Мальтийская история: воспоминание о надежде

Но среди новоявленных членов экипажа это вызвало очередную волну шуточек и присвистываний: «Под кислым британским флагом ведут вперёд нас беглецы». Однако, как мне показалось, капитан не заметил этого, или просто не обратил внимания. Офицер штаба вытащил из свёртка флаг, и вскоре на флагштоке нашего сухогруза заколыхался «Юнион Джек». Это действие погасило игривость настроения матросов: теперь все окончательно поняли, что они попали в новую для себя роль.

Капитан обратился к нам на беглом французском без малейшего акцента:

– Экипажу быть готовым к выходу завтра в море. О времени сообщу завтра. Старшему помощнику, – он перевёл взгляд на невысокого круглого мужчину с большими залысинами в тропической морской форме, мужчина стоял с краю в нашем строю, – провести распределение матросов по выполняемым обязанностям. Всем ознакомиться с судном, Старпому проверить управление, – он посмотрел на Папашу Гийома: – Старшему механику проверить двигатель, – в девять вечера доложить о готовности к выходу. А теперь Ваша очередь, месье Леруа, – капитан кивнул старпому и отправился со штабистом к трапу, и вскоре катер унёс их к берегу.

Папаша Гийом махнул мне рукой, и мы направились в машинное отделение, остальные матросы, недовольно бурча, остались на палубе выслушивать указания старпома…

В девять вечера Папаша Гийом ушёл докладывать на мостик о готовности двигательной установки к выходу в море. Через час он вернулся. Человек он был немногословный, но немного поделился первыми впечатлениями о новом капитане: как специалист – что-то знает, насмешлив – любит язвить и подтрунивать, завтра в полдень выходим в море – курс неизвестен.

Так прошёл мой первый день под британским флагом.

На следующее утро после погрузки припасов и ящиков со снарядами к зенитным орудиям судно направилось в открытое море – курс зюйд-ост. Мы шли в караване ещё с шестью транспортниками в сопровождении трёх эсминцев и одного крейсера. Через несколько часов хода курс был изменён – ост. Куда точно идёт судно, экипажу не говорили. Об этом знал только капитан, но он молчал.

Но на следующий день бывалые моряки – несколько таких было и в нашем экипаже – уверено прогнозировали: «Марсельская цыганка лучше не нагадает – на Мальту идём». Эту догадку подтвердил и Папаша Гийом. Новость меня не огорчила, не обрадовала: «На Мальту – так на Мальту», – мне было всё равно.

Ночными дежурствами в машинном отделении меня часто посещала мысль: «Почему всё-таки остался, а не вернулся во Францию?» Ответа не находил: «Из чувства патриотизма, о котором по прошествии лет будут говорить с высоких трибун? Или из чувства малодушного приспособленчества, о котором говорили сейчас?» А может, у меня сработало элементарное чувство самосохранения сознания: в Нанте меня ждали могилы родителей и разрушенный дом, где они снимали небольшую квартирку (все деньги шли на моё обучение), там меня ждало чувство вины и тоски. Неосознанно я стремился отвлечься от саморазъедания – служба во флоте давала мне шанс справиться с внутренней болью… Или всё-таки что-то другое?

Через трое суток морского перехода мы увидели Мальту. Из водной глади поднимались отвесные утёсы, лишённые растительности; кое-где виднелись жилые постройки. Но поразила меня столица острова – Ла-Валетта. Её огромные бастионы казались продолжением самой толщи скал, на которых покоился город. Во Франции я повидал немало крепостей, но эта производила особый эффект. Воображение уже рисовало местных жителей циклопами, сумевшими воплотить в камне саму вечность.

Караван медленно вошёл в Великую Гавань Ла-Валетты для разгрузки, и вскоре наше судно пришвартовалось к одному из транспортных причалов. Портовые краны начали поднимать привезённый нами груз, но рабочих в порту не хватало, и нам пришлось переквалифицироваться в грузчиков и такелажников. Так продолжалось несколько часов, до самого вечера. Разгрузив, наконец, судно, и кое-как помывшись из шланга, я свалился на свою лавку в каюте и провалился в глубокий сон усталости, даже похрапывание Папаши Гийома не могло помешать мне.

Следующее утро принесло мне странное пробуждение, я как будто вынырнул из омута, но это не было пробуждение ото сна – что-то другое, даже поначалу не мог объяснить. Мне показалось, что мир вокруг меня изменился. Я отмахнулся: «Просто хорошо выспался – банальное объяснение». К тому же к нам приехал флотский кассир с небольшой охраной и нам – о, чудо! – заплатили денежное содержание вперёд. В моих руках оказалось целых пятьдесят фунтов. Довольный Папаша Гийом спрятал деньги в свой глубокий карман: «В Марселе я смогу позволить себе кое-что». Он хитро подмигнул мне.

Но я имел иные мысли по поводу траты денег. Наш рыжий капитан построил экипаж и объявил нам о нашей дальнейшей судьбе: судно становится на приписку в Ла-Валетте и участвует в транспортировке грузов для союзнических войск на Мальте; команда может квартироваться в городе с вахтенным дежурством на корабле и утренними и вечерними построениями. Довольные моряки отправились в каюту, чтобы подготовиться для выхода в город. У двигателистов была отдельное помещение рядом с машинным отделением. Папаша Гийом валялся на своей лавке, читая какую-то замусоленную книжку.

– Собираюсь в город, – заявил я. – Посмотрю себе комнату.

– Зачем? Напрасная трата денег, – поморщился мой наставник. – Тебе что, на судне мало места?

Я достал чемодан из-под лавки и начал вытаскивать приличную одежду для выхода в город.

– Не хочу проводить всю жизнь в сырости, – парировал я его, на первый взгляд, разумные доводы.

– Понимаю, – хмыкнул Папаша Гийом. – Дело молодое, хочется погулять, – мужчина похлопал себя по круглому брюшку и снова уткнулся в какое-то бульварное чтиво.

Я надел белые брюки, рубашку точно такого же цвета и парусиновые туфли. Отдыхавший на лавке стармех на минуту оторвался от книжки, смерил меня взглядом и цокнул языком: «Каков щёгол! Местные девицы разорвут тебя при дележе!» Он засмеялся глубоким басом, пока не зашёлся хриплым кашлем. В ответ я вежливо улыбнулся его комплименту и хотел уже покинуть каюту, как Папаша Гийом остановил меня:

– Зайди к кэпу. Может быть, он знает к кому в порту обратиться, где можно снять жильё в городе.

Капитана Моро я встретил палубе – он был в майке и фуражке; жмурясь на солнце, разглядывал бастионы, окружавшие бухту.

– Прошу прощения, сэр, разрешите обратиться, – я смотрел на спину Моро. Тот обернулся, его насмешливый взгляд пробежал по мне:

– Чего тебе?

– Случайно не знаете, где можно узнать что-нибудь о сдаче комнат в городе, сэр? – я задал свой вопрос.

– Ого, Виктор! Зачем? В этом облачении все комнаты Ла-Валетты будут твоими. Особенно среди дамского общества, а остальные аборигены выселятся сами, – капитан скрестил руки на груди. Насмешка в его прищуренных глазах мешала мне понять, воспринял ли он серьёзно мой вопрос. Я пожал плечами: