Маленький стрелок из лука

На такие вопросы трудно было ответить: отца он не боялся, просто ему было неприятно видеть его и тем более переливать с ним из пустого в порожнее. У Кругликова есть перед Кириллом преимущество: он отец Евы, а Кирилл... И когда Кругликов приходил, Кирилл невольно чувствовал себя виноватым. Кругликов наступал, обвинял, Кирилл оправдывался. А указать перстом на дверь Кирилл не мог... Он был интеллигентным человеком и старался в своих глазах оправдать отца Евы, ведь раньше он даже сочувствовал ему... Гораздо неприятнее было другое: после разговора с Кругликовым у Кирилла было долго неспокойно на душе...

Ева с ее "разносами" да еще Недреманное Око - это уже было слишком для Кирилла, привыкшего к тихой, размеренной жизни холостяка.

Совсем недавно девушка рассказала ему, где провела трое суток. Вполне банальная история. У подружки был день рождения... Ева веселилась, танцевала, и ей все было безразлично: дом, родители, университет...

– Пошла вразнос...
– вырвалось у Кирилла.

– Откуда ты знаешь?
– живо повернулась она к нему.
– Ах да, папочка... Когда меня дома не бывает, он говорит, что я пошла вразнос...

– Разве не так?

– Как вы мне все надоели!
– оборвала разговор Ева.
– Подай мне пальто... Я ведь вижу, что тебе не терпится меня выпроводить.

И вот уже вторая неделя, как Ева не звонит и не приходит. Может, опять "пошла вразнос"?..

Кирилл свернул с шоссе в узкий переулок, пересек трамвайные пути и выехал к бензоколонке, за которой внушительно возвышалось здание станции технического обслуживания. Перед ним в два ряда выстроились легковые автомашины. Он втиснул "Жигули" в освободившееся место между "Москвичом" и "Волгой", закрыл дверцу на ключ и, почти не надеясь на успех, пошел в гулкий цех разыскивать знакомого слесаря...

Вадим Вронский скользит впереди на лыжах, Кирилл вслед за ним. Кругом расстилается чистое белое поле. День не солнечный и не пасмурный: небо непривычно высокое, с зеленоватыми прожилками у горизонта, облака легкие, как дымка, то ли стоят на месте, то ли чуть заметно двигаются. Снег не визжит под лыжами, как бывает в хороший мороз, а негромко звенит. Тихий мелодичный звон. Вдали виднеется серая полоска поникшего кустарника, сразу за ним ярко зеленеют на сплошном белом фоне кроны сосен и елей. С одной стороны они густо присыпаны снегом. Ветра нет, ни одна ветка не шевельнется. Широкая спина Вадима обтянута зеленой нейлоновой курткой, на голове шерстяная вязаная шапочка с красным помпоном. Иногда Вадим останавливается и, оглянувшись на приятеля, бросает:

– Жаль, не захватил с собой Рэкса. Бедный пес совсем заскучал в четырех стенах. Скорее бы весна, тогда можно его к теще на дачу...

Кирилл тоже с удовольствием завел бы собаку, но при его холостяцкой жизни это невозможно. Собаке нужен уход: три раза в день вывести на улицу, накормить. Когда в городе, это все ерунда, а если командировка?.. Рэкс - большая красивая овчарка. Вадим взял ее щенком из служебного питомника. Пес обучен, безукоризненно выполняет все команды, несколько раз участвовал в задержании преступников. Взгляд у Рэкса умный. Придет Кирилл к Вадиму, Рэксу не нужно и говорить, что пришел свой, он по реакции хозяина все понимает. Сядет на пороге комнаты и пристально смотрит на гостя, причем без всякой злобы, смотрит, как человек, который хочет тебя понять, составить о тебе какое-то свое представление.

– А чего же ты не взял?
– спросил Кирилл. Он вообразил, как впереди по лыжной колее, опустив палкой хвост с черной кисточкой, бежит серый, с черными подпалинами Рэкс и, скаля улыбающуюся довольную морду с красным языком, оглядывается на них, будто предлагает поиграть, побегать наперегонки...

– В автобус не пускают с собакой, а на трамвае долго колесить до Финляндского, - объяснил Вадим.
– А тебя черт угораздил сломать машину...

– Меня!
– усмехнулся Кирилл.
– Был бы настоящий друг, дал бы команду своим орлам, чтобы разыскали злоумышленников... Пять станций объездил, прежде чем пристроил! Выправили, зашпаклевали, теперь тянут с покраской: какой-то колер им не подобрать...

– Без машины-то никаких забот, - заметил Вадим.

Вадим остановился, воткнул палки в снег и повернулся к приятелю. Кириллу волей-неволей тоже пришлось остановиться. Лицо у Вадима задумчивое и будто немножко виноватое. Хотя Вронский и умел скрывать свои чувства, это у него профессиональная привычка, так же, как и умение вести пустячный разговор, а в то же самое время напряженно что-нибудь обдумывать свое, важное, Кирилл заметил, что его друг крепко чем-то озабочен. Иногда он отвечал невпопад, подолгу молчал, и даже лыжная прогулка в Парголово его не смогла отвлечь от невеселых мыслей. Кирилл не задавал вопросов, если надо, Вадим сам расскажет...

– Ты знаешь, у меня из головы не идет та девчушка, что отравилась, - наконец начал Вадим.
– Недавно в управление приходила ее мать... Нет, она не требовала, чтобы провели дополнительное расследование и все такое, просто кое-что рассказала... Понимаешь, дочь ее не родилась порочной. Кто-то помог ей стать такой. И этот кто-то беспокоится, боится ответственности, что ли? Или его совесть мучает? Только я не верю, что таких людей может совесть мучить...

– Каких людей?
– уточнил Кирилл.

– Кто подлавливает вот таких дурочек и постепенно убивает в них все человеческое, доброе...

– Я не думал, что можно подлавливать кого-то и разочаровывать в жизни... Кто их подлавливает, развращает? Сами, дорогой мой Вадим. Именно слабовольные дурочки и дураки клюют на так называемую легкую красивую жизнь, умные почему-то не попадаются...

Вадим внимательно посмотрел на него, невесело улыбнулся и проницательно заметил:

– Тебе тоже эта отравившаяся девчонка не дает покоя?

Да, Кирилл думал о ней, Ляле Вдовиной. Даже как-то под настроение начал очерк о ней, но потом отложил ручку. Слишком мало он знает о девушке... А когда Ева сообщила, что покойная Вдовина училась вместе с ней и они в школе дружили, Кирилл засыпал ее вопросами, но Ева вдруг замкнулась в себе и замолчала. Чувствовалось, что смерть школьной подружки потрясла ее. Оно и понятно: в двадцать лет никто не думает о смерти, юность и смерть несовместимы. И когда вдруг погибает кто-то близкий, твой ровесник, это ошеломляет. Пусть ненадолго, но выбивает молодого человека из колеи, заставляет остановиться, оглянуться на прошлое и подумать о будущем...

Вадим выдернул палки, несколько раз подпрыгнул, звучно хлопнув лыжами, таким образом он освободился от налипшего на них снега. Если утром был небольшой морозец, то сейчас что-то около нуля. Снег не таял, но стал рыхлым, влажным. Хорошо, что они натерли лыжи специальной мазью для этой температуры. Кирилл думал, что он пойдет дальше, и тоже похлопал лыжами, но Вронский снова воткнул палки и повернулся к нему.

– Занялся бы ты этим делом, а?
– сказал он.

– Каким делом?
– Кирилл сделал вид, что не понимает, о чем он.