Макс

– Да...

– Убери это, - низкий гортанный хрип, отчасти напоминающий человеческую речь, пробудил в момент.

– Что?

– Убери-и это-о!

– Что? Что убрать? Кто говорит?

– Белую защиту. Убери.

Меня будто обернуло в холодную мокрую простынь. Оно не может пройти - с солью я угадал. Оно звонит по телефону - это ненормально. Слышно, что ему тяжело даётся человеческая речь. Казалось, будто собака пытается говорить. Значит, мумия победила - упырь-то говорил хорошо.

– Ты мой. Я сдеру тебе кожу, напьюсь крови. Переломлю тебе кости. Ты умрёшь. Ты...

Я завершил вызов и отключил телефон, не желая слушать угрозы. Однако это не помогло. Звонок вновь раздался! От всей души я швыряю мобильник об стену: задняя крышка отлетела, выпустив батарею, но телефон не умолкал. Я хватаю молоток для отбивания мяса и луплю по сотовому до тех пор, пока он не превращается в груду железа. Молоток с шумом выкинул в раковину.

– Хрен тебе, тварь! У меня здесь полный холодильник еды и вода из крана! А ты там тухни, сволочь проклятая! Возвращайся в свой гроб, чучело!

Меня не остановить. Маленький напуганный человек, я ору, надрывая горло, успокаивая сам себя, самоутверждаюсь как могу. Замолкаю только, когда гаснет свет и я остаюсь во тьме. Резко наступившая тишина оглушила не хуже тяжёлого удара по голове. Замолк холодильник, гудение лампы дневного света оборвалось, не успев издать последний вздох, и даже часы стихли. Я чувствую себя слепым, глухим и абсолютно беспомощным. Вот тебе и поорал, называется. На любое моё действие у этой твари находится достойное противодействие. Я не жилец.

Жду. Жду, что мумия опять будет царапать дверь, мяукать или выкинет новый фокус. Да, я жду этого, хочу, чтобы хоть единственный звук сломал эту стену тишины, где я невольник и жертва. Но нет. Тварь словно знает, чего я хочу и делает всё в точности, да наоборот, давит морально. Надо сойти с ума, чтобы воспринимать всё с хладнокровием, не обращать внимания, забыть о том, что эта кухня - последнее пристанище, дальше только смерть. Никаких надежд на чудесное спасение или помощь извне. Я понимаю, что через час-два холодильник потечёт: лёд растает и смоет соль у двери. Тогда эта гадкая мумия получит свой лакомый кусок. Внутренний таймер без команды начал обратный отсчёт. Время пошло. Именно поэтому мумия не спешит. Она давала мне шанс выйти добровольно, но я не готов был тогда, не готов и сейчас. Не хочу умирать. Мне страшно. Я не хочу упасть в вечное небытие. С другой стороны, а где я сейчас?

Стены, что окружают меня, тьма за окнами и внутри - что это, ежели не чистилище? Может я уже мёртв и всё это заслуженное наказание за грехи при жизни? Ведь не может всего этого происходить в реальном мире, где законы физики требуют соблюдения условий, при которых на стенах не растут саркофаги, словно извращённая разновидность грибка, а двери не исчезают сами по себе. А если я мёртв, то может стоит попробовать выйти? Не может ведь человек умереть дважды - это абсурд. Хотя, кто его знает... Мёртвый я или нет, боль мне не чужда, разбитый нос и порезы на руке тому подтверждение. О душевной боли я вообще молчу.

Добираюсь до стола на ощупь - глаза упорно не хотят привыкать к темноте - обнаруживаю пачку, где покоится последняя сигарета. Там же и зажигалка. Чиркаю кремнем. Слабый, еле живой огонёк маленьким умирающим цветком пытается дать свет, но не способен на это, не хватает сил. Еле-еле поджигает он сигарету и гаснет навеки. Символично, нечего сказать.

Набираю полные лёгкие дыма и задерживаю дыхание, прикрывая глаза от сладко-запретного удовольствия. Последняя сигарета так и должна выкуриваться - медленно и с наслаждением. Это последнее счастье, право на которое я оставил за собой. Минздрав пророчит смерть от курения, а от лап мумии не слова. Ну не знаю: вредно курение или нет, но через два часа рак лёгких не покажется такой уж плохой альтернативой. Я уверен - лёгкой смерти мне не подарят. Придётся помучиться, прежде чем навсегда закрыть глаза.

Я смакую сигарету и мысленно переношусь назад, в то время, когда ещё был ребёнком.

У меня был товарищ по имени Макс. Каждое лето мы катались на велосипедах гоняли соседских собак, пытались надуть лягушек и вообще занимались всем остальным, что положено в столь юном возрасте.

Помнится, я всегда завидовал ему. Он был выше меня и лучше сложен. Хоть мы и были ровесниками, Макс всегда выглядел чуть старше, а потому пользовался повышенным вниманием у девушек, в отличие от меня. Но больше всего меня бесило, что он проворнее управлял велосипедом. На его умопомрачительные трюки сходилась смотреть чуть ли не вся деревня. Вдвойне обидно было от того, что кататься учились мы вместе и по началу даже мне приходилось помогать ему - он элементарно не мог держать равновесия. Но в итоге я стал тенью. Вечным хвостиком Макса.

Как часто бывает в таких ситуациях, Макс не замечал того, что очевидно всем. Он считал меня лучшим другом, верным товарищем и ему казалось, что мы равны во всём, и я даже чуть лучше. Это лишь сильнее подкармливало моего внутреннего беса. Макс любил меня, как друга, а я завидовал ему чёрной завистью. Что говорить - я ненавидел его всем сердцем, но общался с ним, делая вид, что всё хорошо. Наверное, надеялся получить часть внимания других людей, которое всецело получал Макс. Да и не с кем больше общаться: старшие ребята на свои тусовки брали лишь Макса, и то иногда, а с малолетками считалось позорным водиться. Так я и мучился из года в год.

Нам было по четырнадцать, когда я обнаружил кое-что, доселе ускользавшее от меня. Я выяснил ахиллесову пяту Макса.

В тот день перевалило за тридцать градусов жары. Все задыхались, от земли шёл горячий воздух, а солнце норовило поджарить нас как цыплят на гриле. Мы с Максом оседлали велосипеды и поехали на дальнее озеро, потому что на ближнем собрались все кому не лень. Часа через полтора, мокрые от пота, задыхающиеся от жары, мы доехали до "волшебного источника".

Помню, как мы тогда удивились, увидев, что от озера поднимается пар - до такой степени оно нагрелось!

Не теряя ни минуты, мы скинули влажную от пота одежду и обжигая пятки о горячий песок, побежали в воду. Я вперёд Макса рыбкой нырнул в озеро и поплыл куда поглубже, зная, что там вода должна быть прохладней чем на мели. Когда мне стало хорошо и тёплая, но освежающая вода из изнывающего от жары зомби вновь превратила меня в человека, я заметил, что Макса рядом со мной нет. Он стоял по грудь в воде и робко ополаскивался. Я прыснул от смеха.

– Макс, ты чего там трёшься? Давай сюда!

– Не, нормально. Я тут постою.

– Да ты что?! Там даже малолетки не купаются! Здесь прохладнее! Айда на перегонки до камня поплывём. Кто последний, тот коровья лепёшка!

С гиканьем и смехом я поплыл, разбрызгивая вокруг себя литры воды. Макс даже с места не двинулся. Я доплыл до него и нетерпеливо потянул за руку.

– Ну же, пойдём!

Макс нервно, даже слегка злобно, вырвался из моей хватки - при его силище это раз плюнуть.

– Да что с тобой не так? Ты перегрелся?

– Мы же друзья?
– Тихим незнакомым голосом спросил он.