Малиновский. Солдат Отчизны

В самом деле, почти трёхмесячные оборонительные бои наших войск в Сталинграде, хотя и стоили очень многих жертв, были наглядным доказательством того, что советские воины могут выстоять даже в таких сражениях. Уверенность в успехе базировалась и на том, что сейчас советское командование располагало большими людскими ресурсами и новейшим вооружением, которое всё в нарастающих количествах поставлял тыл.

Трезво оценили и противника. Слабостью немцев было сейчас то, что их фронт и все коммуникации неимоверно растянулись. К примеру, группа армий «Б», которая вела бои на Воронежском и Сталинградском направлениях, растянулась на 1300 километров. А это — 82 дивизии и 4 бригады, ослабленные в ходе наступательных боёв. Почти тысячу километров составлял фронт и у группы армий «А», которая забуксовала на Северном Кавказе. Потери немцев были огромны, а пополнять войска живой силой, вооружением и боеприпасами стало невероятно сложно: войска слишком растянулись. Резервы вермахта были если не полностью исчерпаны, то всё же не давали возможности в достаточной мере пополнять войска свежими частями. Тем более, что советское командование осуществляло, хотя и частные, операции наступательного характера на Северном и Центральном фронтах, и немцы не решались перебрасывать отсюда свои дивизии на Сталинградское направление.

В середине октября Гитлер был вынужден отдать приказ о переходе к обороне, За исключением районов Сталинграда, Туапсе и Нальчика. Этим он рассчитывал создать условия для нового наступления в следующем году.

Гром небывалой мощности грянул 19 ноября 1942 года. Ровно в половине восьмого утра на трёх главных направлениях наступления Юго-Западного фронта реактивные миномёты «Катюша» дали мощнейший залп по противнику. В течение полутора часов вели огонь три с половиной тысячи орудий и миномётов — и всё это на участке фронта протяжённостью всего 28 километров! К полудню в прорыв пошли танковые корпуса и пехота. Гитлеровские войска были в шоке, их охватила паника.

На следующий день начал наступление Сталинградский фронт, а уже в четыре часа дня 23 ноября свершилось историческое событие, ставшее венцом операции «Уран»: в районе хутора Советского вокруг немецкой группировки сомкнулись стальным кольцом войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов. Враг оказался в котле. Теперь предстояло сделать всё для того, чтобы не выпустить его из ловушки и воспрепятствовать возможным попыткам деблокировать попавшую в западню трёхсоттысячную армию Паулюса.

9

Рано утром начальник штаба сухопутных войск генерал Цейтцлер получил приказ срочно прибыть к Гитлеру. Не прошло и трёх минут, как автомобиль уже вёз генерала в рейхсканцелярию.

Войдя в кабинет фюрера, Цейтцлер удивился: вопреки его ожиданиям, Гитлер был внешне абсолютно спокоен. В его облике было даже нечто торжественное, словно он намеревался сообщить вошедшему генералу о только что достигнутой победе.

Едва поздоровавшись с Цейтцлером, Гитлер громогласно провозгласил, будто выступая с трибуны:

— Я не уйду с Волги!

Цейтцлер заранее решил, что и как он будет отвечать фюреру. Он прекрасно понимал, что вовсе не такого ответа будет ждать от него Гитлер. Он также понимал, что его ответ вызовет резкую отповедь фюрера, более того, он может в ту же минуту снять его, Цейтцлера, с должности, а то и лишить воинского звания и отправить на эшафот. И всё же, преодолев страх, генерал сказал, хотя и негромко, но твёрдо и даже упрямо:

— Мой фюрер, оставить 6-ю армию в Сталинграде невозможно. Это равносильно преступлению. Потерять её — значит проиграть на Востоке всю кампанию.

— Что?! — взревел Гитлер, и его глаза ошалело забегали по сторонам. — Не хотите ли вы сказать, что я совершаю преступление?

— Нет, нет и нет! — взмолился Цейтцлер. — Я лишь хочу предостеречь от ошибки, на которую вас толкают безумные головы! Армия гибнет, мой фюрер! В Сталинграде стоят страшные морозы, продовольствие на исходе. Десятки тысяч раненых лишены элементарной медицинской помощи. Не хватает боеприпасов. Все заверения Геринга о бесперебойном снабжении окружённых войск с воздуха обернулись фикцией. Кольцо окружения стягивается всё плотнее, лишая Паулюса возможности вырваться. Русские подтягивают всё новые силы...

— Всё это я слышал уже тысячу раз, Цейтцлер! — резко прервал его Гитлер. — Вы совершенно не учитываете дух немецкого солдата! Он предпочтёт смерть позорной сдаче в плен. Солдата надо воодушевить, возродить в нём волю к победе! Я отдал приказ, разрешающий награждение Железным крестом второй степени производить командирам рот, а первой степени — командирам батальонов. Это позволит воспламенить патриотический дух!

«Какие командиры рот? Какие командиры батальонов? — Цейтцлеру казалось, что он слышит всё это в дурном сне. — Ни в ротах, ни в батальонах уже почти нет командиров, да и награждать скоро будет некого — кто погиб, кто замёрз, кто умер от ран».

Он промолчал, понимая всю бесполезность своих возражений.

Гитлер резко нажал кнопку звонка на столе. В кабинет вбежал адъютант — офицер СС.

— Вызовите фельдмаршала Кейтеля и генерала Йодля!

Адъютант исчез так же стремительно, как и появился. Наступила гробовая тишина. До прихода вызванных Гитлер не проронил ни слова. Но едва Кейтель и Йодль вошли в кабинет, он провозгласил:

— Я должен принять очень важное решение. Но перед его принятием хочу услышать ваше мнение. Оставлять Сталинград или сражаться до победного конца? Я жду вашего ответа.

Как только Гитлер произнёс последнюю фразу, Кейтель, вытянувшись, громко, умоляюще воскликнул:

— Мой фюрер, не оставляйте Волгу!

Гитлер перевёл взгляд на Йодля.

— Мой фюрер, это действительно очень важное, поистине историческое решение. Если мы уйдём от Волги, то потеряем большую часть территории, захваченной нами во время летнего наступления ценой огромных потерь. Но если мы не отведём 6-ю армию, её положение станет крайне тяжёлым. Операция по её деблокированию может пройти успешно, но может и провалиться. До тех пор, пока мы не увидим результатов этой операции, надо удерживать позиции на Волге.

Кейтель, с солдатской прямолинейностью, уложил своё мнение всего в пять слов. Старый лис Йодль хорошо знал характер своего фюрера и был уверен, что он ждёт именно такого ответа и никакого более.

— Теперь ваша очередь, — сухо обратился Гитлер к Цейтцлеру.

«Он думает, что, выслушав этих подхалимов, я изменил своё мнение», — мелькнуло в голове у Цейтцлера.

А вслух он произнёс:

— Мой фюрер, бросить 6-ю армию там, где она находится сейчас, — преступление. Она будет бессмысленно принесена в жертву.

— Ваши аргументы? — вскинулся Гитлер. — До сих пор были только слова. Почему вы не верите, что Геринг будет снабжать по воздуху окружённые войска всем необходимым для жизни и боевых действий?

— Мой фюрер, сейчас всё необходимое для армии, находящейся в котле, поставляет тридцать один самолёт. Обещанные Герингом сто «юнкерсов» — в море. Даже если ежедневно будут приземляться пятьсот машин, они смогут доставить не более одной тысячи тонн груза. Но этого абсолютно недостаточно для армии, ведущей бои крупного масштаба и к тому же не имеющей запасов. А где взять эти пятьсот машин? Их придётся перебазировать со всей Европы и с Севера.