Малой

Меченый переводил взгляд с одного на другого. Но не успел он и слова сказать, как подопечные тут же начали спорить друг с другом и спрашивать кто за кого будет голосовать и стоит ли вернуть барельефы на стены, тумбы и пьедесталы. Или лучше доломать всё, что ещё осталось от Бафомета?

Гвалт поднялся такой, что Меченого уже никто не слушал. Тогда Колун прошёл до самого трона и опустил длань ему на плечо. Исполняющему обязанности боссу второго круга ничего не оставалось делать, как открыть портал. Ведь собственное плечо он ценил больше, чем здоровье подопечных.

Сверкая лазурью, образовался магический вихрь. Мара первой шагнула внутрь, за ней прыгнул Пукс, удалился уже и Колун. Лишь Даймон задержался на минутку, чтобы добавить громким голосом:

— Всем заполнить бланки и сходить за паспортами! Если нет паспортов — завести. А до выборов провести предварительные смотры на место третьего. Выступать может каждый бес, полубес и даже чёрт, если у кандидата есть рога или хотя бы копыта.

Важно кивнув напоследок, Даймон вскрылся в портале. Никто за дебатами за плечами уже и не вспомнил, что демократия — создание Люцифера.

Глава 11

В круге третьем: вспомнить все

На третьем круге было заметно теплее и всё меньше усилий приходилось делать, чтобы вспотеть. Даймона так сразу бросило в дрожь и некоторое время он просто пытался отдышатся.

— Колун, надо доставать оружие. Так долго продолжаться не может, — сказала Мара, едва ступая на твёрдую как гранит землю.

Запах серных испарений на этот раз чуть не сбил с ног. А дыма вокруг столько, что голова быстро налилась чугуном. Сестра поморщилась, начал до одури чихать Пукс. Даже Рыцарь Смерти поморщился, пробурчав:

— Ну и вонь!.. Эх! Мне бы только до шестого круга, а там я вооружусь как следует!

Большой город на третьем круге занимал изрядную часть всего пространства. Здесь постоянно дымили печи. Но не заводов по производству и не фабрик. Не было это и крематориями или полигонами по сжиганию мусора. Зато было стойкое ощущение, что местные сжигают всё, что угодно, лишь бы… создавать сам дым!

Не будь этого дыма, ребята бы легко разглядели смог над городом, где повсюду стояли настоящие небоскрёбы в четыре-пять этажей, где каждый уровень уже в полтора раза больше, чем обычно бывает на земле. И эти дома уже не стояли отдельно друг от друга. Они тянулись вдоль всего города, переплетаясь друг с другом каменистыми переходами, подземными коридорами и надземными навесными мостами, словно все местные вовсе не желали выходить на улицу.

Прямо вдоль городской стены текла мутная река, где смертельная концентрация всех возможных примесей достигла своего апогея. Но трёхметровые бесы, полубесы и черти, что по стати совсем не уступали даже Колуну, спокойно брали из неё воду и пили её без всяких фильтров, черпая ту вёдрами прямо со стены.

А ещё вдоль реки со свободного, почти пологого берега в беспорядке валялись скорлупки от яиц. Ребята шли вдоль тысяч разбитых и брошенных черепков и маленьких белёсых черепов, которые валялись на побережье вместо камней. Даймон смотрел на то и другое с ужасом, и никак не мог понять, почему по его телу гуляют мурашки.

— Тебе сейчас хоть бы лопату в руки — от комаров отбиваться. Они здесь, наверняка, здоровые, как кони. Да и кони по сравнению — мухи, — разговорилась с подопечным обычно молчаливая сестра.

Как будто испарения и кислоты действовали на неё возбуждающе и приводили её в состояние эйфории. И сознание говорило что-то отдельно от мозга.

— Да и этот твой скафандр проржавевший заменить, — всё ещё щебетала Мара. — Скинь хоть шлем! Зачем он тебе?

— Не могу. Это… элемент экипировки. С нас спрашивают, если комплект не полный перед боем, — насупился Рыцарь Смерти, но шлем всё же снял и теперь держал его подмышкой. — Да и враг может напасть в любой момент. А до шестого уровня нам ещё шагать и шагать.

Мара не стала спорить. А Колун шарил глазами в поисках несуществующих комаров. Лицо то застывало в скорбном желании что-то понять, то заходился хриплым кашлем.

А Даймон вдруг понял, что голова стала лёгкой-лёгкой, затем отказало всё тело. Следом он просто упал и отключился, так и не в силах что-то сказать.

* * *

В тёмных недрах ада, где огненные реки извиваются, как змея, а воздух напоён зловещим шёпотом, из прозрачного яйца на берегу огненосной реки вылупился маленький демон без имени и особых устремлений по жизни.

Он был не таким, как остальные его собратья, что тут же начали драться друг с другом и доказывать, что они сильнее. Вместо того чтобы сеять хаос и страх среди своих и чужих, он мечтал о приключениях и дружбе. Но никто из демонов не желал с ним дружить и строить башенки из черепов в окружении глиняных черепков. Напротив, что бы он не строил, они тут же ломали, топтали, а над ним смеялись.

Не долго думаю, демонёнок ушёл от своих сородичей вниз вдоль огненной реки. Быть может, там найдутся друзья и единомышленники, с которыми сможет хотя бы поговорить спокойно?

Часто подходя к огненной реке, демонёнок грустил. Посмотреть окружающий мир он не мог. Его тёмно-красные крылья ещё не проклюнулись, чтобы поднять его ввысь над огненной рекой и перенести в город, где бродили взрослые с рогами и копытами. А у него ни рогов, ни копыт. Вместо них лишь какие-то пальцы, хрупкие и шевелящиеся по его желанию.

Урод, да и только!

Но это не останавливало его от стремления исследовать третий круг ада. Место, где мучения и страдания обретали свои самые изощрённые формы, он желал понять лишь себя. Почему среди прочих собратьев у него появились пальцы вместо копыт? И почему он не желает творить зло в месте, где больше творить просто нечего?

Задаваясь этими вопросами, он шагал по раскалённым камням и его маленькие лапки оставляли следы в пыли. А сама негостеприимная земля что-то шептала ему о потерянных душах. Но он не мог разобрать ни слова.

Чем дальше брёл демонёнок вдоль огненной реки, тем громче становился шёпот, пока он не понял, что вокруг раздаются уже чистые крики и стоны.

— Почему вы кричите? — спрашивал он, но никто не отвечал.

С ним вообще никто не разговаривал. Ни новые демонические стайки, что уже окрепли, ни порождения, что-то только-только вылуплялись из новых яиц. Причём все — с копытами. И глядя на свои пальцы, демонёнок всё больше понимал, что он — изгой. С существами вокруг его роднил, пожалуй, лишь хвостик.

Стараясь не обращать на резкие звуки внимания, демонёнок отныне больше концентрировался на взрослых. Это были странные существа в тенях, которые бродили по этому кругу с извечными жалобами и проклятьями друг на друга. Сами искалеченные души, которые когда-то были людьми, теперь стали пленниками своих собственных страхов и желаний. Но они не искали ответов в себе, как он. Они предпочитали обвинять всё вокруг, словно желали переложить ответственность на кого-то третьего. А найдя виновного, это бы их успокоило.