Малах ха-Мавет

— Ты и его тут держишь?

— Мне надоело быть разлучницей, — пожала плечами та.

— Он же не связан. Почему он не ушел?

— Ему некуда идти.

Отреагировав на знакомый голос, Аирре пошевелился. Колдовские глаза вспыхнули, и он вымолвил охрипшим горлом:

— Ло-Лот?.. Я думал, ты… умерла.

Хлоя наклонилась и погладила его по плечу.

— Чш-ш. Она все время была здесь. Рядом.

— Да?.. — и он опять расслабился, обмяк и ушел в себя.

Лотти поморгала. Видящий казался совершенно беспомощным.

— Я ничего не пони…

— А тебе и не надо, — оборвала ее напарница. — Нож у тебя в кармане, — Лотти удивленно завела руку назад и ощупала левый карман джинсов, убеждаясь в ее правоте, — и ты знаешь, чего я хочу. Мне так надоело сидеть на лекарствах, Лот. Они лишь приглушают боль… — и она вдруг поморщилась, — и мне приходится постепенно увеличивать дозу.

Карательница вытянула балисонг. Поиграла им. Когда она вновь посмотрела на Хлою, в ее глазах появился хищный блеск.

— Что мешает мне расправиться с тобой?

— Ты могла бы попытаться, — кивнула Хлоя, — но я тебя не боюсь, да и это ничем ему не поможет. Ты убьешь его не из ненависти. А из милосердия.

— Что?..

Хлоя вздохнула.

— Хотя бы раз ты можешь поверить мне на слово? — Когда Лотти отрицательно мотнула головой, она объяснила: — В общем… ты все еще можешь выполнять для него задания, но это будет сродни самоуправству. Отсутствие Зова лишает тебя нужных полномочий. Мы здесь с определенной целью… и мы не можем взять и переложить свои обязанности на другие плечи. А ты теперь не карательница. Ты просто… — и она задумчиво пожевала губами, — никому не нужный кусок мертвечины.

— Но почему он…

— Видящие ужасно терзаются, если не могут ответить на Зов, не могут помочь тем, кто просит их о помощи. Я, конечно, накачала его успокоительными… но их эффект еще более слабо выражен, чем у гулей.

Аирре дернулся и что-то пробормотал. Его веки затрепетали. Лотти села рядом с ним, однако он, похоже, уже не замечал ее присутствия. Отголоски его страданий ударили Хлою обжигающей волной, и она покачнулась, опершись ладонью на стену.

— Докажи мне, что твои чувства настоящие, Лот, — сдавленно выговорила она, — что он их тебе не внушил. Если ты до сих пор его любишь, — Хлоя, преодолевая боль, издевательски ухмыльнулась, — ты избавишь его от мук.

Часть 8.

Глава 1.

— Он остынет, — сказал ей Райс. — Не надо никого убивать.

Хетт все-таки не удалось столкнуть их лбами с командиром, хотя она выложила ему всю подноготную. Это не произвело на него никакого впечатления: Сидни с Хетт постоянно собачились и бурно выясняли отношения. Если б каратель не знал наверняка, что это не так, то решил бы, что они еще и занимаются сексом.

— И что предлагаешь мне делать? Пока он придет в себя?

— Пошли со мной, — предложил каратель. — Познакомлю тебя со своим отцом.

И она согласилась.

Когда они прибыли на место и Райс позвонил в звонок, девушка нервно огляделась по сторонам. Каратель попросил ее одеться попроще, чтобы не привлекать лишнего внимания, и без своих многослойных кружев она чувствовала себя голой. При мысли о прежнем наряде, оставленном на произвол судьбы в примерочной магазина, Хетт охватила щемящая тоска. Почему она вообще решила сюда прийти? Из одного только любопытства? В поисках доказательств, что Райс не подтрунивает над ней или жестоко не обманывается сам? В конце концов, что это для нее меняло?

Дверь долго не открывали, и Райс позвонил еще два раза. Обрадовавшись, что хозяина нет дома, Хетт собиралась было развернуться и уйти, но Райс попросил ее еще подождать: и действительно, спустя несколько секунд они услышали пошаркивание. Дверь приоткрылась, и оттуда выглянул старик в роговых очках с толстенными линзами, которые увеличивали его глаза едва ли не втрое. Старик заморгал.

— Кто это? Не узнаю…

При его появлении Хетт ощутила еще большую неловкость. Было видно, что они его от чего-то оторвали. Может, он спал. Или пялился в телевизор, хотя куда ему с таким слабым зрением… Или чем там еще занимаются люди, которым уже ничего в жизни не интересно.

Райс подошел ближе и наклонился. Старик взял в шершавые ладони его лицо. Ощупал его нос, веки и губы, провел по волосам.

— Джаспер! — воскликнул он.

— Райс, — поправил его каратель. — Я Райс.

— А это… — нисколько не смутившись своей ошибке, старик ткнул узловатым пальцем в Хетт и прищурился, — твоя подружка?

По телу Хетт пробежала волна отвращения от мысли, что он тоже начнет ее щупать, но старик, должно быть, позволял себе такую фамильярность исключительно по отношению к близким. Он лишь внимательно посмотрел ей в лицо.

— Ага.

Райс представил их друг другу. Он весь светился от удовольствия и как будто кичился тем, что вот здесь его родной дом, на пороге которого стоит его живой отец, что он не какой-нибудь призрак, у него есть корни. Это глубоко уязвило Хетт. Прямо на ее глазах Райс обрел плоть и кровь, в то время как она сама словно бы стала тоньше и прозрачнее. Даже ее имя, то единственное, что она помнила, проснувшись в Бээр-Шахат, оказалось всего лишь выдумкой и обманом. А что, если ее родственники тоже живы? И если они до сих пор ее оплакивают?.. Хетт едва сдержалась, чтобы не фыркнуть. Какой сентиментальный бред. Разве не оттого она покончила с собой, что ее никто не любил?

В квартире пахло пылью. Раздеваясь в прихожей, Хетт несколько раз чихнула. Дверь в гостиную была приоткрыта, и она невольно заглянула внутрь, проходя мимо. Старая потертая мебель, под стать хозяину… Старик провел гостей на кухню, поставил на стол три чашки со щербатыми ободками и включил электрический чайник.

Пока Хетт таращилась на облезлые навесные шкафчики, Райс спрашивал отца о каких-то мелочах, разбирая пакеты с продуктами. Перед визитом сюда они зашли в магазин, так как старик почти не выходил из дома. Райс утверждал, что стал абсолютно другим человеком, но он заботился об отце так, как и положено сыну, и у Хетт опять зародились сомнения, а не выдавал ли он желаемое за действительное?

Зашипел чайник. Старик сначала разлил по чашкам кипяток, а потом, спохватившись, бросил в них по щепотке чая. Положил перед каждым чайную ложку и салфетку, пододвинул сахарницу к центру стола и только тогда опустился на свой табурет.

— Любишь сладкое? — дружелюбно спросил он Хетт, указывая на хрустальную вазочку с печеньем. Снова засуетился, подорвался со стула и вытащил из шкафчика пыльную коробку конфет. Сел. — Вот. Пожалуйста, угощайся.

— Спасибо, — поблагодарила Хетт, не желая показаться грубой, однако к угощению не притронулась. Печенье выглядело каменным, да и конфеты, пожалуй, лежали здесь со времен палеолита.