Мальчишник. Райское наслаждение

— Что такое? Ты же понимаешь, что я о сексе. Таком ни к чему не обязывающем акте взаимопомощи, о котором можно через пять минут забыть, — не унималась я. Моя настойчивость вовсе не означала, что я была готова прыгнуть в объятия первого встречного, но все возрастающая перспектива реальности этого события меня возбуждала. Волнение на лице Лады подхлестывало меня.

— Я познакомила тебя с Лузгиным. Я была свидетельницей на вашей свадьбе, и ты можешь говорить мне такие вещи? — гневно сверкая потемневшими от возмущения глазами, прошипела Лада. Время от времени в определенных ситуациях она переходила на такой тон, что показывало, что терпение ее не безгранично.

— Не получилось из нас идеальной пары, — я прикинулась наивной. — Я снова стала той ненасытной девицей, которой была долгое, заметь, время. Этот период длился не два, не пять и не девять месяцев. Я была тогда почти счастлива. По крайней мере, я получала удовольствия!

— Вася… — дрожащими пальцами Лада пыталась вытащить ключи из замка зажигания. Не знаю, зачем она это делала, ведь я думала, что в магазин она пойдет без меня. — Пойдем за тортом.

— Ты без меня не можешь?

— Не могу, — буркнула Лада, выходя из машины. — Тебя нельзя оставлять одну.

Мне пришлось подчиниться. При этом я чуть не сломала каблук. Это были мои любимые босоножки, которые так подходили к тому образу, который я нарисовала для себя сегодня. Словно голубое облако я впорхну в Варькину квартиру, получу приветственный поцелуй и поспешу увидеть, какое впечатление мой вид произведет на Алексея. Зачем? Наверное, это от Лады. Она в последнее время хочет, чтобы все представители мужского пола были от нее без ума, а я вот заразилась этой ее не самой лучшей чертой. Заразилась на время, думаю, на один-два вечера. Я понимала, что это меня не украшает, но ничего не могла с собой поделать. Со мной произошла перемена, которую я объяснить не могла. Я действительно словно вернулась на несколько лет назад, туда, где у меня не было обязательств, не было планов, а была лишь всепоглощающая жажда удовольствий.

— Здравствуй, Василиса! — услышала я восторженный голос и, резко повернувшись, увидела Платона.

Наверное, во всем магазине не было больше ни одного такого вытянувшегося лица. Я онемела, борясь с желанием потереть глаза. Как в детстве, когда во что-то не хочется верить, я терла глаза до рези, до красных зайчиков, а потом резко открывала. Естественно, каждый раз меня ожидало очередное разочарование. В этот момент я не стала прибегать к детской привычке. Я нашла в себе силы улыбнуться.

— Здравствуйте, — я подчеркнуто обращалась к нему на вы.

Лада рассчитывалась за торт, бросая на меня испепеляющие взгляды. По-видимому, она увидела мое смятение и постаралась как можно скорее оказаться рядом. Пока я соображала, что должна спросить или сказать, Платон откровенно разглядывал меня. Его голубые глаза снова напомнили мне глаза Левы. Это сравнение должно было заставить меня трезво оценить ситуацию и исключить какое бы то ни было продолжение. К тому же, мне казалось, что он смотрит на меня глазами мужчины, с которым у меня все было, абсолютно все. Это пугало меня, заставляя вернуться к событиям памятной ночи. Меня так и подмывало сказать какую-нибудь дерзость в адрес тех, кто приходит в дом к порядочным людям без приглашения и оставляет после себя полный хаос. Я все раздумывала над первой фразой, как к Платону подошла невысокая молодая женщина, миловидная, с такими же огромными голубыми глазами. Только эта пара глаз смотрела на меня иначе — изучающе. Так смотрят, когда видят кого-то в первый раз.

— Познакомься, Рита, это Василиса, — Платон снова был верен себе. — Василиса, это Рита.

— Привет! — небрежно кивнула та. Я тоже кивнула и улыбнулась.

Платон все сделал так, как будто я мечтала познакомиться с его спутницей. Она держала в руке пакет — наверняка взяла что-то из выпечки, другой рукой поправила воротничок на безукоризненно белой рубашке Платона. Я сразу поняла, что она ее и стирает, и гладит, а потому демонстрирует свое право на этого мужчину. Она словно говорит, что ей безразлична Василиса, а вот ее работа должна быть замечена. Мне стало неловко, потому что я вдруг снова ощутила прикосновение сильных рук к своей груди, почувствовала, как проворные пальцы скользят по телу, отыскивая эрогенные точки. Как легко ему это удалось! Он заставил меня желать его! А теперь я испытывала ревность к этой милой женщине, которой не было до меня никакого дела. Было очевидно, что она торопится покинуть магазин, а я только мешаю. Она даже не подозревает, что Платона и меня связывает нечто большее, нежели эти многозначительные улыбки. Она снисходительно посмотрела на меня, как бы давая понять, что знает слабости своего спутника, но относится к ним как шалостям любимого ребенка.

В этот момент к нам подошла Лада и, вопросительно глядя на меня, замерла с тортом в руках.

— Познакомьтесь, это Лада, — в свою очередь я представила подругу. — А это Платон и Рита.

Лицо Платона выражало ту степень восхищения, которую может вызвать очень красивая женщина у мужчины, способного оценить ее с первого взгляда. Рита улыбнулась, но было ясно, что она уже тяготилась нашим обществом. Говорить было не о чем. Но Платона это не смущало. Он изучал Ладу, время от времени бросая на меня оценивающие взгляды. Я почувствовала себя неловко. Словно из нас двоих он выбирал одну. Что за этим последует, я даже не хотела фантазировать. Я никак не могла взять в толк, как Платон позволяет себе такие откровения на глазах у своей спутницы! Наверное, она, бедная, привыкла к его отклонениям от верного курса, прощает ему все, потому что любит и хочет быть рядом. Ужасное положение. Мне стало жаль Риту. И еще я решила все высказать Ладе начистоту: зачем она раскидывает свои сети к месту и без? Нужно ограничивать непомерное желание всем нравиться. Я знала, как заразительно такое поведение, поэтому не видела иного выхода, как высказать все. Как только мы окажемся одни, я ей все скажу. Пусть призадумается.

— Времени прошло совсем немного, но я, по правде, ждал, что ты позвонишь, — извинившись перед Ритой и Ладой, Платон взял меня за локоть и отвел на пару шагов к выходу из магазина. Краем глаза я увидела, как женщины направились к другому выходу. Они о чем-то разговаривали, и мне ужасно захотелось узнать о чем.

— Я не позвонила, потому что… — почему я должна оправдываться? К тому же, он делает вид, что между нами ничего не было. Так было или не было?! Кто мне сможет объяснить? Я решила играть ва-банк. — Мне хватило одной безумной ночи.

— Ночи?

— Да.

— Мне показалось, мы удивительным образом сталкиваемся там, где продаются разные вкусности. Вспоминаю твою тележку в супермаркете, нагруженную сладостями, и недоумеваю, что ты здесь забыла, дорогая Василиса?

— Ваша тележка тоже была нагружена! — возмутилась я, решив, что его замечание вопиюще бестактно. — Что вы здесь делаете?

— Помогаю сестре выбрать печенюшки. Она у меня сластена. Ей трудно решиться, она хочет все и сразу, — ответил Платон, делая ударение на последних словах.

У меня камень с души свалился, значит — сестра! И я сразу заулыбалась. Рита стала мне еще милее, чем в первый момент знакомства. Я заметила, что она и Платон очень похожи. Конечно же, те же глаза, белокурые волосы, прямой нос, только у Платона он несколько великоват, что его совершенно не портит, одинаковая манера говорить. У меня посветлело на душе. Такого со мной еще не бывало. У меня еще не было случая, чтобы я мучилась ревностью, подозревая любимого в измене. Хотя что я выдумываю, у меня муж, а кто такой Платон?

— Ты снова задумалась и, подозреваю, готовишь план отступления. Опять спешишь?

— Да, — коротко бросила я, уходя от разговора.

— Только не говори, что спешишь к подружке, — улыбка озарила его лицо. Я всматривалась в лучики морщин, которые разбегались от внешних уголков глаз, и думала о том, что еще не уразумела в достаточной мере силу улыбки. — К тому же, если она сопровождает многозначительными взглядами.

— Лада? — я быстро глянула в ее сторону. Она все еще разговаривала с Ритой. Им ничего не оставалось, как, дожидаясь нас, поддерживать вежливую беседу ни о чем. Даю руку на отсечение, что о погоде они уже поговорили. Да уж, моя подруга не в восторге от навязанного ей общества. — Мне действительно пора.