Мальчик в шкафу

Беспокоясь за женщину, я собрала мелкого, собралась сама и пошла.

Что могло случиться с нами в парке у дома?

Мы бывали там каждые выходные!

Ходили втроем, конечно. И наш “Маугли” привык кататься на руках и виснуть на плечах. Или наоборот, смотря по настроению.

Но я ведь не Вернон.

Мальчишка погулял, побегал, испачкался. Это сделано.

А покататься?

Нет.

Он захныкал.

Нет.

(доктор Спок советует сохранять спокойствие и невозмутимость, настаивая на своем).

Мелкий шлепнулся на попу, прямо где стоял, поднял ручонки к небу, столь жестоко лишившему его покатушек, и заревел в голос.

Мне мама еще и наподдала бы, чтоб появился весомый повод пореветь.

Но я же привязалась к нему. Столько уже пережито.

Я не смогла просто стоять и смотреть.

Дура.

Я присела перед ним на корточки и успокаивающе проговорила:

“Я не могу взять тебя на ручки, мне нельзя. Мы ждем твоего мааленького кузена. Не могу”.

И погладила сперва чернявую макушку, а потом свой живот.

Ребенок очень внимательно посмотрел на меня, подумал себе что-то там. И снова попросился на ручки.

Вот бестолочь!

Не мо-гу!

И тут по животу как-будто ножом полоснули.

По ногам потекла кровь.

Я обхватила себя двумя руками, защищая своего малыша.

Кто-то что-то испуганно говорил. Незнакомая мне девушка убежала в ближайший магазин – вызвать скорую.

Когда меня укладывали на носилки, я вцепившись в чью-то руку все твердила: “Скажите Вернону, что ребенок остался в парке. Ребенок остался в парке”

Меня подняли в машину. Прежде, чем двери захлопнулись я успела услышать:

– Чего это она?

– Бредит. Наверное, напугалась, что выкидыш.

Врачи спасли моего малыша.

5 дней я пролежала на сохранении.

Все это время Вернон, бедолага, вел хозяйство один.

Но вот когда меня выписали, я, пожалуй, впервые почувствовала, что домой возвращаться как-то страшновато.

Нет, я, конечно, сама себе враг.

Воспитывая супермена, надо четко следить за своими словами и его руками.

И сокращать контакты до минимума.

Ему покажется, что он отвесил дружеский подзатыльник или пихнул, а нас с Верноном размажет по стенке.

Не подходить, не гладить

Не утешать, когда ревет.

Не брать на руки.

Вообще, как можно реже прикасаться.

Иначе обязательно навредим или себе или ему.

Но не так это просто.

Мальчишка агукает в манежике, рад меня видеть, не понимает – где я так долго была?

Что, поросятина, хочешь быть единственным ребенком в семье?

Эгоист несчастный!

Я тоже эгоистка.

Не хочу опять в больницу.

Держи бутылочку и не крякай.

Вернон скоро превратится в свою тень.

Он слишком много на себя взвалил.

Слишком перепугался.

И слишком привязался к мелкому.

Нельзя просто вычеркнуть почти полгода совместного агуканья, замены пеленок и беготни по парку.

Но своего нерожденного ребенка жальче.

Первую неделю после моего возвращения жили, как при тикающей коробке.

Сапер приехать отказался, а о край постоянно спотыкаешься и думаешь – сейчас й*****.

Но взрыва все нет, на коробку начинаешь кидать ключи и зажигалки. А тиканье используешь как метроном.

Мы опять привыкли к странностям.

Постепенно отучая мальчишку проситься на руки.

Нет, паршивец, нет!

Забыл, чем прошлый раз это для тетушки Пэт кончилось?

Это ты виноват был! Вот я тебе!

Иди ногами! Быстро иди!

Однажды Вернон вернулся с работы с совершенно серым лицом и сказал, что “Креббит” готовит рейдерский захват “Граннингса”.

Я угадала только название нашей маленькой фирмочки.

Нет, я неоднократно слышала словосочетание “рейдерский захват” по телевизору и читала даже. Но как-то не вникала в подробности – как конкретно, в деталях, его проводят и как нам этому противостоять.

Муж хлопнул виски, которое я, как положено хорошей жене тут же накапала для успокоения, вместо корвалола, потер лицо ладонями и сказал, что денег в семье будет еще меньше. Сейчас все, что только можно, придется бросать на спасение “Граннингс”.

А с деньгами и так был не фонтан.

Фирмочка пока развивалась и больше тянула на себя, чем приносила прибыль.

Да еще наши, как их муж окрестил, “демографические проблемы”.

Приходилось платить за многие вещи, которые до этого я делала сама: глажку, уборку...

И все витамины, фрукты, рыбий жир – все тянуло деньги.

Детское питание, моющие средства, починка телевизора и посудомоечной машины – опять расходы.

А техника рядом с мелким ломается – ужас просто. Я говорила, нет?

Больницы вообще отжирали деньги, словно я не к докторам хожу, а к стае фунтоядных крокодилов.

И ходила я туда удручающе часто.

Была на особом учете, как коллекционер патологий.

Нет, мелкий больше не чудил.

И так хватало и нервов и нагрузок.

Я так хочу тебя, сыночек!

Но мне так сложно тебя нормально выносить!

Твоя мамочка так виновата перед своим Дадлипусечкой.

Да, УЗИ показало, что у нас мальчик.

И как утягивать пояса, с моим-то пузом?

Потянулись черные дни.

Вернон почти что переселился в офис, ночуя там на диванчике в приемной.

Я попросила его развернуть стол так, чтобы он сидел спиной к окну в своем офисе на 9 этаже. А то мало ли.

Он поклялся, что сделает.

я так легко плакать стала!

Пока терла плиту, маленький террорист залез в мойку и принялся за дело: окунал ложки в мыльный раствор и складывал к чистой посуде.

Да что ж ты делаешь, поросенок!

Спустила его на пол.

Меньше, чем через минуту он уже восседал на прежнем месте и с упоением лупил половником по какой-то кастрюле.

Ох, ну хоть так!

Зато точно слышно, что он нигде не шкодит.

Уважаемая покойная сестрица.