Мама для подкидышей, или Ненужная истинная дракона

— Нет! Подожди, нет, мы еще не договорили! Это плохая идея, в нашем случае заниматься любовью — это как…

Он меня поцеловал, так что я не смогла договорить и моментально забыла, что имела в виду.

Это как лечить алкоголизм шампанским. Симптомы облегчит, но проблему усугубит, вот!

Только я хотела это сказать, как Седрик погладил внутреннюю сторону моих бедер, и моя спина выгнулась сама собой, а слова я вовсе разучилась произносить.

Не припомню, чтобы до меня хоть раз в жизни дотрагивались так нежно и целовали так крепко, и жадно, и ласково. Уж точно не то, чего можно было бы ждать от этого невыносимого дракона.

Происходящее — бесстыжие ласки, и нежность, и страсть, — как будто было для меня впервые. Может, и вправду впервые. Впервые — вот так.

Я изо всех сил старалась не стонать слишком громко и расцарапцала Седрику всю спину. Он закрывал мне рот ладонью и прижимал к себе, так что на моей коже остались синяки.

Когда все закончилось, я как-то незаметно для себя почти уснула в руках у Седрика. На коже остывал пот, было прохладно, но на то, чтобы залезть под одеяло или хотя бы пошевелиться, не было сил.

— Все-таки это была плохая идея, — упрямо проговорила я, утыкаясь Седрику в шею. — Очень, очень плохая. Мы измотаем друг другу все нервы. Потом ты заведешь очередную Кэти, которая будет тебя слушаться, а я — сделаю так, что ты погибнешь при загадочных обстоятельствах. Вы оба.

Он издал короткий смешок и отвел прядь моих волос от лица.

— Можем заключить еще одну сделку.

Я зевнула. Было хорошо и спокойно. Впервые за последние несколько месяцев.

Может, впервые за всю жизнь.

А сделка — это хорошо. Это еще спокойнее. Это что-то понятное.

— Какую сделку? — пробормотала я, окончательно проваливаясь в сон.

— Жить друг с другом долго и счастливо, конечно, — ответил Седрик, щелкнул пальцами и притянул меня к себе ближе.

В комнате благодаря его магии моментально стало теплее, и я наконец уснула.

Глава 39

— Завтра наша свадьба. Надеюсь, ты рада, добилась своего.

От холодного голоса по спине пробежали мурашки, но я продолжила подписывать приглашение — одно из тех, текст в которых должен быть особенным, его нельзя было доверить типографии.

Потому что обычное, типографское, обе важные для меня гостьи с присущим им изяществом проигнорировали.

— Все будет по твоим правилам, — добавил Седрик, не дождавшись ответа. — Довольна?

— Э… Ну да?

Я подняла взгляд, прищурилась от бьющего в глаза солнца и огляделась. В гостиной особняка Мэлори было непривычно пусто. Голые стены с темно-зелеными обоями вверху и деревянными панелями снизу, каминная полка, где теперь не было ни кольца, ни золотой фигурки богини, ни часов.

Солнечный свет, разлитый в комнате, был ярким, желтым, резким, потому что легкие полупрозрачные шторы и тяжелые портьеры уже сняли.

Из мебели остались только диван и столик. И то я с трудом уговорила грузчиков дать мне пару часов, прежде чем их выносить.

Нужно же как-то… попрощаться с домом! Седрик такой сентиментальностью по понятным причинам не страдал, а мне хотелось побыть здесь напоследок.

Когда-то именно в этой гостиной я впервые открыла глаза в новом мире. Впервые увидела Седрика и получила на запястье метку, которая, как взмах крыльев бабочки, повлияла не только на мою жизнь, но и на жизни множества людей. С тех пор прошло почти два года.

Изменилось все, хотя тяжелый взгляд Седрика и его ледяной тон вызывали сейчас острое чувство дежа вю и мурашки по коже.

Наверху раздался грохот, крики, и я нахмурилась. Нужно…

— Нет, ты вообще понимаешь, что ты наделала? — рявкнул Седрик, подходя ближе.

Метка на моем запястье, которую я больше не прятала, потеплела, магия Мэлори внутри встала на дыбы, и я привычно уже ее усмирила — буквально представила, что набрасываю на непослушную лошадь (Заразу, например, которая теперь портила нервы королевским конюхам и ела исключительно отборный овес) уздечку.

За прошедшее время я научилась не только разбираться в правилах местного этикета, перечислять имена всех монархов до двадцатого колена и поддерживать светскую беседу, но и обращаться с непослушной силой. Хотя кое-что по-прежнему оставалось неизменным. Например, то у меня сердце билось чаще, когда Седрик оказывался близко.

— Ничего не хочешь объяснить, дорогая невеста?

Я невозмутимо поставила точку в предложении «Искренне ждем тебя на нашей свадьбе, от себя лично я обещаю познакомить тебя кое с кем интересным» и подняла взгляд.

— Дорогой Седрик, почему ты кричишь на меня в такой важный день? — непонимающе моргнула я.

Ну… да, этому я тоже научилось.

Сложно не научиться хлопать глазками, когда я абсолютно ясно видела: взгляд Седрика, когда он смотрит на меня, любую, даже сонную, усталую или растрепанную, становится нежным, завороженным. Как сейчас.

Впервые я заметила это, когда мы начали — просто пришлось, — посещать балы и приемы. Красавиц там была уйма — еще бы, это все-таки дворец, а не Верхние Петушки. Сливки сливок, и никак иначе.

Я чувствовала себя там не в своей тарелке. Во-первых, тогда этикет и бальные танцы все еще оставались для меня недоступным искусством, во-вторых, у Элис бэкграунд был, мягко говоря, далеко не лучший.

Но все это отошло на второй план, когда я заметила, что Седрик в самом деле смотрит только на меня, хотя вокруг было полно девушек покрасивее, да и характер у половины из них явно посговорчивее моего.

Может, благодаря этому я наконец научилась флиртовать и перестала спотыкаться во время этих дурацких придворных танцев, где нужно было двигаться «женственно»?

Вот и сейчас, хоть Седрик и злился, его глаза мягко заблестели жидким драконьим золотом. Я улыбнулась и подумала, перестану ли я когда-нибудь трястись в его присутствии, как школьница?..

— Я… — начал Седрик, улыбнулся, а потом вспомнил, что на меня злится, и рявкнул: — Не пудри мне мозги! Элис! Ты серьезно, брачный договор?

— А что такого?

Я два раза выходила замуж без брачного договора! Оба раза были провальными.

Плохая примета, это точно! В третий раз я на эти грабли не наступлю.