Мама для малышки, или Надежда в подарок

— И на коньках, — не разочаровываю ее и поражаюсь, как быстро детское сознание способно перестраиваться.

От зареванной, потерянной малышки не осталось и следа. В глазах задорно пляшут чертенята, сам ребенок в нетерпении перетаптывается на месте, и только то, что я пока еще сижу перед ней на корточках, удерживает крошку от стремления рвануть с места реактивной ракетой.

— Вот только щечки твои и носик кремом намажем, чтобы мороз их не покусал.

Убираю платки и достаю детский крем. Всегда в зимний период он имеется в моей сумке — лучшее средство от обветриваний.

— Вкусно пахнет, — довольно щурится девчушка и улыбается еще шире.

Ну вот, все процедуры завершены, и мне уже нет повода сидеть все в той же позе. Но отчего-то подниматься и смотреть в лицо мужчине мне страшно до колик в животе. Страшно увидеть в его карих глазах упрек. Услышать, что вот это мое благородство и вранье нафиг им не нужны, что и без меня они прекрасно справятся, а мне стоит заняться своей личной жизнью.

Вот только нет ее у меня. А материнский инстинкт, накопленный за месяцы счастливой и очень долгожданной беременности, не растрачен ни на грамм. И именно сейчас он необузданным фонтаном вырывается из самых потайных мест моей уставшей души, хлещет горячим потоком по венам, туманит мозг и подстегивает действовать так, как велит сердце.

Как там любила говорить одна героиня маминого любимого кинофильма? «Я подумаю об этом завтра!»

Вот я и включу мозговую деятельность позже, а сейчас…

Сейчас я медленно поднимаюсь, не отходя от малышки ни на полшага. Она тянется и тут же хватает меня за руку. Улыбаюсь ей, и мы вместе оказываемся лицом к лицу с ее отцом.

— Папочка, мы с мамочкой будем кататься на коньках! — подпрыгивая на месте, беззаботно восклицает малышка. — Пойдемте уже скорее, пока все коньки не разобрали!

А пока ребенок делится самой радостной новостью, ее отец взирает на меня с неким удивлением, и если это не искажение реальности из-за разноцветной иллюминации, то в глубине его глаз мелькает толика восхищения. Добрая улыбка чуть касается его губ, и я на мгновение теряюсь в буре эмоций.

— Хорошо, Фаня. — Он делает шаг, вставая очень-очень близко ко мне, а затем чуть подается вперед. — Спасибо! — выдыхает он, обдавая горячим дыханием мою щеку. — Мы теперь заговорщики и будем вместе как-то выкручиваться из этой непростой ситуации.

В ответ я лишь киваю. Голосовые связки предают меня и, кроме хрипа, ничего выдать вразумительного не могут. Так что я пока помолчу. Сглатываю подкативший к горлу ком. Втягиваю носом морозный воздух с терпкими нотами волнующего мужского парфюма. Голова идет кругом, а в ушах легкий гул. Удивительно, как я вообще смогла расслышать то, что говорит отец малышки. Сердце стучит так громко, что кажется, заглушает все другие звуки, окружающие нас.

Прерывистый вздох слетает с моих пересохших губ, когда, словно невзначай разрумянившейся кожи касается колкая щетина. Мир словно на мгновение замирает. Еще чуть-чуть, и его губы коснутся моих…

— А как вас зовут? — Неожиданный вопрос грубо врезается в хрупкую стену хрустального купола, успевшего нависнуть над нами. Со звоном бьющегося стекла он рушится, возвращая все посторонние звуки, выбрасывая меня в реальность.

— Клим! — Звонкий голосок малышки звучи раньше, чем мы с ее отцом успеваем среагировать. — Мою мамочку зовут Марина, — произносит она с уверенностью знатока в интеллектуальной игре, выбивая тем самым почву у меня из-под ног.

Я чуть пошатываюсь, но крепкая мужская рука успевает поймать меня и прижать к мощному телу.

— Откуда она знает? — удивляюсь очень тихо, почти мысленно и не жду ответа.

— Не знаю, — шепчет не меньше моего обескураженный отец этой удивительной крошки.

— А паспорт ваш можно? — не унимается дознаватель, стоящий в шаге от нашего трио.

Хмурый, настороженный взгляд сканирует меня так пристально, словно подозревает во всех нераскрытых аферах этого столетия, а заодно и прошлого. Озноб пробегает по телу от его внимания к моей персоне.

— Клим, — осаживает его до сих пор так и не представившийся, но при этом все еще не выпускающий меня из объятий мужчина.

— Ну, мы на каток-то идем? — нетерпеливо возвращает к себе внимание виновница всей этой кутерьмы.

— Конечно! — цепляюсь за возможность выпутаться из плена таких надежных рук.

Перехватываю детскую ручку поудобнее и делаю шаг в сторону катка. Только на секунду торможу около мужчины, привстаю на носочки и почти уверенным голосом произношу:

— Марина Евгеньевна Чудова, — представляюсь я. — Приятно познакомиться, Клим…? — делаю многозначительную паузу, в ожидании его взаимно вежливого ответа.

— Угу, — не поддается он на мою провокацию.

— Игнат, — вновь как-то интимно-тихо звучит над самым ухом голос моего временного подельника. — Очень приятно, Марина, — прокатывает он мое имя на языке, словно пробует что-то новое и экзотичное.

Киваю, смутившись. Чувствую, как щеки заливает обжигающим румянцем, и сердце бешено колотится. Я, будто у меня ангина, с трудом выталкиваю из себя вежливое «Взаимно!» и тут же старательно переключаю все внимание на малышку.

Девчушка топает рядом, ежесекундно поглядывая на меня с волнением и легкой неуверенностью. Словно ребенок, получивший долгожданный подарок, но все еще сомневающийся в произошедшем чуде, она старается убедиться, что все происходящее— правда. И мне ничего не остается, как просто улыбаться ей в ответ, безмолвно подтверждая: «Да, малыш, чудеса иногда случаются!»

Она кивает в ответ, одаривая меня улыбкой, от которой просто ноги подкашиваются, а в душе образуется огромная черная дыра тоски и самообмана. Ну и пусть. Я взрослая, я переживу, заштопаю и буду жить дальше, но ни за что не выпущу сейчас ее маленькую ладошку, сжимающую мою руку бульдожьей хваткой.

Откуда только в хрупкой крохе столько недюжинной силы?

Меня снова штормит от бури неподдельных эмоций. Сглатываю ком растроганности, сдерживая слезинки в уголках глаз, и делаю один большой-большой вдох, а после — выдох, успевая мысленно досчитать до десяти. Незатейливая процедура релакса помогает немного сбить накал чувств и усмирить бешено стучащее сердце, стремящееся расколотить мою грудную клетку.

— Ну что, ты знаешь, где здесь коньки выдают? — интересуюсь у малышки.

— Да! Пойдем скорее, пока красивые не забрали! — радостно кричит та и ускоряет шаг.

Она тянет меня за собой, точно тягач. Я лишь успеваю обратить внимание на то, что Игнат отстал от нас и о чем-то беседует с Климом.

— Мы с тобой так папу потеряем, — торможу детский стремительный бег.

— Да нет! — беззаботно отмахивается она. — Он же знает, что мы кататься пошли.

Фаня чуть хмурит бровки, выражая нетерпение, и поглядывает в сторону будки проката. Там и впрямь образовалась очередь, да и на ледовом поле немало желающих проявить себя в мастерстве почти фигурного катания.