Малах ха-Мавет

— Кто это?

— Не смотри, даже если ты исполнен очами, как Ангел Смерти, — процитировал Сидни.

— Красиво, — с некоторой завистью призналась Трис. — Но знаешь… от него мурашки по коже.

Он собирался смять листок, но Трис вовремя остановила его руку. Сидни посмотрел на нее, и девушку вновь обдало жаром. Один его взгляд вгонял ее в краску и заставлял сердце выпрыгивать из груди. Она тихо спросила:

— Почему вы этим занимаетесь?

— Мстим? Выполняем заказы?

Трис кивнула. Отложив рисунок, он сказал:

— Это было частью сделки.

— Сделки?

— Для нас этот мир служит перевалочным пунктом. Я не знаю, сколько их всего, этих пунктов, но здесь нас испытывают. Проверяют на прочность. И если мы проштрафимся… — Сидни выдернул из альбома еще один лист и порвал его на мелкие части, — вот что случится с нашими душами.

— Кто сказал тебе это? Бог? Ты его видел?

— Я не встречал никаких богов, — покачал головой Сидни, — только чудовищ. Чудовищ с невероятной силой и возможностями… — В его глазах шевельнулся страх, и Трис стало зябко. — И одно из них разрешило мне вернуться сюда.

С обезьяньей ловкостью Райс взобрался по пожарной лестнице и влез в открытое окно пятого этажа. Его сноровке позавидовал бы сам Принц Персии. Сидни не одобрял подобных выкрутасов и всегда ставил безопасность на первое место, однако каратель любил эффектные появления.

Из-за распахнутого окна в комнате царила стужа, тонкие занавески реяли на холодном ветру. Сквозь их прозрачную материю Райс разглядел силуэт девушки. Она скорчилась в углу спальни, уткнувшись в колени, и ее худенькие плечи содрогались от сдерживаемых рыданий. Каратель почти бесшумно спрыгнул на пол и выпрямился во весь рост. На девушку упала его тень. Она подняла голову на шорох.

— Кто ты? — прошептала она.

— Твой ангел-хранитель.

Она не раздумывая приняла его слова на веру. Каратель опустился перед девушкой на корточки. Лунный свет озарил половину его лица и бугристый рубец над бровью, из которого торчали нитки. Это нисколько ее не испугало, более того, она протянула к нему свои худые руки в синяках и ссадинах и коснулась его шрама.

— Ты пришел забрать меня в рай?

— Нет, — девушка поглаживала его рубец, и Райс прикрыл веки, точно довольный кот, — я пришел забрать кого-то другого. И в другое место.

На кровати шевельнулось одеяло, и каратель отскочил к окну, судорожно нащупывая в кармане кастет. Маленькая фигурка соскользнула на пол и сонно подковыляла к девушке. Та взяла ее на руки. Сестра? Обе были страшно избиты. Девушка молчала, но что-то в манере, с которой она качала ребенка на коленях, выдало ее тайну. Ее дитя, тоже девочка, на вид год-полтора, а ведь сама мать выглядела не старше четырнадцати. Долгое время они находили утешение друг в друге, две искалеченные души, две поломанные игрушки, и потому зов их сердец не достигал Дроу. Иногда надежда помогает людям выжить… А иногда она не только продлевает страдания, но и усиливает их.

Райс оставил их вдвоем и вышел в коридор. Зашел на кухню, включил свет, осмотрел коллекцию ножей на подставке: для хлеба, для чистки овощей и фруктов, широкий поварской нож. Неужели несчастной никогда не приходило в голову ими воспользоваться? Или она до дрожи боялась грозного бога цивилизации по имени Закон? Грош цена такому богу, если он существует исключительно для того, чтобы поощрять слабость и малодушие. Потом у Райса мелькнула другая, более утешительная мысль: безупречный мир не нуждался в его кровавых услугах. В сияющей утопии не нашлось бы места карателю вроде него.

Подходящий нож Райс так и не выбрал, зато в ванной он нашел опасную бритву. Она лежала в грязной лужице на умывальнике. Слегка старомодно, но на крайний случай сойдет. Вооружившись бритвой, Райс поднял голову и встретился взглядом со своим отражением. Из зеркала на него смотрел симпатичный рыжеволосый парень с холодными глазами убийцы.

Они немного посидели в молчании. Гость не притронулся ни к чаю, ни к бутербродам. Трис думала о существовании бессмертной души, о тех пресловутых двадцати двух граммах, которые покидают тело, когда человек умирает, о загробном мире, кишащем монстрами, о Шахате, ангеле с тысячей глаз. В кругах церковников подобные сведения произвели бы нешуточный переполох.

— Трис? — окликнул ее Сидни. У его ног лежал ворох бумажных обрывков. — Сегодня многое произошло. И пусть я успел вовремя, все могло обернуться совсем иначе. Это не твоя война, и я не хочу ставить тебя под удар. — Еще в начале этого монолога Трис поняла, к чему он клонит, и ее сердце мучительно сжалось. — Ты живая. У тебя есть своя жизнь, а я свою уже прожил. Тебе больше не стоит со мной видеться.

Его слова тяжело было истолковать двояко, и лицо Трис исказилось от переполнявших ее эмоций. Губы дрожали от гнева, на скулах играли желваки. Спустя время она сумела взять себя в руки.

— Значит, я тебе уже не нужна?

— Ты не понимаешь, — покачал головой Сидни.

— Так ты остался, чтобы сказать мне это?

— Чтобы попрощаться.

— У меня есть ключ от штаба.

— Мы сменим замок.

— Я буду ждать тебя там. Каждый вечер.

— Я не приду.

Каждый следующий удар оказывался сильнее предыдущего и ранил все глубже. Лидер умел быть безжалостным, когда хотел. Он твердо решил поставить точку в их отношениях и намеревался во что бы то ни стало донести это до Трис. Только что он сидел совсем рядом — и тут между ними воздвиглась бетонная стена. Благодаря ему за какие-то жалкие полминуты девушка прошла почти все стадии принятия неизбежного: отрицание, гнев, торги и, наконец, депрессия. Зная себя, Трис не сомневалась, что в этом состоянии она задержится надолго.

Она спрятала лицо в ладонях.

— Уходи. Пожалуйста, уходи.

Сидни не заставил просить себя дважды. Он забрал из ванной еще влажную футболку и оделся. Застегнул молнию на куртке. Стороннему наблюдателю могло показаться, что он не слишком торопился, но Трис, пребывая в расстроенных чувствах, не придала этому никакого значения. Сколько бы лидер ни мешкал, в конце концов за ним все равно захлопнулась дверь. Он еще немного постоял на лестничной площадке и вызвал лифт.

Окна комнаты выходили на фасад дома. Из последних сил Трис встала и приблизилась к окну. Темный силуэт быстро пересек белую целину перед зданием, оставляя продолговатые траншеи в снегу. Лидер не остановился и не стал оглядываться. Сидни ушел, чтобы навсегда раствориться в зимней ночи.

Хетт просматривала разложенную на столике корреспонденцию, пока хозяин хлопотал на кухне. Ничего занимательного: счета за услуги, рекламные проспекты и благодарственные открытки. Никаких задержек по оплате, через агентство нанимает няню для сына — успешный врач и заботливый отец. Видимо, отзывчивый, раз не прогнал ее взашей. Хетт неоднократно убеждалась, что дорога в ад вымощена благими намерениями. Но даже если этот мужчина — лучший в мире психотерапевт, это не помешало ему совершить роковую ошибку и довести подростка до суицида.