Малой

— Зачем там делать? — не понимал демонёнок, но души среди теней и демонята у огненной реки лишь отбегали от него, словно вообще не умели говорить. Или боялись того, что говорит им он.

Однажды, блуждая среди этих земель, полный страданий, демонёнок наткнулся на старую, измождённую душу по имени Элиза. Она сидела на краю обрыва, её глаза были полны печали.

Демонёнок, полный надежды на лучшее среди своего бытия, подошёл поближе и спросил:

— Почему ты так грустная?

— Потому что я умерла, — ответила она, не поворачиваясь.

— Разве это плохо?

— Плохо, когда не знаешь для чего ты жила.

— Я вот тоже не знаю, для чего вылупился, — посочувствовал демонёнок неприкаянной душе. И вдруг ему пришла одна идея. — А давай вместе искать для чего мы здесь?

Элиза взглянула на него, и в её глазах мелькнуло удивление. Она никогда не встречала демона, который не был бы жестоким или злобным. Как по её опыту, они лишь бегали вокруг, стуча своими копытцами и насмехались над ней. И будь она из плоти и крови, обязательно причиняли бы ей и физическую боль. Но пока могли себе позволить лишь ментальный вред.

А большего душа не позволяла.

— Я потеряла всё, — ответила она. — И здесь, потому что не смогла простить себя за свои ошибки. А основная моя ошибка в том, что я позволила себе слишком рано покинуть тот мир и пришлось поселиться в этом. Потому что для другого мира я просто не готова!

— А каков он… другой мир? — тихо спросил демонёнок.

Она задумалась, а затем погрустнела ещё больше.

Собеседник, почувствовав её боль, решил, что на этот раз должен что-то сделать. Как-то отвлечь её от боли и переживаний. И он начал рассказывать ей истории о своих мечтах. О том, как он хочет увидеть мир за пределами ада. И о том, как он мечтает о дружбе и понимании.

Его голос был как мелодия, которая, казалось, могла растопить даже самые чёрные сердца. И от этих речей разбегалось всё зло вокруг, а тени удлинялись, как будто демонёнок становился каким-то особенным источником света.

С каждым словом странного демонёнка Элиза чувствовала, как её страдания немного отступают. Она сначала улыбалась наивным мечтам того, кто и мира-то не видал, но уже полон фантазий. А затем начала робко смеяться. И этот звук был как бальзам для её души.

Демонёнок обрадовался, увидев её улыбку и понял, что даже в аду можно найти искры надежды и света. Так маленький демон и потерянная душа стали друзьями. Вместе они исследовали третий круг ада, подолгу бродя вдоль огненной реки Сефирота. И находили радость в самых неожиданных местах, порой любуясь в магму и обсуждая увиденные, быстро сменяющие друг другу картины в её огненных всполохах.

Неожиданно для себя демонёнок научил Элизу, что даже в самых тёмных уголках можно найти свет, если только уметь смотреть. И хотя они были в аду, их дружба стала настоящим чудом, которое могло преодолеть любые страдания.

Однако, вскоре всё изменилось. Элиза вдруг засияла белым светом, от которого разбежались даже самые тёмные тени, а всякого рода тёмные существа бежали без оглядки.

— Мне пора, мой друг, — обратилась к нему очищенная душа.

— Куда же ты? — не понял демонёнок.

— Туда, куда уже готова перейти. В новый, другой мир, — ответила она с улыбкой, без которой демонёнок её уже не помнил.

Но прежде чем раствориться в вечности, она коснулась его лба и добавила:

— Но и тебе здесь не место. Ты — другой. И знаешь, что? Будь другим. И всё у тебя получится.

Мелькнула яркая вспышка и душа вознеслась. А демонёнок остался в старом, уже привычном ему мире. Но отныне и здесь появилось странное. Точка на лбу, которой коснулась душа, постоянно светилась. Как большой фонарь, она освещала дорогу демонёнку, куда бы он ни шёл. И от этого окружающие разбегались ещё надёжнее, чем от его вопросов.

А однажды к нему подошли трое высоких фигур в тёмных плащах и прозвучали их загадочные слова:

— Это ещё что за аномалия? — спросил первый, стараясь не попадать в свет от его лба, потому стоял за его спиной и просил смотреть прямо.

— Это определённо не должно находиться здесь! — вторил ему другой высокий и темный в чёрном плаще.

— Ты не мог бы прекратить? — спросил уже третий.

— Как же я прекращу? — не понял демонёнок. — Ведь это не я начал. Не мне и заканчивать.

— А вот тут ты ошибаешься. Закончить можно всё и сразу, — заявил первый и сунул демонёнка в мешок, первым делом накрыв светящийся лоб.

Весь остальной разговор демонёнок слышал уже из мешка.

— Выдворим его из ада и дело с концом! — заявил второй голос из проверяющих, после чего они отдалились и уже нельзя было определить кто что говорит.

— А куда? — услышал он почти шёпот.

— Ну не в рай же! В раю одного светящегося лба мало. А за рога и копыта ещё и спросят.

— Но у него нет ни рогов, ни копыт.

— Я и говорю, аномалия! Урод какой-то!

— С копытами действительно странно, но если сунуть его кому следует, рога ещё могут появиться. На Земле даже демоны потенциальны. Чего уж говорить об этом… с точкой во лбу.

— Полагаешь, люди примут его с распростёртыми объятьями?

— Нет. Среди людей он долго не протянет. Его растущему организму нужны серные ванны для преображения. А люди не слишком охотно живут рядом с серными источниками.

— А что, если отдать его не людям?

— Это может сработать.

— Просто выбросим его наружу, поселив с какими-нибудь подобными уродами без рогов и копыт?

— Определённо, нет. Он помечен этим местом и пока кровь, обогретая самой рекой Сефирота не заговорит в нём, ему нужен маяк, по которому мы будем следить за ним. Ад ответственен за всех, кто вылупился на его каменистых берегах.

— И кто же может быть его демоническим маяком?

— Признаться, над этой задачей я раздумываю со вчерашнего дня, едва увидел, как у Цербера родился какой-то уродский щенок с одной головой.

— Фу, всего одной?

— Урод, говорю же! Но… — тут голос стал почти криком. — Все уроды должны держаться вместе. Вот пусть и держаться друг за друга.

— А что, если он расскажет о нас людям?

— Это без испарений-то и на воздухе, насыщенном кислороде? Да он забудет всё, едва продышится и вскоре об этом месте и не вспомнит. Его тело перестроится и вскоре он забудет, как родился.

— А ты голова, Вельзевул.

— Ну не зря же отец постоянно берёт моё прозвище и присваивает все мои заслуги себе! — воскликнул самодовольный голос.