я смотрю на это действо с открытым ртом и не знаю, чего мне ждать и надо ли предпринимать какие-то попытки остановить это. Оказывается, недавние события не научили меня ничему.

Плита закончила движение и перед моим удивлённым взором предстаёт оно. Существо со скрещёнными на груди руками. Мёртвое существо. Не могу объяснить почему, но я не могу счесть это человеком. Две руки, две ноги, голова, тело - всё на месте и ничего лишнего. Но серая морщинистая кожа, покрытая коркой пыли, рот от уха до уха как будто с жутко застывшей улыбкой, чёрные туннели глазниц прямо-таки кричали о сверхъестественном происхождении этого создания. Жуткая мумия из детских кошмаров, обличённая в реальность - вот что это.

Оно не шевелится. Лежит покойником, но от этого не легче. Я смотрю на это порождение больной фантазии и не могу оторвать взгляд. Что-то манит, влечёт меня к ней, будто я встретил истинную любовь или старого друга. Может, это ангел небесный, попавший на землю, погибший от грешности и безбожности современного человека? Существо зачаровало меня. Захотелось дотронуться до него, провести ладонью по иссохшей щеке, впалой серой костистой груди, дотронуться своими губами до мёртвых губ... Сто-оп! Резко понимаю, что это не мои мысли. Кто-то пытается мной манипулировать, горсткой клопов запускает в меня чужие желания. Я одёргиваю руку, похотливо тянущуюся к мумии, встряхиваю набитой дерьмом головой и отхожу на дозволенное этикетом расстояние.

Пробую поставить крышку саркофага на место - тщетно. Мне это точно не под силу. Символы погасли, утратив кровавое мерцание, мёртвыми червями застыли на поверхности.

Я решаюсь на отчаянный ход.

Нахожу в кладовке среди мусора закрытую бутылочку с жидкостью для розжига: в тот день поход в лес пришлось отменить. На кухне взял спички.

С усердием садовника, поливающего цветы, обливаю мумию жидкостью, пока звук из бутылки не оповестил, что я вылил всё. Не пропустил ни единой точки на теле грёбанного ископаемого. Из грязно-серого, чудовище стало иссиня-чёрным. Даже капли не упало мимо - вся половина литра впиталась в эту тварь без остатка. Меня захватил азарт юного поджигателя. Дурная радость, смешанная с азартом, безумной игрушечной машинкой катается по телу, делает пару остановок в голове, прыская туда струйки безумства, накачивает кровь адреналином, щекочет кончики пальцев.

Бросаю куртку на пол, принимаю самую "крутую" позу, на которую способен, протягиваю руки перед собой - в одной руке спички, во второй коробок от них - и максимально развязным, показушным движением зажигаю спичку. Горящий огонёк летит в мумию.

Полыхнуло сразу. Я чуть ли не скулю от счастья, как довольный щенок. Мумия горит хорошо: пламя накрывает её оранжево-синим одеялом, сухой треск оповещает, что процесс идёт как надо. Я танцую от переполняющей радости. Гордость за эту маленькую победу делает меня слепцом, и я не сразу замечаю, как языки пламени уменьшаются, а потом и вовсе впитываются в мумию, как вода в губку. Моё внимание запоздало реагирует на сухой треск отрывающихся от груди рук. Нечеловеческая пасть, с трудом шевеля челюстью, пытается открыться, глазницы загораются украденным огнём.

Голова шевельнулась, скрипя деревянной игрушкой замоталась туда-сюда с лёгким тремором. Руки - сухие деревяшки - пытаются неловко, по- стариковски распрямиться. Челюсть, как у щелкунчика: вверх-вниз, вверх-вниз.

Я рванул с места. На завидной скорости вбегаю в соседнюю комнату, захлопываю дверь, поворачиваю язычок на ручке и позволяю себе выдохнуть. Только после я осознал, что из двух комнат, кухни и ванны с туалетом мой случайный выбор пал именно туда, где находится проклятое демонами зеркало!