Мама берёт налом

– Мне тогда было нечему противиться!

– Уверены? Валерия… поймите, я здесь не для того, чтобы настроить вас против вашей матери…

– А для того чтобы ее понять? – язвительно перебиваю ее.

– Прежде всего понять вас! – пытается вернуть дружелюбный тон при помощи лже-улыбки.

– Нет, лишь для того чтобы написать заключение для директора интерната для трудных подростков. – я словно специально тереблю в ушах серьги от Тиффани и поправляю на запястье свой дорогущий гвоздь от Картье. Кто, кто, а эта надутая психологиня сразу смекнула, что украшения у меня настоящие. Моим интернатовским соседкам невдомёк, сколько денег навешано на моих ушах, шеи и запястьях. Бог миловал, когда лишил их доступа к познаниям другой жизни, дабы меня в лучшем случае обчистили или просто забили бы до смерти из-за бабской злости. Хотя справедливости ради стоит отметить, что меня и так не особо жалуют в казённых стенах, но все-таки бриллианты добавили бы дополнительных проблем. Ювелирку же свою, мне удалось даже спрятать во время изъятия нашей квартиры и маминого ареста. Все украшения я сложила в наволочку, а затем положила в тройной полиэтиленовый пакет во избежание промокания. Зная заранее в какой интернат меня отправят и рассчитав полный маршрут до нашего дома, я смекнула, что спрячу пакет в большом арыке, находившимся в середине маршрута, в который лет десять как не спускали воду, а если же это всё-таки и случалось, то как правило летом, но к моему счастью в те дни стояла поздняя осень. В последний день изъятия мне разрешили прийти в нашу квартиру, которая собственно была уже и не наша, чтобы я могла забрать необходимые вещи. Запихав в чемодан свои нажитые пожитки, а для полной иронии считаю важным отметить, что чемодан то тот был марки Луи Виттон, я отпросилась у инспекторши под вымышленным предлогом, выйти на пять минут, чтобы попрощаться с подружкой. Как вы сами понимаете, никакой подружки и не было, у девочки летавшей первым классом Эмират Эйрлайнс не может быть подружек в спальном районе Шымкента.

В распахнутой куртке я пробежала пару кварталов со скоростью лошади, которая отрабатывает свои круги на ипподромных скачках. В надежде, что меня никто не заметит, я юркнула в арычную трубу и вложила пакет в ямку бетонной конструкции которая так на руку образовалась для меня после многолетней влаги. Для лучшей сохранности я заложила дыру кирпичами – бездельно валявшимися в том арыке. Таким образом мне и удалось сохранить останки арабской роскоши под вяло истратившими свои жизни материями. Кто знает может тот постсоветский арык хранил самый дорогой секрет за всю его историю существования, как каждый сосуд хранит давно ушедшее на дно истории.

Я вступила в свою новую жизнь с брендовым чемоданом донельзя забитого шмотками люксового качества. Перешагнув в то измерение, где изначально неведомы семейные ценности и вкус качества – где каждый подросток солирующий инструмент; играющий свой вальс под аккомпанемент казённых простыней и ложек.

Четыре года назад.

В первый вечер мы с мамой попали в торгово-развлекательный Ноев ковчег, который умудряется в своих стенах вместить чуть ли не всех представителей стран мира. Маленькие человечки передвигающиеся по мраморным полам – словно ожившие макеты на географической карте мира, шуршат пакетами с известными логотипами и не оставляют без инспекции не один магазин. Словом это и был мой первый поход в Дубай Молл – Мекку всех фешн адептов и прочих мировых щеголей.

Я как маленький утёнок передвигаясь мелкими неуклюжими шажками следовала за мамой, боясь потеряться среди высоко породных орлиц, которые так уверенно взмахивали крыльями – совершая полеты по этажам, где располагались все сливки мировых производителей.

Другие райские птицы выпархивали из бутиков – богато украшенных витрин. С картонными пакетами донельзя забитыми приманками в виде; роскошного нижнего белья, парфюма с высоко балльным уровнем афродизиака и прочими сигнализирующими товарами, которые послужат наживкой для той самой волшебной удочки, на которой висит крючок для несчастно попавшегося толстосума.

– Это и есть жизнь, самая настоящая со всеми благами эволюции. Смотри и запоминай Лера, это будет твой мир. Мир, где ты решаешь сколько и когда. – меня пугал тон мамы, она говорила полушепотом и зловеще, словно читала заклинание. – Достаток даёт выбор детка, а за ним – комфорт, а если уж жить, то на полном комфорте.

Признаюсь, что несмотря на мамину неиссякаемую уверенность и невозмутимый вид пред чем-то новым и роскошным, даже если учитывать ее умение легко адаптироваться и не выглядеть полной деревенщиной в бурлящей сверхсовременной мультиварке, даже при всем при этом – я видела ее смущение и лёгкое расстройство. Возможно для других, это конечно не было заметно, но не для меня. Хотя справедливости ради стоит отметить, что возможно каждый приезжий олух надевает на себя напускную маску безразличия и лёгкого снобизма, дабы избежать укоризненной насмешки в свой адрес. У нас не было больших денег, да и шоппинг не значился у нас как план А, но несмотря на это, мама сочла очень нужным побаловать нас, пусть хоть и не большим кусочком рафинада в виде туалетной воды купленной в до боли девчачьем – розовом магазине Виктории Сикрет.

– Смотри, новенькая! – усмехнулась мама, когда мы встали на перекрестке брендовых бутиков. – Я уже вторую такую замечаю.

– Ты о чем? – искренне непонимающе.

– Видишь? – мамин очерченный подбородок приподнялся в указательном жесте в сторону высокой девушки с распущенными волосами. – Платье с АлиЭкспресс, кеды видно купленные на рынке в родном Новоебуново.

– И…? – я с любопытством стала рассматривать девушку ускользающую в бутик Ermenegildo Zegna.

– Нищая охотница на шейха, решившая выйти на сделку без менеджера и скаута. Одинокая волчица. – усмехнулась мама. – Но, как правило такие охоты бывают не очень трофейными, без менеджера большую сумму она не уторгует. Если конечно прекрасный принц в нее не влюбится, но и это вряд ли, сама посуди какая в гареме любовь, когда каждый вечер он срывает свежие цветы, которые наутро становятся сухоцветами – золушки превратившиеся обратно в шлюх. – снова улыбнулась. Что-что, а зубы мне ее к сожалению не достались. У мамы два идеальных ряда жемчуга во рту, а у меня до вмешательства стоматолога был обкосившийся деревенский забор. Надо было все-таки еще раз рассмотреть фото актеров театральной трупы, теперь я знаю наверняка, что мой папаша кривозубый.

– А почему ты о ней так? – любопытствую.

– Лера не будь дурой, ну! Сама посмотри! Ноги от ушей, девяносто-шестьдесят-девяносто. Платье долго выбирала, специально то, что все очень выгодно подчеркивает, и самое главное, как правильно рассчитала, заходит в мужской магазин.

– Может она парню хочет подарок купить? – предполагаю я.

– Не смеши, себе она значит шмотки не может купить в хорошем магазине, а парню станет раскошеливаться! Не глупи Лера и замечай все.

– Что замечать?

– Да даже ее, вы можете пересечься еще где-нибудь, она может стать твоей конкуренткой в борьбе за приз, поэтому ты должна знать о ней все – недостатки, слабости, плюсы и минусы. Хотя нет, про нее забудь, она не угроза, ты ведь лет на десять моложе. Она уж точно припозднилась. – говоря это, мама словно ставит крест на будущем этой девушки, которая к слову сказать вышла из бутика через несколько секунд. Видимо мама была права, красотке было достаточно этого времени чтобы оценить обстановку в магазине, пробежать взглядом по каждому рейлу и в конец убедившись, что жертвы нет в помещении, отправиться в другой мужской бутик.

Были и другие пособия по обучению на нашем пути. Невысокие женщины, как правило тридцати с лишнем лет, но с очень выдающимися формами, созданными руками пластических хирургов. Они были очень раскрепощены в движениях, подмигивали продавцам, руки их были чрезмерно увешаны брендовыми пакетами, а уши и шеи готовы были сломиться от золотых украшений, словно зимние ветки от мерзлого снега.

– Смотри, а это четвертый сорт! – шепнула мама.

– А они кто? – живо интересуюсь.

– Те, которых природа, к сожалению, не наградила высоким ростом, точеной фигурой и красивым лицом, но дала сильный аппетит и готовность пойти на все. Они из тех, кто не станут противиться лечь под скальп хирурга и увеличить ягодицы, как и грудь до неприличия огромного размера, такие становятся фаворитками извращенцев и любителей фриков. Но и они не представляют для тебя опасности, ты жемчуг выловленный со дна моря, роза цветущая в оазисе, таких как ты не привозят на корабле с остальными модельными устрицами и креветками. И ты уж точно Лера не из охотниц, дефилирующих по бутикам в мини юбке – которая служит арбалетом. Ты Лера – добыча, добыча для тех, кому никогда не суждено попасть в сети раскрашенных нимф! – каждое мамино слово, каждая пауза и запятая были отчеканены уверенностью и силой, в ее словах был боевой клич и жажда к роскоши и триумфу. Она не на секунду не сомневалась во мне, а я всецело верила и в ответ восхищалась ею.

В последнее время я все чаще задумываюсь, от чего ее личные мечты не осуществились, ведь она была талантлива и особенна во всем. Она была воином со внешностью аристократки. Когда она шла под зонтом в дождливую погоду, с выпрямленной спиной и медленной походкой, мне она напоминала женщину киллера. Которая с лёгкостью бы перелетала с континента на континент, чтобы подстрелить цель. Мама никогда не жаловалась на неудачи и не винила случай, она была всегда уверена в следующем шансе. Подымалась с колен, стряхивала песок и шла дальше, с ещё более ровной осанкой. Неприемлемым считала для себя выйти на улицу без макияжа и укладки, при этом никогда не была вызывающей и неуместной. Знала толк в стиле и всегда умела себя преподнести, при этом у нее никогда не было большого гардероба. Все ее вещи, не считая верхней одежды умещались в одно небольшое отделение шкафа – свёрнутые в рулоны по методу КонМари. Особенным ее выходом был лук из белой свободной футболки и голубых джинс идеальной посадки. Мужчины с взглядами обводившими ее силуэт были раздавлены такой как казалось бы простой и в то же время изысканной подачей. Женщины же нельзя сказать, что испытывали к ней зависть, это не так. Скорее всего они были напуганы, но при этом видели в ней ту, у которой все-таки лучше стоит поучиться. Она была открыта, но при этом никого не подпускала к себе близко. Любила всегда прямоту, но не терпела оскорблений, резка немного, и всегда обладала грубой искренностью. Хотя, как однажды она призналась с ней не всегда было такое.

– Если бы ты дорогая знала, какой я была порой размазанной и слезливой плаксой, что не упустит случая поплакаться в каждую знакомую жилетку. Жалкий оленёнок, жаждущий чужих сожалений и одобрений. Я называла себя – человек в футляре, извиняющийся за каждое свое мнение или даже присутствие. Спина моя в те годы сгибалась в вопросительный знак, а рот был вечно с нервной улыбкой. Я даже фото тех времён все сожгла и пустила по ветру. Это я потом поняла, что все дело в имени и поэтому его и сменила. – я засмеялась. – Вот видишь, сама смеёшься и правильно, какая я Нина? Мне нужно было что-то более заявляющее и сильное, поэтому я и стала Яниной, буква я всегда все решает. Запомни детка, она вовсе не последняя, она самая первая и главенствующая. Сильная, красивая, успешная, богатая, счастливая – там везде есть Я. – мама задумалась сделав паузу. – Одинокая…, но это даже лучше.