Малышка с секретом

Закончив завтракать, батюшка поблагодарил хозяев и поторопил нас с выходом, сам же отправился проверять, как погрузили наши вещи. Матушка кинулась, обниматься с теткой, а та в ответ начала лить слезы и причитать у нее на плече. Да плохо жить даже без нормальной почты, не говорю уж о телефонах. Хотя так, как у них сейчас, встречи с родными намного приятнее, а расставания печальнее; совсем не перестаешь радоваться жизни и чувствовать ее вкус. Тяжело ценить то, что можешь получить ежедневно и в любую минуту, как мы в современном мире привыкли… Все обесценилось, все слишком равнодушны и перестали радоваться тому, что имеют сейчас, а все только и стремятся туда, где лучше. Забывая, что живут сейчас, а не пишут черновик своей жизни, забывая, что не место красит человека, а человек — место. — думала я, наслаждаясь душевным прощанием сестер.

Попрощавшись друг с другом, матушка пошла обнимать смущенного Игоря, а тетка принялась, тискать всех нас, по очереди: Отомаш, на миг ее, приобняв, убежал к отцу под предлогом помощи, хитрый жук. Боянка и Зелеслав, были сграбастаны в объятья одновременно, тетка долго и со смаком слюнявила их плечи. И наконец добралась до сидевшей на лавке меня. Подняв меня на руки, немного пришедшая в себя Варвара, просто тискала и сюсюкала со мной, продвигаясь за всеми к выходу. Выйдя на крыльцо, мы увидели нашу телегу и впряженного в нее Кучура, нетерпеливо топчущегося на месте. Спустившись с крыльца, тетка снова обняла матушку что-то ей прошептав, передала меня на руки матери и обратилась к отцу:

— До свидания Гоймир, ты желанный гость в моем доме.

— До встречи боярыня, — сказал батька, улыбаясь во всю челюсть и кланяясь до земли. Матушка на это только фыркнула и пошла со мной к телеге. Батюшка, помог нам забраться внутрь, сначала посадив меня, а затем маму, потом поднял в телегу Боянку и Зелеслава. Отомаш, уже сидел на передке и не на кого не смотря, тихо что-то бубнил… Батька устроился рядом с ним, забрал у брата поводья и стегнул Кучура. Телега вперевалочку выкатилась за ворота, со двора нам махали на прощание рукой, провожающие нас тетка и Игорь. Мы помахали им в ответ: грустно улыбаясь, махала матушка, счастливо и довольно все остальные. Я была рада возвращению домой. Там я спокойно могу посвятить время тренировкам и изучению окружающего мира и людей. Потихоньку и не спеша преодолев город, мы выехали за частокол и тронулись вдоль пролегающего леса, в наше село. Я устроилась на перине, между мешков с тканями, как на троне и благостно наблюдала, за сменяющими друг друга деревьями. Матушка порывшись в одном из мешков, достала платки и протянув один Боянке, а другой повязывая мне, велела

— Повяжи! — Боянка намотала свой платок, как тюрбан.

Дорога домой для нас проходила намного быстрее, но не могу сказать, что удобнее, батька достигнув леса, погнал Кучура на всех порах:

— Ничего, потерпите маленько, зато ужо к вечеру дома будем, теперечи не надо бояться, что куры друг друга передавят и останавливаться их кормить не нужно, да и пирогов, что тетка в дорогу распорядилась положить, по пути поедите. Чего зря время терять? — говорил отец, восторженно улыбаясь. Мы молча и недовольно переглянулись, но никто не стал возражать. Батьку охватило какое — то нездоровое предвкушение быстрой езды и скорого возвращения домой, а может просто тетка ему до смерти надоела… Хотя, все то время, что мы у нее гостили, он ее вообще никак не воспринимал, старался чаще уходить по делам и к придиркам ее относился попустительски, не замечая. Хорошая черта характера для зятя. Учитывая, что Варвара материна семья, то есть сестра, а семью жены, как говорится, не выбирают, что попадет, то и твой крест, все равно придется примериться и с не очень приятными родственниками.

Мы катились очень быстро, собирая практически все кочки по дороге и подпрыгивая при тряске. Заснуть и перетерпеть дорогу у меня не получилось, играть с кем-то при такой тряске, возможным не представлялось, поэтому я просто читала про себя любимые стихи:

"Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя"…

Закончив читать, завалилась в своем импровизированном гнезде и все же уснула. Проснулась от того, что сползла на пол телеги и нещадно подпрыгивала, и дергалась, ползая от тряски по дну. Матушка сидела на против с ужасно недовольным и уставшим лицом, видимо не мне одной отцовский энтузиазм, встал колом… Обернувшись к батьке, она стукнула его по плечу, прокричав:

— Гоймир, а ну останови живо! — батька притормозив, обернулся к ней, непонимающе разглядывая и недоумевая, чего это матушка, вдруг такая злая.

— Прекрати так коня, гнать! Мы устали уже, от этой не заканчивающейся тряски! — и принялась, спускаться с телеги. — Веда, писать пойдешь? — спросила зло женщина. Я все еще не отошедшая от того, что мир болыие не вертится, как на аттракционах, просто ей кивнула и подползла поближе к краю телеги. Матушка вынула меня и направилась к ближайшим кустам.

— Ну, чего ты Чипрана? Зато раньше дома будем… — поинтересовался, уговаривая мать, батька.

— Никуда твой дом не денется! Приедем, как приедем и не че над нами измываться!

— прокричала ему матушка, не останавливаясь. Управившись, мы пошли назад, батюшка сидел недовольный и поджимал губы, видимо обиделся, что мы не поняли в его благородном стремлении. Матушка усадила меня, а ей помог забраться Отомаш:

— Трогай, но тихонько, чтоб кишки изо рта не выпрыгивали. — улыбаясь, разрешила матушка. Оглядевшись вокруг, я заметила знакомую полянку, на которой мы останавливались на ночь и на которой нас чуть не загрызли волки. Так не вспоминать! Все обошлось и ладно… Да тут полдня всего осталось. С какой же скоростью мы ехали, что уже здесь оказались? С ума сойти, не зря матушка, так разъярилась… Посидев пару минут, я поняла, что голодна:

— Мам, я есть хочу, есть у нас че-нибудь? — обратилась я к женщине.

— Да, давайте отобедаем, — и принялась рыться в корзине доставая из нее котелок, накрытый тряпочкой и полотенце с пирогами и хлебом. Отомаш увидев, что мы достаем еду, перелез к нам в кузов и схватил пирог.

— Наконец-то батька остановился, а то я ему и так, и эдак, а он гонит и все. — сказал, жуя парень.

— Гоймир, пирог будешь? — спросила мама, подмигивая и корча нам смешные рожи.

— Не буду, я дома поем. — обиженно буркнул батька и стегнул коня, тот побежал чуть быстрее, но уже не так, чтобы мы были не довольны. Боянка и Зелеслав, тоже принялись есть. Странно, что в кусты они с нами не пошли, уже полдня в пути… — подумала я. Пообедав, матушка собрала остатки и тронув Боянку за плечо, кивнула ей в сторону батьки:

— Бать останови, писать хочу — попросила сестрица, улыбаясь. Батька что-то бурча, притормозил:

— Зелеслав ты ке хочешь? Тоже сходи, что ж теперь каждую версту останавливаться? — спросил недовольно отец.

— Нет пока, — ответил мальчик, улыбаясь матери. Да у нас тут заговор, и все дружат против батькиной езды. — посмеялась я про себя, над поведением родных. Вернулась Боянка, и мы поехали дальше. Километра через два, попросился Зелеслав. Батька остановил коня вновь, бурча уже на тон громче, мамка тихо посмеивалась… Отомаш сошел сам, пока мы не тронулись с места, дожидаясь Зелеслава. Не хочет видимо, в этом розыгрыше участвовать. — решила я.

— Матушка, а вода есть? Мне бы щеки и шею солью протереть, а то опять зудеть начинает. — матушка кивнула, полезла в какую-то корзинку достала миску и тряпочку с каким-то содержимым, вытряхнув ее в миску и плеснула туда воды.

— Я соль сразу приготовила. — сказала матушка, подсаживаясь ближе и протирая мне лицо, шею и ноги, торчавшие из-под сарафана.

И мы вновь отправились в путь. Ехали уже приемлемо и я снова уснула на своем "мешковом троне". Проснулась, когда уже было темно, рядом раздавался лай собак. Мы проезжали по деревне в сторону дома. Сев и оглядевшись, ничего не различив, просто ждала, когда доедем. Матушка сидела уже рядом со мной, обнимая и укрывая одеялом. Зелеслав ерзал, накрываясь своим, также, как и Боянка. Вот, батька подъехал к очередным воротам и наконец, остановил коня. Мы стали, выбираться из телеги. Из калитки вышли Бивой и Бенеш:

— Уже прибыли! А мы вас токмо, завтра ждали. — говорили хором радостные братья, помогая матушке со мной и Боянке спуститься. Матушка понесла меня в избу, войдя усадила на лавку:

— Подождешь, как управимся с вещами, и я тебя искупаю? — спросила, гладя меня по щеке и заглядывая в глаза.

— Да подожду. — кивнула, улыбнувшись.

Матушка вышла, а вслед за ней, вошли близнецы с мешками и принялись, их сгружать в угол под моей зыбкой. Я просто смотрела на них, положив мешки и обернувшись ко мне, братья оба замерли, таращась на меня. Я сразу поняла, что они разглядели при свете мою малопривлекательную мордочку.