Мальчики в розовых штанишках. Очень грустная книга

Депутаты Госдумы России рассматривали проект Договора об общественном согласии.

— Мы сейчас как в ресторане: кто ест яства, а кто моет посуду, — заявил лидер ЛДПР Владимир Жи­риновский.

Представитель ПРЕС Вячеслав Никонов, кстати, внук Молотова, не согласился с лидером ЛДПР:

— Речь в Договоре об общественном согласии идет не о еде, а о правилах поведения за столом. Надо договариваться не бить по голове официанта, не смор­каться в скатерть и так далее.

ЧТО ТАКОЕ СОГЛАСИЕ

В Госдуме очень много умных людей, не говоря уже об образованных.

Сижу перед телевизором. На экране— российский канал. Выступает землячка российского президента де­путат Екатерина Лахова:

— Согласие между представительной властью и правительством будет тем моментом, на который можно нанизать процесс, в который бы все вступили...

Жгуче завидую всем, кто умеет просто говорить о сложном!

ПРОПИВАЛ АВАНС, А ЗАРПЛАТУ — В СЕМЬЮ

Эдуард Лимонов — известный романист, полити­ческий деятель. В 1993 году дал ряд метких портрет­ных характеристик руководителям России и их окруже­нию. С его оценками многие не согласятся, они спор­ные, но писательский взгляд точен и убийствен.

О Горбачеве:

— Горбачев плохо говорит по-русски. С деревян­ными такими истовыми интонациями, с какими в со­ветских фильмах говорили «честные ребята». Фран­товат. Шляпка-пирожок на лысине. Маленький чело­век, попавший в главы великой державы. Акакий Акакиевич.

О Ельцине:

— Ельцин по сути своей тоже похож на всем знако­мый (иной, чем горбачевский) тип «честного мужика», соседа, пропивающего только аванс, а зарплату — в семью. Потому и выбрали.

О Боннэр:

— Мадам Сахарова, женщина, похожая на клад­бищенскую ворону. Восточная неряшливая дама с па­пиросой, с которой падает пепел. Кухонный диктатор. На кухне в нечистом халате принимает депутатов, ругает, наставляет их, отдает приказы. Профессио­нальная вдова, пережившая «фитиля» («эпохи трепет­ный фитиль» назвал ее покойного мужа поэт Вознесен­ский). От долгого общения с милицией, диссидентами, отказниками и более всех — с зэками в ней что-то от зэчки. Печать зоны.

О политиках:

— Политики нет. «Бояре» бегают из лагеря в ла­герь, как во времена лжедмитриев, успевая за сезон сменить «политические убеждения» полдюжины раз. Все время в бегах: от КПСС к Горбачеву, от Горбачева к Ельцину, от Ельцина куда? Национализм входит в моду, скоро будем ждать наплыва «бояр» во Фронт национального спасения? Бородатые, в пышных шап­ках, самые что ни на есть лукавые бояре, как в XVI веке. Поневоле поймешь царя Ивана Васильевича Грозного, окружившего себя опричниками...

ОБЪЯСНИЛ, ЧТО ЗНАЧИТ ЛЕЧЬ НА РЕЛЬСЫ

В дни подготовки к апрельскому референдуму 1993 года наконец-то был открыт секрет знаменитого ель­цинского обещания лечь на рельсы. Словоохотливый вице-премьер Владимир Шумейко объяснил населе­нию, что Борис Николаевич использовал обычный ри­торический прием, как это делали до него многие политики.

Нашлись любознательные россияне, не поленились заглянуть в словарь иностранных слов. Риторика там объясняется как теория и искусство красноречия, а так­же как насыщенная, красивая, но малосодержательная речь.

Попадают ли в список риторических абсолютно все указы и обещания президента или только отдельные? Как их распознать?

Ничего, поживем, узнаем, иронизировали газетеры. Должен же кто-то разъяснить, что хотел сказать Шу­мейко.

ЗА МЕНЯ ОСТАЮСЬ Я

Апрель 1993 года. Перед отлетом в Ванкувер Борис Ельцин дает у трапа самолета прощальное интервью.

— Кто остается за вас?— спрашивает корреспон­дент.

— Я сам.— Ответ веселый, бодрый.— Телефон и в машине, и в самолете есть. Я ручку управления не отдаю. Как и кнопку.

Президент улыбается. Успокоил народ.

Одна из московских газет, комментируя этот ответ, написала: стало быть, президент никому не доверяет. Даже своим. По телефону управлять страной? Ведь когда в Ванкувере день, в Москве ночь.

ОН УЖЕ НА «ТЫ»

Из ванкуверской хроники.

— После первой двухчасовой встречи с глазу на глаз взаимопонимание достигнуто, президенты пере­шли на «ты», — восхищенно ворковали телеведущие.

Всего два часа, и уже на «ты»? Можно только догадываться, чья была инициатива. Клинтон-то ведь младше возрастом.

А теперь представьте: в Токио встречается «семер­ка», Клинтон со всеми на «вы», и только с российским президентом на «ты»...

ДЕЛАЕТ УСИЛИЯ В СТОРОНУ

Из выступления пресс-секретаря президента В. Кос­тикова на собрании интеллигенции в Центральном Доме литераторов:

— Было бы, наверное, наивно требовать от прези­дента, чтобы он в одночасье, а я думаю, что этого вообще нельзя сделать, стал таким человеком, как

Сахаров. Или таким человеком, как Пастернак, или как Цветаева. (Смех, аплодисменты)... Но президент делает усилия в этом направлении (смех, аплодисмен­ты)... я имею в виду— в сторону Сахарова. Президент понимает ущербность этой ситуации, делает усилия в направлении движения к интеллигенции, хотя каж­дый шаг, надо быть откровенным, дается ему непро­сто. Ему легче разговаривать в толпе с рабочими, с бывшими партийцами, директорами заводов. Ему труднее находить общий язык с интеллигенцией. Я ду­маю, что это обстоятельство нужно понимать и быть снисходительными...

ЧТО НАША ЖИЗНЬ? ИГРА

Уход Полторанина, Бурбулиса, Попова, Мурашева, Старовойтовой, Шелова-Коведяева, закат полити­ческой карьеры Афанасьева, Станкевича, Румянцева — свидетельство несостоятельности демократов-полити­ков на поприще государственной деятельности. К та­кому грустному выводу пришел в начале 1993 года высокопоставленный чиновник Николай Гульбинский, которого демократия вознесла после августа 1991 года в незнакомые и непонятные кабинеты и коридоры власти в Белом доме и Кремле.

— Что характерно для демократов? — спрашивает он. — Игровое восприятие жизни. «Пофигизм» полиц­мейстера Мурашева, записки Шелова-Коведяева чи­новникам МИДа на салфетках с банкетного стола, «неправильное», а потом «правильное» выступление Козырева в Стокгольме — все это явления одного порядка. Мир — театр, и демократы увлеченно играют роль государственных людей.

По мнению прозревшего Гульбинского, в целом эта игра проиграна. «Мальчики в розовых штаниш­ках» покидают политическую сцену. Наверное, гово­рит он, будет и в самом деле лучше, если они из политики уйдут.

Запомнился портрет этих «мальчиков» — перевер­тышей, ловких, способных, всезнающих, циничных, дипломатично-неопределенных, и предельно, ну прос­то потрясающе беспринципных:

— Вчера — консультант ЦК КПСС и как следст­вие — марксист: квартира на улице Димитрова, персо­нальная «Волга», кабинет на Старой площади, АТС-1, АТС-2 (для не служивших в «аппарате» поясняю — пра­вительственная связь), дача в Усове, Четвертое управле­ние Минздрава, загранпоездки... Сегодня— демократ и как следствие— крайний антимарксист, эпигон Колаковского, обличитель «мертых догм» и «бездушной Сис­темы», консультант или советник администрации прези­дента — и та же квартира, кабинет все там же, а иногда тот же, номера АТС сохранились, дача уже приватизиро­вана, правительственный медицинский центр, уже вне контроля Минздрава, зарубежные поездки чаще, чем прежде, банкеты, презентации, «устричные балы»...