Маленькие огоньки

— Когда я тебя высадил возле дома Мэйсонов, моё плохое предчувствие стало усиливаться по мере того, как я отъезжал всё дальше. Я весь вечер был сам не свой, — признался он. — Подъехав к дому тёти Ли, я развернулся и поехал обратно. Доехав до дома Мэйсонов, я увидел огни полицейских машин. Я бросил машину прямо на дороге, даже дверь не закрыл, и бросился к дому. Увидел кровь… Я никогда в жизни так не боялся, Кэтрин. Я пытался пробраться в дом, звал тебя. Мистер Мэйсон сказал мне, что с тобой всё в порядке, и что ты ушла. Я поехал в «Джунипер». Я знал, что ты направилась именно туда.

— Ты вернулся, — сказала я, обняв его и уткнувшись лицом ему в шею.

— Я же сказал, что вернусь, — он положил голову мне на макушку. — И теперь, когда я знаю…

— Теперь, когда ты знаешь… — повторила я, глядя на него.

Эллиот вздохнул, уставившись на ковёр на полу. Я так долго отталкивала его. И теперь, когда у него появился повод уйти, мне было куда сложнее смириться с этим, чем мне казалось. Но если он этого хотел, то винить его я не стану. То, что произошло в подвале, даже для меня было слишком. Представить не могу, что он думал.

— Скажи это, — попросила я.

— Ты могла рассказать мне. Жаль, что ты не рассказала мне раньше.

— Это был секрет, — сказала я.

— Да, секреты ты хранить умеешь.

Я отпустила его и обхватила себя руками.

— Я не могла раскрыть чужой секрет.

— Ума не приложу, как осознать случившееся, — Эллиот потянулся ко мне. — Пресли мертва. Твоя мать…

— Это была не она.

Эллиот кивнул, но по его глазам я поняла, что ему трудно отделить мою мать от других.

— Мамочка давно вела себя странно. Если задуматься, то вряд ли она когда-либо вообще была нормальной. Если случались неприятности, она замыкалась и впадала в глубокую депрессию, лёжа в кровати сутками напролёт. Отец пытался оградить её от проблем, чтобы уберечь меня. Но когда его не было дома, я видела всё сама. Я видела проблески других личностей, хотя в то время я этого не понимала. Папина кончина сделала их сильнее, а «Джунипер» стал идеальным укрытием для них. Когда появились Дьюк с Поппи, чьи личности так разительно отличались от мамочки, я испугалась. Я растерялась. Чем больше я пыталась поговорить с мамочкой, когда она принимала облик Дьюка или Поппи, тем хуже ей становилось. Когда я начала подыгрывать ей, личности стали проявляться на более долгий срок, зато поведение мамочки становилось предсказуемым. Поначалу я не мешала этому, потому что не хотела, чтобы мамочку забрали у меня, но теперь, когда их нет… Я любила Алтею и Поппи. Я хранила секрет мамочки, чтобы сохранить их. И вот теперь Пресли мертва, и я потеряла их всех.

— Это не твоя вина, Кэтрин, — заметил Эллиот, потирая загривок.

— Тогда чья это вина?

— Почему это обязательно должна быть чья-то вина?

— Если бы я обратилась за помощью для мамочки, Пресли была бы жива. Но я решила, что справлюсь. Я решила, что смогу иметь и то, и другое. Я не сомневалась, что смогу заполучить тебя и защитить «Джунипер» ради мамочки, — я подавила всхлип. — Её больше нет. Она виновна в убийстве из-за того, что я была эгоисткой.

Эллиот притянул меня к себе на колени и я прижалась щекой к его груди.

— Ты самый неэгоистичный человек из всех, кого я знаю. И ты даже храбрее, чем я думал.

— В конце концов это не важно. Я не могла их спасти. Я даже не попрощалась с ними.

— Мы можем поехать к ней, если что. Можем её навестить.

— Там будет только мамочка.

— Но, Кэтрин, разве это плохо?

— Ты не понимаешь, — помотала я головой.

— Нет, но я пытаюсь.

— Тогда пойми следующее. Все, кто мне дорог, либо страдают, либо умирают.

— Кроме меня.

— Пока что.

— Кэтрин, — вздохнул Эллиот, устало потерев глаза. — Тебе нужен отдых.

Я слышала отчаяние в его голосе, стремление помочь мне и всё исправить, но у меня впереди долгий путь, направленный на попытки выбраться из пепла «Джунипер».

— Что ты могла сделать? Если бы ты рассказала кому-то, то лишилась бы дома и матери. Если бы ты хранила это в секрете, тебе пришлось бы жить в аду, а твоя мать не смогла бы получить необходимую помощь. Ты была права, Кэтрин. Ты всё время это твердила. Это был не вопрос выбора. Так что не делай теперь вид, что у тебя он есть.

— Только посмотри, куда это меня завело.

— Сюда, ко мне, в безопасное место, — в словах Эллиота слышалось нетерпение, словно он ожидал, что мне самой должно быть это известно. — Знаешь, два года подряд все только и делали, что твердили мне забыть о тебе, но я всё равно за тебя сражался. Когда я наконец вернулся, ты ненавидела меня, но даже тогда я не сдался. Ты хранила от меня секреты, ты отталкивала меня, ты уже готова была расстаться со мной после окончания школы, но я продолжал бороться. Когда я открыл дверь в тот подвал, я не знал, что меня ждёт внизу. Но я всё равно спустился в тот подвал. Я мало чего боюсь в этой жизни, Кэтрин, но меня привела в ужас мысль о том, что я мог увидеть за тем углом. Почти так же сильно, как меня пугает мысль о том, чтобы уехать из Ок Крик без тебя, — Эллиот крепко сжал мою ладонь. — Я знаю твой секрет, и я всё ещё здесь. Я был здесь всё это время, и, если потребуется, я сделаю что угодно, чтобы остаться с тобой.

— Ладно, — сказала я, сжав губы.

— Ладно? — спросил он, запнувшись на этих двух простых слогах.

Я кивнула.

— И что это значит? — спросил он.

— Бэйлор. Переходный период, помнишь?

— Да, помню, — рассмеялся он. — Но… ты поедешь со мной?

Я пожала плечом.

— Миссис Мэйсон сказала, что я могла бы получить образовательные гранты и, возможно, академическую стипендию. Я могла бы оформить заём на оставшуюся часть суммы. Могла бы найти работу. Мне не привыкать к тяжёлой работе. Я…

Эллиот обнял меня, сжав чуть крепче, чем было нужно. Его руки дрожали, он ошеломлённо вздохнул, прижавшись лбом к моему виску.

— Ты в порядке? — прошептала я, вцепившись в него.

— Теперь да, — Эллиот отпустил меня, торопливо вытерев щёку тыльной стороной ладони. Вздохнув, он рассмеялся. — Я всё это время боялся, что потеряю тебя.

Мои губы тронула улыбка.

— Но ты продолжал бороться за меня.

Эпилог

Кэтрин

Мамочка разглядывала Эллиота через стол. На ней был комбинезон цвета хаки, на нагрудном кармане которого чёрной краской был напечатан номер. Помещение имело форму восьмиугольника с большими окнами с каждой стороны. Вокруг семи круглых столов, расставленных случайным образом, громоздилось порядка сорока оранжевых пластиковых стульев. Большая часть столов пустовала. За другим столом сидела крайне взволнованная женщина с двумя гостями.

— Как долго тебя не будет? — спросила мамочка.