Маленькие женские тайны

— Попытайтесь припомнить точнее…

Клодин тем временем незаметно, из-под ресниц, наблюдала за Дженкинсом. Если бы ее попросили его описать, описание изобиловало бы приставкой «не»: немолодой, некрасивый, неприметный, невысокий — и все же сыщик определенно вызывал у нее симпатию. Уж больно у него были умные и цепкие глаза, и слушал он внимательно.

Закончив с платком — кое-как Ришару удалось вспомнить, что он бросил его в коридоре — Смит и Дженкинс начали новую серию вопросов, на сей раз касающуюся субботы: что именно Ришар делал в тот день, с кем встречался и разговаривал. Как Клодин поняла, целью этого было доказать, что он до фуршета нигде не пересекался и не общался с Элен.

То, что она сама собиралась сообщить адвокату, в том числе и сведения, полученные от Лейси, она решила придержать на потом, а пока послушать, что нового известно ему.

Как выяснилось — ничего, не считая пресловутого платка, подобрать который мог любой человек.

Поэтому не прошло и часа, как Смит изрек свое сакраментальное:

— Ну, думаю, что на сегодня все. Дженкинс? — сыщик покачал головой.

Адвокат хотел было встать, но Клодин остановила его:

— Извините… Я тоже кое-что хочу сказать… точнее, рассказать.

— Да? — он снова откинулся на спинку кресла.

— Дело в том, что в ту ночь я тоже была на третьем этаже.

Известие это, вопреки ее ожиданиям, не произвело на адвоката особого впечатления.

— Вот как? — отозвался он.

— Да, мы с мужем… в общем, мы решили подышать свежим воздухом, — Клодин скромно потупилась, хотя про себя хихикнула.

— Тоже на балконе? — невозмутимо спросил Смит.

— Нет, в одной из комнат. Но суть не в этом. Мы вышли оттуда примерно в четверть первого, пошли к лестнице, и тут я услышала позади, вдалеке женский голос. Обернулась — в коридоре никого не было, но он идет по дуге, и видно всего ярдов на пятнадцать.

— Что именно вы услышали?

— Я не разобрала слов. Короткая реплика, какой-то металлический скрежет — и все. Но это не могли быть Элен с Ришаром, потому что когда мы спустились вниз, он уже был там и танцевал с Розанной Паркер.

— Вот как?

В голосе адвоката по-прежнему не чувствовалось особого интереса. Возможно, он решил, что всю эту историю она выдумала, чтобы обеспечить Ришару алиби. Зато Дженкинс явно заинтересовался:

— А тот скрежет, о котором вы упомянули — это не могла быть сдвинутая с места стойка?

— Какая еще стойка?

— Вход на третий этаж был загорожен металлическими стойками с натянутой между ними лентой, — пояснил сыщик.

— А, ну да! — вспомнила Клодин. Им с Томми тоже пришлось пролезать под лентой. — Да, стойка вполне могла быть.

— Миссис Конвей, давайте поточнее определимся с местом. Из вестибюля наверх идут две лестницы. На третьем этаже они обе выходят в кольцевой коридор, — Клодин кивнула, подтверждая. — То есть если подняться по правой лестнице и пройти по коридору, то, спустившись по левой лестнице, можно снова оказаться в вестибюле.

— Совершенно верно.

— Где вы находились, когда услышали эти звуки?

— Мы вышли из комнаты… кажется, пятой от левой лестницы, повернули направо, сделали пару шагов и… я даже вздрогнула, так неожиданно это прозвучало.

— А голос — вы могли бы его опознать?

— Едва ли.

— Но хотя бы интонацию — крик боли, испуга…

— Нет, это был вообще не крик. Просто три-четыре слова, произнесенные женским голосом.

Дженкинс вопросительно обернулся к Смиту. Тот сидел с индифферентным видом, поверх застывшей на лице вежливой маски, казалось, было написано: «Хочешь спрашивать — валяй, я в этом участия не принимаю.»

Последовал короткий обмен взглядами, и адвокат любезно улыбнулся:

— Спасибо, миссис Конвей. Если у вас все…

— Не совсем, — перебила Клодин не менее любезно, ничем не выдавая кипевшего внутри возмущения: какого черта он ей не верит?! — Вам что-нибудь говорит словосочетание «голубой подарочный бантик»?

О, вот это действительно произвело впечатление — не хуже разорвавшейся петарды. Смит лишь резко дернул головой, зато Дженкинс вскинулся и подался вперед.

— Что-что?

— Голубой бумажный бантик, — повторила она.

— Да, но… — начал адвокат.

— Подожди, Зак! — перебил Дженкинс и нетерпеливо обернулся к Клодин. — Его что, нашли на теле?

— Нет, рядом.

— Но в материалах по делу об этом нет ни слова! — он бросил взгляд на лежавшую на журнальном столике папку.

— Да, его не включили в число вещественных доказательств.

— Но почему, во имя Господа?! — воскликнул Смит.

— Как я поняла, там замешана политика… большая политика… — повторила Клодин слова Лейси.

До сих пор Ришар лишь удивленно переводил глаза с нее на Дженкинса и обратно — похоже, как и сама Клодин часом раньше, был не в силах понять, почему обычный бумажный бантик вызвал такую бурю эмоций. Но, как ни странно, именно это, столь туманное сообщение заставило их со Смитом после секундного замешательства понимающе переглянуться.

— Так вот оно что-о! — протянул Ришар.

— Да, — медленно кивнул адвокат. — Да, это многое объясняет. В том числе и ваш поспешный арест, и слабые улики — ведь выиграть процесс для них не главная цель.

— До ноября месяца три — как раз…

— И газета сюда отлично вписывается, — добавил Дженкинс.

Клодин переводила взгляд с одного мужчины на другого, делая вид, что понимает, о чем они говорят. Показывать свою неосведомленность ей не хотелось, поэтому она решила, что спросит Ришара, о чем шла речь, потом, когда они останутся вдвоем.

— Миссис Конвей, насколько достоверны эти сведения? — адвокат наконец вспомнил и о ней.

— Мне так сказали. Больше я ничего не могу добавить.

— Кто сказал?!

Клодин с извиняющейся улыбкой покачала головой.

— Мистер Смит, извините, но на этот вопрос я вам ответить не могу. Человек, который мне все это рассказал, просил не выдавать его инкогнито.

Ришар рассмеялся так неожиданно, что они оба оглянулись.

— Ох, Смит! Помните, вы мне еще выговаривали, что присутствие Клодин при нашем разговоре неуместно, нарушает принцип конфиденциальности и так далее?!

Клодин покосилась на адвоката, в его ответном взгляде не было и толики смущения — лишь невозмутимая вежливость.