Мама для дракончика или Жена к вылуплению
Шрифт:
Слуги полюбили герцогиню Роквистер на удивление быстро и норовили ей угодить во всем. Это было странно, учитывая, что я знал, как Ребекка им не нравилась. Конечно, мне никогда бы ничего не сказали, но это все равно заметно: по чуть недосоленному супу, поданному к столу в те дни, когда Ребекка заходила на обед, по нерасторопности мажордома, который заставлял ее ждать дольше обычного, по неаккуратности обычно идеально вышколенных служанок. Да и сплетни, шепотки — ни один дом от них не избавлен. Слуги дома дракона — не просто случайные люди, в основном это семьи, служащие здесь из поколения в поколение, принесшие клятвы преданности и молчания. Новичков мало, они проходят серьезные проверки и опутываются магическими контрактами. И все они чувствуют себя
Камилла им нравилась, хотя в начале, пока она еще болела, к ней отнеслись настороженно. Дэни приняли быстро и легко — это же ребенок, а Камилла... она не приказывала, не устанавливала иерархию, не настаивала на своем. Но ей это все было и не нужно. Она не стала настоящей хозяйкой дома, но ее будто бы взяли под свое крыло, жалели, заботились и старались всячески угодить.
Поэтому постепенно во всех комнатах и коридорах огромного особняка исчезли букеты, Камиллу аккуратно расспросили семена и саженцы каких цветов и трав закупить, какими амулетами помочь растениям. Она и сама взялась помогать, но редко и по малу, когда были силы. Однако, собственноручно созданные ею композиции заняли места в самых главных комнатах дома: гостиной и столовой. И кривое деревце меньше локтя в высоту, но с яркими резными кленовыми листочками — в моем кабинете.
— Я подумала, что здесь не помешает немного зелени, — улыбнулась она, устанавливая на край стола своеобразную плошку из черной глины, в которой, будто на каменистой горе, рос искривлённый ветрами маленький клен. Кажется, когда-то этот горшок был супницей.
— Спасибо, — кивнул я, ведь действительно черная глина и зелень хорошо гармонировали с темным полированным деревом стола и малахитовым письменным набором.
Камилла, даже обессиленная, умирающая, подолгу лежащая в кровати, умудрялась привносить в мой дом жизнь, которой здесь давно не было. Отец погиб, когда мне исполнилось пятнадцать во время нападения нечисти на наши владения. Он выжигал толпы зомби, когда лич бросил копье и поранил его крыло. Отец всех уничтожил и решил, что все в порядке, рана пустяковая, не стал обращаться к лекарям. Когда он заподозрил, что на копье был яд, было уже слишком поздно.
После мама закрылась в своем горе, а я пошел в разнос. Она не могла со мной справиться. Я был их единственным выжившим ребенком, поздней радостью. Трое моих братьев были старше более чем на полсотни лет, и все погибли, служа Империи на дальних рубежах, в войнах со скальными великанами и ледяными волками. Самого младшего из них Император собственной властью лишил должности в армии, чтобы он вернулся к родителям и продолжил род, но он просто не видел себя в мирной жизни, снарядил корабль и отправился в дальнее плаванье, открывать новые земли для Империи. Однако, корабль налетел на рифы во время шторма. Дракон, конечно, обернулся и попытался улететь, но в него попала молния, и он упал в море. Как ни странно, часть людей, сопровождавших его, выжила на шлюпках и обломках корабля, а самый сильный из них — дракон — погиб, слишком рассчитывая на свою силу.
Родители долго горевали о потери всех своих сыновей, и мое рождение стало для них полной неожиданностью. Наверное, потому они и избаловали меня сверх всякой меры. Без отца мама не могла справиться со мной и решила отправить в пансион. О, с каким удовольствием я, пользуясь своей силой, измывался над более слабыми учителями-людьми, я не уважал никого, нарушал дисциплину, в результате чего меня раз за разом выгоняли из всех приличных заведений империи. Пока герцог Уильямс, друг отца, не помог матери устроить меня в закрытый горный пансион для сильных магов. Сперва она отнекивалась, боясь, что военная дисциплина пробудит во мне, как и во всех Роквистерах, желание служить Родине в армии, но потом ей пришлось все же согласиться.
Она умерла еще до того, как я выпустился из пансиона. Они с отцом
были связаны древним магическим обрядом венчания, который уже не проводится. Этот обряд, как считается, делал драконий род более плодовитым, но побочным его действием было то, что смерть одного из супругов приводила к гибели второго. Магическая связь тянула вдовца на тот свет, потому что даже смерть не разрывала эти узы. Мама еще долго продержалась, вероятно, ради меня, но, едва она уверилась, что я больше не занимаюсь самоуничтожением, как ее силы истекли, и я остался один.За столько лет я, как мне казалось, привык к одиночеству, к самостоятельности, к тому, что могу полагаться только на себя. Я не тяготился этим, хоть и думал о семье. Мысли о том, чтобы жениться, возникали, но всякий раз я боялся сложностей, скандалов, придирок. Сколько моих друзей рассказывали о странностях своих милых до свадьбы невест: одна заставляла мужа каждое утро есть овсянку на воде, считая, что это полезно; другая пыталась запретить мужу ходить в клуб для лордов; третья, забеременев, устраивала ужасные истерики вообще без всякого повода...
Но Камилла и Дэни, появившись в моем доме, словно сделали его светлее и теплее. Я знал, что Камилла старается регулярно заходить в детскую и прикасаться к яйцу, и Кевин подтверждал, что для дракончика это весьма полезно. Я был ей благодарен, но в то же время, когда я изредка заставал ее в детской, у меня сжималось сердце: родная мать подкинула яйцо мне в корзинке с цветами, а посторонняя девушка, несмотря на собственную слабость, выделяет для него время и силы.
— Но она ведь скоро умрет, не повредит ли это дракончику? — на всякий случай переспрашивал я у ФицУильяма. У меня не получалось беспокоиться из-за яйца по любым мелочам: не холодно ли ему, если в соседней спальне открыто окно, не жарко ли, не душно. Я просто не знал, куда себя деть, ожидая вылупления. И слабость, указывающая на приближающуюся смерть Камиллы, меня тоже не могла не беспокоить: — Получится, будто его бросили две матери подряд.
— Сейчас ее близость помогает ему сформироваться, вполне возможно, что у него даже проявятся какие-то эльфийские черты в магии.
— Эльфийские черты?! Что за бред! Она же не кровная мать!
— Ритуал магического материнства — это тоже немало, не зря в древности старались выбрать названных магических родителей так, чтобы они были сильнее энергетически. Среди людей действительно дар названного родителя увеличивал дар ребенка, помогая ему развитья. Не зря во всех сказаниях королевским детям назначали даже нескольких великих магов в наставники.
— Но это же про наставничество, а не...
— Это именно про магическое родительство, просто со временем детали стерлись. Для ребенка-дракончика, который априори сильнее полуэльфийки, это, конечно, не столь актуально, но некоторые черты и способности он может перенять. Просто не мешай им, плохого в этом нет, только польза.
Несмотря на старания ФицУильяма, состояние Камиллы постоянно ухудшалось, и он ничего не мог с этим сделать. Он днями просиживал в моей библиотеке, я даже раздобыл ему пропуск в королевский магический архив. Периодически Кевин приносил зелья по новым рецептам, и я знал, что список инструкций о том, как что пить, мазать, принимать у Мелоди становится все длиннее. Она не роптала, просто держала меня в курсе и тяжко вздыхала. Но ничего из этого не работало. Или работало, быть может, без этой помощи Камилла уже была бы мертва, но этого было недостаточно, чтобы обратить процесс вспять.
И я был очень удивлен, когда вместе с обычной почтой мне пришло сообщение на тонкой, почти прозрачной эльфийской бумаге. Аккуратно развернув сверток, я увидел послание, изящно выписанное каллиграфической кистью.
— Что-то случилось? — удивленно спросил Кевин, который, как лекарь Камиллы, почти посилился у нас в доме.
— Посол при дворе Императора от эльфийской автономной области просит меня об аудиенции, — удивленно сказал я. — По вопросу виконта Дэниела Эйшир, который сейчас находится под моей опекой.