Маленькая хозяйка большой кухни-2

Совершенно позабыв наставления Эбенезера, я вытерла полотенцем руки и побежала открывать. Нет, за порогом не ждал карательный королевский отряд. Это вернулся герцог, и первое, что он спросил, переступив порог: «Где Эбенезер?».

– Во дворе, выбивает пыль из вашей светлости, - ответила я и тут же добавила с улыбкой: - Вернее, из одежды вашей светлости. Хотите, чтобы я его позвала?..

Герцог не ответил, а пинком закрыл дверь, обнял меня и поцеловал – тут же, в коридоре.

Всякий раз, когда милорда де Морвиля не было рядом, я мысленно давала клятву, что буду держать и его, и себя в строгости. Никаких поцелуев, никаких объятий. Возможно, несколько прикосновений… И Эбенезер, при котором и прикосновения будут под запретом… Но вот Ричард обнял меня, притянул, и все клятвы были позабыты, а я ответила на поцелуй с не меньшим пылом.

Губы герцога были горячими, и от них жар растекался по всему телу, но в то же время я тянулась к ним, будто умирала от жажды, а теперь получила возможность припасть к живительному источнику.

– Как я скучал, - прошептал герцог, оторвавшись от меня, чтобы сделать быстрый судорожный вдох.

– Прошло часа два, милорд, - шёпотом напомнила я, закрывая глаза и снова подставляя губы для поцелуя.

Ещё несколько упоительных минут мы продолжали грешить напропалую, а потом де Морвиль подхватил меня на руки и понёс на второй этаж.

– Милорд! – перепугалась я не на шутку.

– Сесилия, вы же знаете, что я ничего не сделаю против вашего желания, - ответил он, взбегая по ступенькам.

– Боюсь, вы меня уроните, - ответила я, обхватив его за шею.

– Уроню? Вы смеётесь надо мной.

– И Эбенезер…

– Надеюсь, пыли там будет предостаточно, - сказал герцог, но в это время хлопнула дверь и со стороны кухни раздались быстрые шаги.

– Леди! – послышался голос Эбенезера. – Леди Сесилия! Где вы?

– Немедленно отпустите меня! – зашептала я, и герцог нехотя поставил меня на ноги.

Можно было быстренько спустится и сделать вид, что хозяин только что пришел домой, но мы промешкали и не успели, а Эбенезер уже почти бегом ворвался в коридор.

Герцог облокотился о перила, я едва успела поправить чепец, а старик уже появился у подножия лестницы, держа вешалку, на которой висел мундир. Увидев нас, Эбенезер окаменел лицом и чопорно произнёс:

– Вы вернулись, милорд.

– Да, только что, - ответила я за милорда, а он потёр переносицу, глядя куда-то в сторону.

– Я не увидел вас через окно, леди, - произнёс Эбенезер таким тоном, что я сразу почувствовала себя воришкой, попавшейся на краже.

– Милорд пришёл, я открыла ему дверь, - сказала я, стараясь сгладить неловкость. – Теперь возвращаюсь обратно в кухню, где мне и положено находится.

Герцог кашлянул, и Эбенезер тут же с подозрением уставился на него.

– Всё в порядке, - успокоила я старика, спускаясь по ступеням, хотя сама совершенно не была спокойна – колени дрожали, а уши горели, и мне оставалось только надеяться, что не слишком горят щёки, потому что спрятать их под чепец возможности не было.

– Я освежил костюмы вашей светлости, - Эбенезер не обратил на меня внимания, глядя на герцога, как на врага. – Вытряс от пыли и начистил пуговицы мелом.

– Благодарю, - сдержанно ответил де Морвиль.

– Это ваш мундир, - произнёс слуга с поистине аристократическим высокомерием. – Сейчас я повешу его в вашу комнату, а потом принесу ваш камзол.

Он поднялся по лестнице, держа мундир, как боевой стяг, и герцог посторонился, давая дорогу, а когда Эбенезер скрылся в комнате, перегнулся через перила и сказал мне негромко:

– Надо срочно прикупить с десяток камзолов, и чтобы на них было по десятку пуговиц.

– Вы как будто недовольны, что ваш новый камердинер проявляет такое усердие, - меня разбирал смех – уж очень несчастным выглядел милорд де Морвиль.

Впрочем, и я подосадовала на Эбенезера. Мог принести мундир минут на пять попозже. Нет, я не собиралась терять голову, и не собиралась допускать, чтобы герцог её потерял, но уж нацеловаться мы бы успели…

– Он меня пугает, - пожаловался герцог, сбегая вниз, ко мне. – Он будто читает мысли.

– Раньше за ним таких волшебных способностей не замечалось, - сказала я, поправляя на де Морвиле воротничок рубашки. – Но ещё пара-тройка камзолов вашей светлости не помешает. Даже у моего дядюшки было пять перемен одежды. А уж милорду герцогу…

Я замолчала и отступила, спрятав руки за спину, потому что снова появился Эбенезер. Он прошёл мимо нас, мазнув по де Морвилю взглядом, и позвал меня:

– Могу попросить вас, леди, помочь мне?

– Да, конечно, - незаметно для слуги я улыбнулась герцогу и чуть пожала плечами, а потом отправилась помогать.

Моя помощь заключалась в том, что пришлось держать камзол, пока Эбенезер собирал тряпочки, куски мела и пылебойку. Разумеется, он вполне мог справиться с этим сам, но я прекрасно понимала, что он не хочет оставлять меня с герцогом наедине, и от этого было смешно и неловко, тем более что я чувствовала вину. До чего же дошла благородная девица Сесилия Лайон, если слуга бдит, охраняя её честь…

До самого обеда Эбенезер не отходил от меня и герцога ни на шаг, и вид у милорда де Морвиля становился всё более удручённым.

Обед, впрочем, герцога несколько примирил с присутствием Эбенезера. Я настояла, чтобы за стол мы сели все трое, категорически не разрешила Эбенезеру прислуживать за трапезой, и сама разложила по тарелкам салат и нарезала толстыми ломтями фаршированную говядину. После долгих препирательств и уговоров Эбенезер соизволил сесть за стол и заметно подобрел и расслабился, прикончив вторую порцию говядины.

Когда я подала сладкое, герцог достал из поясного кошелька кусочек твёрдого картона, к которому на витом шнурке крепилась серебристая печать с оттиском короны и грифона.

– Это пропуск во дворец, - сказал де Морвиль, протягивая его мне.

Я взяла картонку и обнаружила на ней имя Фанни Браунс и сегодняшнюю дату.

– Её величество ждёт вас завтра к семи часам, - герцог потёр подбородок, глядя в тарелку, и добавил: - Но мне это совсем не нравится.

– А мне нравится, - заверила я его. – Утром все важные господа сладко спят, и я ничем не рискую.

Эбенезер настороженно переводил взгляд с меня на герцога и обратно, но в разговор не вмешивался.