Малыш, который живет под крышей

— Хорошо, — и еще раз повторила. — Извини.

Ехал он действительно медленно. И к тому моменту, когда они добрались до «Суоменлахти», Кира Артуровна вовсю сопела, не выпуская из рук спасительный баллончик сзаконсервированным ароматом цветущего луга. На легкое потряхивание за плечо никак не отреагировала. А кто обещал, что будет легко?

Нет, на самом деле, было довольно легко — потому что Кира избытком массы не страдала. Но пока они доехали до двадцать четвертого этажа, руки у Макса уже порядком затекли. И это счастье, что лифт работал — иначе ночевать бы им в машине!

Открыть дверь с девушкой на руках оказалось совершенно нереально, поэтому пришлось спустить Киру на пол. Стоять самостоятельно она отказалась наотрез, поэтому Макс вынужден был придерживать ее одной рукой, другой сражаясь с замком. Не очень аккуратно и уж точно совершенно неэстетично они ввалились в квартиру.

— Тебя больше не тошнит? — Макс прислонил Киру к стенке.

Она отрицательно помотала головой.

— В туалет хочешь?

Еще одно мотание головой.

— А чего хочешь?

— Спать.

Пришлось снова брать бухарскую принцессу на руки и тащить до кровати, чтобы там, наконец-то, складировать сокровище, добытое в неравном бою с Козиковым и текилой.

Кира лежала на спине, раскинув руки. В туфлях и плаще — на чистой постели. Безобразие. Макс стянул омерзительно пошлые шпильки с ее ног и отнес их к входной двери. С плащом пришлось повозиться. Кира никак не помогала и не мешала. Вообще не участвовала в процессе. Как кукла. Развезло, а потом и сморило ее на полную катушку.

Макс перекинул плащ через руку и тут заметил. В процессе ворочания тушки Киры Артуровны платье сбилось. Одна тонкая лямка сползла с плеча, темная ткань ушла вбок. И обнажился сосок. Часть его. Треть. Или половина. Значит, снова без бюстгальтера. Макс долго смотрел на эту часть тела Киры — ту, что всегда была прикрыта одеждой, ту, которую видел впервые. Часть розово-бежевого кружка. Протянул руку, палец его скользнул под гладкую темную ткань. Он позволил себе погладить бархатистую кожу а потом… А потом натянул обратно на плечо лямку. Он гребанный джентльмен.

Макс повесил плащ на плечики и принялся медленно расстегивать пуговицы на рубашке. Надо же переодеться в домашнее. Но при этом не сводил взгляда с девушки на кровати. И почему-то как-то глупо и неправильно ждал — совершенно необоснованно — что она сейчас откроет глаза. И оценит его пресс, плечи, бицепс и ягодицы — зря он, что ли, почти каждый вечер то на велотренажере, то на беговой дорожке, то со штангой приседает. Ни-фи-га. Не проснулась. Впрочем, странно и наивно было бы надеться на это. Макс вздохнул и стал натягивать спортивные штаны. В ближайшие часы он предоставлен сам себе. Придется самому себя развлекать. Но для начала на всякий случай принес и поставил у кровати красный пластмассовый таз. И бутылку минеральной воды.

В телевизоре обнаружился хоккей. В холодильнике — упаковка «Хугардена». Устроившись на диване с пультом и бокалом пива, Макс погрузился в перипетии матча между «Авангардом» и «Локомотивом» в рамках Восточной конференции КХЛ.

Объект десятый: «Электросила»

Убедительно просим увести ваших детей от наших голубых экранов.

Сначала открылся один глаз. Потом — другой. Вокруг был полумрак. Откуда-то издалека слышалось непонятное бормотание.

Кира прислушалась к своим ощущениям. Болела голова, но умеренно. Пить хотелось — смертельно. Инспекция памяти упорно подсовывала Влада с влажно поблескивающими губами и глазами. Кира негромко застонала и принялась себя ощупывать. Одета. Совсем. В том смысле, что не только платье на месте, но и трусы. И все в пристойном виде. Непонятнооо… И тут невнятное фоновое бормотание прервал энергичный мужской голос, произнесший что-то, похожее на «Твою мать!». Влад?

Кира, опираясь на локти, села. Штормило. Это все текила. Специально ее пила — потому что от текилы у нее всегда амнезия. Вот и в этот раз тоже.

Кира осторожно спустила ноги вниз. Прямо в пластмассовый таз. Рядом с которым обнаружилась бутылка минеральной воды. Это было спасительно! Но провалы в памяти не ликвидировались. Утолив пустыню внутри, Кира поднялась и решительно отправилась к источнику света и звука.

На бежевом с черным диване восседал с ногами пан МАлыш собственной персоной. Зеленая футболка, серые спортивные штаны, бокал с пивом в одной руке. Другой обличительно тычет в экран. Явление Киры он прокомментировал возмущенным воплем: «Какое еще „вне игры“! Два-ноль!». Ей пришлось кашлянуть, чтобы привлечь к себе внимание. Макс повернул голову. Смерил ее внимательным взглядом.

— Фигово выглядишь.

— Спасибо.

— Ванная — там, — махнул рукой — той, в которой не было бокала.

— Зачем?

— Мне кажется, тебе должно хотеться принять душ, — невозмутимо ответил он. — Или хотя бы умыться. У тебя тушь посыпалась.

И тут память неожиданно выдала просвет, и Кира вспомнила, как ее тошнило. Божеее… Если она испачкала светло-бежевый салон Малышевской «вольво»… Хотя, судя по его умеренно-благодушному настроению, до этого дело не дошло.

Макс, между тем, встал с дивана, невозмутимо протопал мимо нее, шустро вернулся, шлепнул о ее плечо полотенцем.

— Если надо будет спинку потереть — свистни.

Ответа у Киры не нашлось. В голове вообще была каша, а не мысли.

— Чего стоишь? Иди. Погоди, вот! — он стянул с себя футболку. — Держи — вдруг понадобится. Она чистая — пару часов назад надел.

Так. Наверное, ей стоит и в самом деле пойти, куда послали. Умыться. Собраться с мыслями. И не пялиться на его голую грудь. Виски он коротко стрижет, растительность на груди, наверное, тоже подравнивает — густо, но не очень длинно. Кто его знает, с него станется… Кира развернулась и двинулась в указанном направлении.

А в ванной, вместо того, чтобы приводить себя в порядок, она принялась придирчиво изучать обстановку. Все сине-белое. Только мужское. Шампунь, гель для душа, пена для бритья, лосьон после. Зубная нить. Ополаскиватель для полости рта. Как мы любим собственные зубки, надо же!

Кира постояла в задумчивости. И решительно потянула платье вверх. В душ — значит, в душ. Под звук воды ей всегда думалось хорошо.

Она посмотрела на свое обнаженное отражение в зеркале. В этом же зеркале по утрам отражался Макс, тоже наверняка голый — по пояс точно. Торс у него зачетный. Не архитекторский совершенно. Такие руки и грудные мышцы — будто он не дома проектирует, а отбойным молотком на стройке фигачит. Кира тряхнула головой и отвернулась от зеркала. Может быть, под душем у нее включится память?