Мальдивы по-русски. Записки крутой аукционистки

Под эти приятные разговоры мы подошли к моей игрушечной «Mini», которую я уже мысленно окрестила Дюймовочкой.

– Ты сейчас куда? На работу?

– Да, на проспект Мира.

– Ну и я с тобой. Мне ж надо где-то часа три поскитаться, устать, косметику размазать, чтобы достовернее было. Поехали!

Я уверенно села за руль своей (!) машины. Включила зажигание, тронула рычаг коробки-автомата.

Моя Дюймовочка тронулась с места плавно и изящно, будто поплыла. Я лихо крутанула руль, выезжая с парковки на трассу, и тут же меня оглушил противный омерзительно-громкий гудок: мимо, едва увернувшись от изящного носика моей «Mini», пролетел джип. Из окошка явно в мою сторону высунулся увесистый кулак.

– Даш, ты осторожнее! – пискнула Эля. – А то в самом деле машину угробим.

– Тебе-то что? – саркастично улыбнулась я. – Автомобиль мой, ты свои деньги получила.

– Так жизнь-то свою я тебе не продавала, – неожиданно остроумно парировала банкирша.

Пришлось подобраться, включить сто двадцать процентов внимания и вспомнить все, чему учил меня местный инструктор и монакский Дима Полиняк.

Припарковавшись возле редакции, я позвонила своим узнать, не искал ли меня кто-нибудь.

– Шеф спрашивал, – ответил коллега Борька. – А ты где?

– Да уже тут, рядом, машину паркую.

– Машину купила? Да ты что? А какую?

– Приду – расскажу.

Через минуту вся наша редакция торчала у окон третьего этажа, наблюдая за тем, как умело притираю я к бордюру свою малышку. Взгляды были восхищенными и завистливыми, это и с земли отлично ощущалось. Я же, не замечая всеобщего ажиотажа, степенно беседовала с Элей.

– Ты бы мне хоть показала, как капот открывается, – укорила я продавщицу.

– Зачем? – изумилась та.

– Как зачем? А вдруг неполадка какая?

– И что? Сама чинить станешь? А потом, какая неполадка? Новая машина!

– И все же! – настояла я.

Эля неохотно влезла в салон, нажала какую-то кнопку. Капот нежно щелкнул серебристым клювом и открылся.

– Ну? И чего ты тут хочешь увидеть? – склонилась над Дюймовочкиными внутренностями вместе со мной банкирша. – Ой, сколько тут всяких штучек! Интересно! А я ни у одной своей машины капот не открывала.

– Зря, – веско обронила я. – Автомобиль следует знать со всех сторон.

– Ага! – Эля тронула фиолетовым ногтем какой-то прозрачный шланг. – Как ты думаешь, это что?

Минут десять мы увлеченно глазели в разверстое чрево, угадывая предназначение невиданных штучек, крышечек, бачков, трубок и механизмов.

Изредка отвлекаясь от изучения двигателя, я скашивала глаза вверх, наблюдая, не рассосалась ли завистливая толпа коллег, оккупировавшая окна. Когда от коридорного стекла отлип последний наблюдатель – верстальщик Димка, я устало проговорила:

– Ну что, хватит? Техминимум мы с тобой прошли?

– Погоди, Даш, я тут такую штуку нашла! Смотри, в бачках все содержимое разного цвета – красное, синее и желтое. Специально, да? Чтоб не запутаться.

– Конечно, – знающе пожала плечами я. – Масло, тосол, тормозная жидкость. – Я выдала все, что знала, но если бы Эля спросила, где что.

Еще минут пять мы пообсуждали, почему из одних бачков трубки идут вверх, из других – вниз. Потом дружно искали, куда наливается вода. Нашли. На одной из белых крышечек были нарисованы дворники.

– Ох, никогда не думала, что внутри у машины так интересно, – восхищенно цокала языком банкирша. – Ну что, пошли? Я, наверное, еще успею съездить за колье расплатиться.

Закрывая капот, мы, обе сразу, увидели, как буквально в метре от нас, мимо водительской дверцы «Mini», метнулась черная тень и засвистела по переулку, стремительно удаляясь.

– Стой! – заорала спохватившаяся первой Эля. – Стой, сволочь! Дашка, – крикнула она уже на полном ходу, – он наши сумки спер!

– Ах ты ворюга! – завопила я, мгновенно включившись в погоню.

Мы неслись по асфальту горбатого переулка, тяжело переболевшему оспой, ежесекундно утопая шпильками в его шрамах и болячках, спотыкаясь о рваные рубцы и проваливаясь в открытые раны, и с каждым мгновением понимали, что грабителя нам не догнать. Наверняка, к этой операции он тщательно подготовился, уж, как минимум, на его ногах плотно сидели беговые кроссовки.

Но и нас подогревал, вселяя силы и мощь, праведный гнев! И мы почти настигли подлого похитителя, но тут он, видно осознав неминуемую расплату, юркнул в какую-то щель между домами и пропал из вида. Конечно, мы ринулись за ним и уже через секунду, вывалившись из пыльного длинного аппендикса, оказались в молчаливом пустом дворе. Равнодушные глаза окон, кирпичные обшарпанные стены и – никого. Ни звука! Ни шагов, ни дыхания. Ни даже дуновения ветерка от только что пронесшегося катапультой человеческого тела.

– Где он? – затормозила, выворачивая каблуки назад, Эля. – Я его сейчас задушу!

«Ш-шу.» – отразилось от ближней стены бесстрастное эхо.

– Ушел, – констатировала я, сползая уставшей спиной по теплому кирпичу.

Мы отдышались, утихомирили выпрыгивающие из реберных решеток сердца.

Эля выглядела ужасно: красное, в рваных белых пятнах лицо, размазанные чуть ли не до лба зеленые тени, помада, съехавшая с губ на подбородок. Из сбитых носиков стильных туфель сквозь дырки в колготках выглядывали голые и пыльные напедикюренные пальцы. Одного каблука не было вовсе, второй существовал в половинном варианте. Скосив глаза на собственные конечности, я поняла, что выгляжу ничуть не лучше. Одно счастье: мои губы не были накрашены. То есть помада размазаться не могла.

– Ой, Даша, – банкирша вдруг сильно побледнела, так что красные подпалины будто засыпало мукой, – у меня в сумке двадцать тысяч баксов, карточки и все документы. А нам послезавтра на Майорку лететь.

– Что? – меня словно шарахнули медным тазом для варки варенья. Аж в глазах зазвездило. – Что?!

Вот тут-то одномоментно меня и накрыло, темно и безысходно, очередное мое «никогда». Сумка, растворившаяся в московских двориках, содержала в себе не только кредитки и деньги, как у Эли, но и бумаги на счастливо приобретенную Дюймовочку, документы самой машины: техпаспорт, регистрационное свидетельство, страховку – и главное – о, ужас! – мой загранпаспорт, билет в Лондон и карточку участника Sotheby's.

Осознание разразившейся трагедии было настолько испепеляющим и всеобъемлющим, что я даже заплакать с расстройства не смогла – все слезы в ошарашенном организме выжгло стремительное и неизбывное горе.

Через секунду, когда Эля надумала позвонить в милицию, чтобы вызвать на место происшествия сотрудников правопорядка, выяснилось, что наши мобильники остались там же, в недосягаемом далеке.

Едва переставляя ноги, мы дотелепались до машины.

– Поехали в отделение? – предложила банкирша.