Малах ха-Мавет

— Свалишься на повороте!

— А ты-ы… не… повора-а-чи-ва-ай!

Они преодолели около тридцати миль и остановились на привал. На обочине остывал мотоцикл, выхлопные трубы сверкали, точно облитые медью. Сидни курил, привалившись к парапету моста. День угасал у него за спиной. Хлоя перегнулась через перила, свесила руки и завороженно смотрела, как на воде дробятся лучи. Солнце подсвечивало ее красные волосы, и они отдавали рыжиной. Она напомнила ему Лотти. Лидер внезапно задался вопросом, а что произойдет, когда она испробует на себе все цвета радуги? Начнет по новой?

— Спасибо за помощь.

— А, ерунда, — отозвалась Хлоя. Сидни, разумеется, имел в виду утро похорон Эстер. В этот раз они не заключали никаких абсурдных соглашений, и за это он тоже был ей благодарен. — Сочтемся.

Он потянулся за следующей дозой никотина. Чуть поколебавшись, Сидни предложил закурить и девушке. Хлоя взяла у него сигарету и наклонилась к огоньку.

— Как она? — не выдержал он.

— Ты о ком?

— Не придуривайся. Ты прекрасно знаешь, о ком я.

Хлоя ухмыльнулась, сложила губы трубочкой и выпустила колечко дыма.

— Ну и? Как поживает твоя подруга?

— Подруга? — переспросила она с непритворным удивлением. — Но она никогда не была мне подругой. Ты неправильно определил характер наших отношений. Или я сама ввела тебя в заблуждение? У меня нет друзей. У нас, — Хлоя бросила на него многозначительный взгляд, — никаких друзей быть не может.

— Короче, — сказал Сидни, — с ней все в порядке?

— Она замечательно себя чувствует. Покажешь, как управлять мотоциклом?

— Это еще зачем? — пробормотал он.

Хлоя настаивала, и Сидни сдался. Некоторое время он объяснял ей назначение ручек и рычагов, дал понажимать на стартер и немного поездить по поляне, отталкиваясь ногами от земли.

— А твой Видящий?

— Что насчет него?

— Он не зовет вас?

— Ты раньше не был таким скучным. Или был? — Хлоя отпустила руль и потерлась задницей о сиденье. Сидни смотрел вопросительно, не получив ответа. — Есть разные способы приглушить зов.

— Например?

— Например, — она еле заметно повела плечом, — наркотики. Но с карателями все не так просто. Лотти прямо трясло в такие моменты, хотя у нее в голове всегда не хватало винтиков. Однажды она чуть не откусила себе язык. А ты хочешь попробовать? — Хлоя провела языком по губам. — Стать моей подопытной крысой? Вместе у нас больше шансов найти лекарство от твоей головной боли. А?

— Звучит не очень заманчиво.

Хлоя засмеялась.

— У меня есть и запасной вариант.

— Какой?

— Тебе он не подходит. — И она тотчас сменила тему: — Погнали? Теперь я поведу.

— Э-э-э!

Сначала Сидни и слышать ничего не хотел, однако она так канючила, что он подумал: почему бы и нет? Он помог вывести «вдову» на дорогу и лишь тогда устроился сзади. Хлоя оглянулась:

— Готов?

— Нет.

Хлоя закинула руку назад и похлопала его по бедру.

— Не теряй бдительности, командир, — и она завела мотор, так что Сидни не расслышал следующих слов, — Черный Вестник намного ближе, чем ты думаешь.

Когда Лотти снова очнулась от забытья, Хлоя писала что-то за столом. Что произошло после того, как она ввела ей несколько препаратов подряд? Этот эпизод стерся из дырявой памяти Лотти и затерялся среди сотен ему подобных. Хлоин халат висел на стуле, она сидела в джинсах и сером свитере. В подвале запахло чем-то новым: бензином? Лотти приподнялась на локте. Что-то мешало ей двигаться свободно.

— Ты… выходила?

Хлоя обернулась.

— Конечно, — сказала она, — я же не узница, как ты. Но это так трогательно… что ты не хочешь расставаться со мной ни на минуту. И кстати… — она подергала за свитер, — у тебя очень удобная одежда. Донашиваю, как за старшей сестрой, не выбрасывать же, а ты теперь в обновках… — Хлоя скрестила лодыжки и наклонилась вперед. — Прямо зависть берет. Сидит на тебе, как влитая, и открывает ноги. У тебя длинные ноги, Лот. Мальчикам нравится. Такими можно гордиться.

Лотти опустила взгляд: на ней была смирительная рубашка. Подол задрался во время сна, и из-под него торчали худые ляжки. Двухметровые рукава были связаны в тугой узел за спиной, на ключицы давила странная тяжесть. Лотти задергалась, пытаясь освободиться. Что-то зазвякало и загрохотало: пришла в движение огромная цепь, лежавшая на каменном полу. Цепь тянулась к узнице и крепилась к ее ошейнику сзади. Внутри у Лотти все вскипело. Она захрипела и выкатила глаза.

— Ты… ты… уб… убью…

— Так, — Хлоя погрозила ей пальцем, — давай обойдемся без истерик. Подумай о других. У тебя будет припадок, и кому потом убирать? Ты очень нестабильна, Лот. Иногда ты меня пугаешь.

Скрежеща зубами, Лотти с ненавистью глядела на нее.

— Ладно, — сжалилась Хлоя, — продолжим позже. Я дам тебе поспать еще немного… а то ты слишком возбудилась. — Она взяла со стола миску, налила туда воду из бутылки, поставила на пол и ногой подтолкнула к Лотти. — Может, у тебя пересохло в горле? Пей.

Узница не шевельнулась.

— Пей, — повторила Хлоя, — сколько сможешь. Хочешь ты или нет, мне надо вывести из твоего организма остатки лекарств.

За окном барабанил дождь. Райс вновь лежал в больнице, а она сидела у его постели. Не зря ведь говорят, что история идет кругами… Хетт отдала бы многое, чтобы вырваться из этой бесконечной петли.

На первых порах они оба не ладили с Сидни. Пока Шена была жива, у Хетт и мысли не возникало, чтобы сблизиться с кем-то еще, Райс тоже ни в ком не нуждался и прекрасно справлялся собственными силами. К командиру он поначалу относился с изрядной долей настороженности, но время сгладило острые углы. Вот только Хетт упустила момент, когда это случилось. И хоть на нем все заживало, как на собаке, а врачи сказали, что на лице не должно остаться никаких следов, готесса никак не могла взять в толк, откуда берет корни его фанатичная преданность, его готовность жертвовать собой. Это порождало целый ворох новых подозрений и выводило ее из себя.

Райс почесал руку. Хетт не раз обращала внимание на его шрамы, однако не решалась ничего спрашивать, иначе пришлось бы отплатить услугой за услугу и рассказать что-то о себе. Таковым было негласное соглашение, и до сих пор готесса ревностно оберегала свои секреты. Любой вопрос о ее прошлом воспринимался Хетт как грубое вторжение в личное пространство и приравнивался к объявлению войны. Но и она постепенно привыкла к Райсу. Слишком долго они варились в одном котле.

— Что это?

— Не поверишь.

— Испытай меня.

Он сдерживался, чтобы не улыбаться. Поменьше мимики, посоветовал ему врач, если хочешь остаться красавчиком. В больнице каратель скучал, особенно досаждал постельный режим, и визиты Хетт вносили в его жизнь небывалое разнообразие.

— Ты знаешь правила, — произнес Райс.

— Хорошо.

Она закатала рукава.

— Ух ты, — сказал он. — Больно было, наверное.

— Не знаю… не помню. Теперь ты.

Он показал ей левую руку. Хетт заколебалась, и тогда Райс положил ее пальцы на свои шрамы, чтобы она ощутила, насколько они выпуклые. Какие-то скопления точек… Шрифт Брайля? Это никак не ассоциировалось у нее с Райсом. Хетт думала, что он такой же, как она… Конечно, в этом отношении у всех гулей было что-то общее, отличался лишь способ самоубийства.