Малиновка поёт лишь о любви...
Шрифт:
– Но ты пострадала…
– Да уж, - согласилась Дьюлла, - страшное горе. И земли отобрали, и репутация запятнана, и Вальдетюр разорвал помолвку… Ах, как же мне утешится?
– и она взглянула из-под ресниц.
– Если ты согласна, я стану твоим мужем хоть сегодня, - сказал он, - если ты все еще меня хочешь.
Она вскрикнула и дернула его за непослушную прядку надо лбом:
– Когда же ты, наконец, мне поверишь?! Мне не нужен никто, кроме тебя, - и она потянулась за новым поцелуем: - Возьми меня, и твоя малиновка никогда от тебя не улетит.
Осторожное покашливание
– Я же сказал, чтобы ты ушел! – Рик оторвался от Дьюллы и тут же кашлянул сам, отступая в сторону.
Ничего не понимая, девушка оглянулась.
Рядом с Адалмером стоял король. Лицо его величества осунулось, щеки запали, и он постарел лет на десять. Было ясно, что то, что он только что увидел, не доставило ему приятности.
Повисло неловкое молчание, но потом Дьюлла набралась смелости и заговорила:
– Простите, ваше величество. Видно, незаконнорожденные дети все с изъяном – но я люблю Рика и ни в чем не раскаиваюсь. Мне жаль, что я причинила вам боль и бросила пятно на королевскую семью. Но жизнь этого человека, - она взяла Рика за руку, и пальцы их нежно переплелись, - его жизнь для меня важнее всего на свете. И если я не буду с ним, то не буду жить вообще…
– Я же велел тебе не называть меня «ваше величество», - сказал король глухо, раскрыл объятия, и Дьюлла бросилась к нему, уткнувшись лбом ему в грудь и заплакав. – Какое безрассудство, - говорил король, гладя дочь по голове. – Почему ты не доверилась мне, почему не сказала…
– Вы не хотели меня слушать, - напомнила Дьюлла, чувствуя, что теперь ее счастье было полным. – Вы и сейчас не верите, отец. А я умоляю вас поверить мне и простить за мою любовь.
– Дьюлла, - король понизил голос, но все равно все услышали, - но ведь он… уродлив! Представь, какими могут родиться дети!
Дьюлла посмотрела на отца, а потом на Рика с веселым недоумением:
– Вы слепы, отец? Это – самый прекрасный мужчина в мире! И дети будут так же прекрасны – и душой, и телом! Но простите ли вы меня?.. Сэр Босвел только что сделал мне предложение, и я ничего не желаю так, как стать его женой. Вы благословите нас?
– Отцовское сердце сделано из воска, сказал король, снова прижимая ее к себе, – я все тебе простил, еще до того, как сэр Босвел любезно объяснил мне причины твоего поведения…
– Рик?! – Дьюлла посмотрела сияющими глазами.
– Как только его освободили от церковного покаяния, он сразу примчался ко мне, - рассказал король, - признаться, я не желал его видеть, и слушать его не хотел, но он был… весьма настойчив.
– Церковное покаяние? – девушка с беспокойством оглянулась. – Какое покаяние?
– За плотские грехи, - пояснил Рик, не сдержав улыбку. – Две недели поста и власяница – так себе наказание за удовольствие, полученное от судебного спектакля.
– Признаться, я был ужасно зол сначала, - сказал король. – И зол, и уязвлен, и опечален – даже не знаю, что больше. Но еще больше, по-моему, был зол и опечален доктор Лоренс, узнав, что его печать… позаимствовали.
– Не надо было бросать ее на столе, -
фыркнула Дьюлла. – Он такой доверчивый, бедняжка!– И милорд Вальдетюр весьма обижен и опечален, - сказал король со значением.
– Мне жаль, - быстро ответила Дьюлла,- но мое сердце никогда не будет принадлежать ему.
– Но способ сообщить ему об этом ты выбрала очень жестокий…
– Вальдетюр не держит зла на вашу дочь, - сказал Рик. – Он больше зол на меня, за то, что я не сказал ему обо всем раньше.
– Вы были удивительно скрытны, - согласился король, и в голосе его зазвучали металлические нотки.
– Но не будем же мы вспоминать об этом? – всполошилась Дьюлла, становясь между ними.
– Сейчас все разрешилось, все так хорошо…
Король обуздал гнев с видимым усилием, а потом сказал:
– Пока будете жить здесь. Через год я смягчу указ о лишении привилегий, и вы сможете вернуться в столицу…
– Нет, я не хочу возвращаться, - сказала Дьюлла решительно. – Простите еще раз, отец, но столичная жизнь не для меня. Да и Рик не согласится. Ведь так? – спросила она, и Рику ничего не оставалось, как кивнуть.
– Она умеет убеждать, - сказал он.
– Но жизнь здесь… - начал король.
– Ваше величество, - перебил его Рик, - осмелюсь предложить вашей дочери и моей будущей супруге для проживания мой замок Свон. Мне кажется, ей понравится жить там.
Дьюлла ахнула:
– Свон?!
– Подарок Вальдетюра, - пояснил Рик. – Вернее, честный обмен, как он выразился. Мой брат решил, что ему, как милорду Босвелу, нужнее деревни, где возделывают лен, чем старый замок, от которого доход только с земельной ренты.
Взвизгнув, Дьюлла бросилась к нему на шею, но сразу же присмирела, вспомнив, что они не одни. Впрочем, оставалось еще одно дело…
– Могу я просить кое о чем, отец? – спросила она, взяв короля за руку.
– В разумных пределах, - проворчал тот, но было видно, что Дьюлла уже получила то, чего желала.
– Стелла-Гертруда чувствует себя несчастной, - сказала Дьюлла.
– Она считает, что потеряла отцовскую любовь.
Король нахмурился и поджал губы. Дьюлла опасливо посмотрела на Рика.
– Его величество знает всё, - подтвердил он.
– Моя старшая дочь отправится в монастырь, замаливать грех убийства, - сказал король жестко. – И это не обсуждается.
– Вы вольны наказать ее, как вам угодно, - сказала Дьюлла, помолчав, - но не надо лишать детей родительской любви. Это только озлобит и подтолкнет к другим преступлениям. Мне бы не хотелось, чтобы вы были жестоким.
– Это мне решать, - сказал его величество. – А вас надо поженить завтра же, пока вы не учудили новый скандал на все королевство.
Свадьба состоялась на следующий день, и священник маленькой церкви был ошеломлен и взволнован присутствием самого короля. Молодых осыпали зерном и монетами и усадили в открытую карету, запряженную белоснежными лошадьми.
– Отец хочет праздновать до рассвета, - шепнула Дьюлла мужу, а ее рука тем временем незаметно для других и совершенно бесстыдно погладила его по внутренней стороне бедра, поднимаясь все выше.