Малая. Жизнь после тебя

Лицо Севера выглядит еще бледнее, чем в момент как я вошла, ладонь, которой он меня касался, безжизненно покоится на груди. Наш разговор забрал у него оставшиеся силы.

– - Прости. Тебе нужен отдых. – Приподнявшись, я осторожно касаюсь губами его прохладной щеки. – Я спрошу у врача, когда мне можно будет прийти.

Улыбнувшись одними уголками рта, Север кивает. Поняв, что находиться рядом означает подвергать вреду его и без того шаткое здоровье, я медленно пячусь назад. Заставить себя отвернуться попросту не могу – я не успела надышаться им, живым, равно как и насмотреться.

– - Малая. – Голос Севера звучит приглушено, но взгляд остается сильным и волевым. – Больше не смей ни за что извиняться. Все случилось как надо. Теперь могу спокойно жить дальше.

– - Ты мне ничего не должен, -- тихо возражаю я, вонзившись ногтями в ладони.

– - Знаешь же, что это неправда. Я до хера тебе задолжал.

___

Друзья, большое спасибо за ожидание, ваше понимание и поддержку. Позволила себе немного отдохнуть без ребенка и без прод. Это было необычно и по своему прекрасно. теперь в бой)

68

В ожидании когда врач снова разрешит мне увидеть Севера, я позволяю себе прикрыть глаза и в итоге проваливаюсь в глубокое забытие. Мне снится тот страшный дом и похитители. Особенно четко я вижу Андрея. Он выглядит поникшим и потерянным, цепляется за мои руки и беспрестанно бормочет «прости».

– - Малая… Эй… Очнись-ка, -- доносится издалека смутно знакомый голос.

Дернувшись, я распахиваю глаза и вижу перед собой озабоченное лицо Игоря.

– - Еле добудился. Думал уже Тимура вызывать, чтобы тебе рядом с Севером койку выделил.

Я сажусь. Рубашка прилипла к спине, щеки и шея тоже мокрые. Во сне я много плакала.

– - Со мной все нормально.
– бормочу, предпринимая безрезультатную попытку встать. Ноги не держат и голова сильно кружится.

– - Так, ну-ка сиди.
– - Игорь, исчезает и спустя несколько минут появляется с двумя чашками кофе и тарелкой, на которой лежит бутерброд с ветчиной.

Поблагодарив его, я с жадностью впиваюсь в хлебный мякиш. Еще никогда еда не казалась мне настолько вкусной.

– - Надо Нину попросить, чтобы у тебя анализы взяли, -- задумчиво произносит Игорь, оценивающе меня оглядывая. – Бледная больно.

– - Не надо. – Калории возвращают мне бодрость, и голос звучит гораздо увереннее. – Я дождусь, пока можно зайти к Северу и домой поеду.

– - К Северу ты еще пару часов не попадешь. Он сказал, чтобы ты не ждала, а отправлялась домой восстанавливать силы.

– - Я нормально себя чувствую…

– - Возражения не принимаются, -- перебивает Игорь. – Распоряжение нашего пациента. Я отвезу. Встать-то можешь?

Нахмурившись, я смотрю себе под ноги. Если можно увидеть Севера через пару часов – я готова подождать.

– - Наболтаетесь еще, -- усмехается Игорь, словно прочитав мои мысли. – Ему тут еще минимум неделю лежать. У тебя тоже ночь была сложная. Надо поспать нормально и переодеться.

Я готова признать, что он прав. Как минимум, необходимо сходить в душ и сжечь эту чертову одежду. Часа за три как раз управлюсь и сразу вернусь сюда.

– - Ну что, поехали? – Он протягивает мне ладонь.

Решив не прибегать к предложенной помощи, я осторожно встаю. Колени все еще слабые, но это можно перетерпеть. Завтра будет лучше.

– - А что врач говорит? – спрашиваю я, когда мы оказываемся в машине. – Северу наверняка понадобится специальный уход?

– - Уход? – Игорь иронично на меня косится. – Обычно он никого к себе не подпускает, но ты попробуй уговори. Вдруг получится.

– - Он ведь чуть не умер, -- бормочу я. – Ему нужно восстанавливать здоровье.

– - Как только Тим его отпустит, он сразу рванет делами заниматься. Ему бы по-хорошему на море или в санаторий. Предложи ему совместный отдых на недельку-другую. Дави на то, что самой нужно здоровье поправлять.

Я смущенно отвожу взгляд.

– - Боюсь, у нас не такие близкие отношения.

Игорь смотрит с любопытством.

– - Что, правда? А так и не скажешь. Не упомню, чтобы мы ради кого-то неблизкого по щелчку срывались. Паспорт Север ведь сам тебе вернул?

Несмотря на симпатию к нему, отвечать на этот вопрос не хочется, поэтому я храню молчание.

– - Понятно, - ворчливо доносится через несколько секунд. – Два, блин, партизана. Адрес напомни, кстати. Нужные вещи собери и спускайся. В душ можешь, в принципе, и у себя сходить, но лучше бы погодить до места. А то я к своим хочу – сил нет. Мелкая мне уже телефон оборвала: папа когда приедешь?

– - А я разве не дома останусь? – Я смотрю на него в растерянности.

– - Север сказал, отвезти к нему. Я с ним согласен. Пока он в больнице – так безопаснее.

Я закусываю губу, чтобы спрятать радостную улыбку. Мысль о том, что можно не возвращаться в ту холодную безликую квартиру, вызывает облегчение, а нежданная забота – прилив тепла.

«Это наша» – всплывает в памяти.

Оставшуюся дорогу к дому я сражаюсь со слезами - на этот раз это со слезами счастья. Большая часть моей жизни была сопряжена с одиночеством и расставаниями, и потому ощутить себя частью чего-то сильного и настоящего для того отщепенца как я – истинный подарок судьбы.

Если бы золотая рыбка спросила о трех моих желаниях, я бы не нашлась с ответом. В данный момент у меня есть все.

69

Мой план немного отдохнуть и вернуться в больницу терпит фиаско. По-крайней мере, вторая его часть. После того как Игорь оставляет меня в квартире Севера, я отключаюсь на диване в гостиной, не успев принять душ. Мое физическое состояние не позволяет даже из любопытства оглядеться вокруг.

Просыпаюсь уже затемно. Оглядевшись, вспоминаю, где нахожусь, брезгливо стягиваю с себя брюки и рубашку и, щелкнув выключателем, иду на поиски кухни. Жутко хочется пить.

Квартира Севера оказывается раза в два больше той, в которой я жила, поэтому приходится немного поплутать. Воздух в комнатах пахнет им, отчего я невольно вдыхаю глубже. В этой квартире мне нравится абсолютно все: и светло-горчичный цвет стен, и дорогая мебель из массива, и узорчатые ковры, которые добавляют изюминки общей сдержанности интерьера. Здесь определенно потрудился хороший дизайнер, и будь он сейчас здесь – я бы рассыпалась в дифирамбах. Мне редко нравился что-то настолько, чтобы ничего не хотелось изменить.