Мама для подкидышей, или Ненужная истинная дракона
Шрифт:
Так что из особняка Мэлори, где мы все жили последние два года, придется переехать. Его Седрик собирался оборудовать под второй филиал своей школы.
Я только недавно поняла, почему она была названа в честь его величества короля: именно он когда-то, впервые встретившись с сыном, выдал ему разрешение на создание школы и дал зеленый свет вообще на любые начинания.
Тогда-то «лорда Бастарда» и стали ненавидеть все придворные. Ненавидеть — и заискивать перед ним.
За прошедшие два года в школе многое изменилось. В первую очередь то исчезло то, что беспокоило меня больше всего: телесные наказания.
«Это
Ну да. Если у тебя с детства от отцовского воспитания все тело в шрамах — то телесные наказания «без серьезных увечий» не кажутся чем-то страшным.
Мне пришлось подключить весь свой арсенал убеждений, чтобы уговорить его что-то изменить.
К моему удивлению, на помощь мне пришла Мира. После того, как арестовали Черного, она как будто сломалась. Я думала, она будет рада, что того, кто стоит за гибелью ее родителей, мужа и… и двух маленьких детей, наконец накажут, но Мира выглядела так, как будто до сих пор ее на этом свете держала одна только жажда мести, а сейчас не осталось и этого.
Черный ведь умер спустя пару дней после того, как его бросили в тюрьму. Возможно, в этом как-то замешаны способы ведения допроса, которые использовали люди лорда Ривинга.
Как бы то ни было, Мира постепенно угасала, не желая не только брать на себя обязанности старосты, но и просто выходить из дома.
И тогда я пошла на хитрость. Приехав к ней однажды, я завела разговор о школе лорда Мэлори.
«Там и правда обучают детей магии, — между делом сказала я. — Но Хью, Эми и Рольфа я туда не пущу. Сама понимаешь, дела идут ни шатко ни валко, бедняков, из которых все равно ничего не выйдет, слишком много, тех, кто искренне желает с ними возиться, слишком мало, вот и случаются… перегибы. Но тебе, наверное, не интересно».
«Что значит — ничего не выйдет? — тут же вскинулась Мира. — Да мы веками без всяких школ и драконов учились колдовать! Не выйдет! Да в жопу пускай себе запихают свое не выйдет, нелюди! Я их…»
Я подлила масла в огонь, рассказав о методах воспитания «указкой по пальцам», и спустя месяц Мира уже прибыла в столицу, чтобы «показать им всем, где улитки в рогозюлину сворачивались».
Для школы Мира была настоящим кладом: она, потомок древней магически одаренной семьи с редким даром, знала о магии побольше некоторых столичных ученых. А уж за детей и вовсе болела, как за родных.
Спустя год она стала вторым, после Седрика, человеком в школе.
А я поняла, что наконец могу отвести туда Эми, Рольфа и Хью.
Удивительно, но кроме школы, Мира находила время на то, чтобы заниматься артефакторикий, так что наш с ней бизнес процветал, хотя мы давно уже существовали в основном за счет патентов.
А старосту в Верхних Петушках жители выбрали сами. Я надеялась, они не прогадали.
— Седрик, — выдохнула я, пытаясь выскользнуть из его рук. — Мы не должны…
— Мы очень даже должны, — мурлыкнул он мне в шею, — пока чудовища, которых мы считаем нашими детьми, чем-то заняты.
Я подавила смешок. Мне до сих пор не верилось, но Седрик в самом деле считал всех троих детей своими. При том, что однозначно утверждал: ни один мужчина чужого ребенка полюбить не может, это аксиома. И вообще, любовь —
полная ерунда.Не знаю, что он имел в виду, но чем еще, как ни любовью, можно было объяснить то, что он вытаскивал Эми из кошмаров? Учил Рольфа драться? Помогал Хью с галстуками и шейными платками, которые внезапно появились в его жизни?
— Эти чудовища войдут сюда в самый неподходящий момент, — привела последний аргумент я. — Или грузчики. Или Гидеон. Или кто угодно.
И нечего расстегивать мое платье! Я сама его расстегну!
— Дорогая, я самый могущественный дракон из всех, кого я знаю, — проворчал Седрик. — Думаешь, я не смогу удержать дверь закрытой?
Засмеявшись, я потянулась, чтобы стянуть с его плеч пиджак, и случайно стряхнула со стола приглашения.
Одно из них предназначалось Мире, которая «да куда я во дворец попрусь, ты с дуба рухнула?», второе — Руби.
Не передать, как я была счастлива оттого, что подружка Элис, которая когда-то помогла нам с детьми сбежать из борделя, наконец нашлась.
Искали ее несколько месяцев — уже после того, как Черного арестовали, и он сдал всех, всю цепочку участников похищений, включая королевского генерала, который это все «крышевал» (лорд Ривинг, который все искал поводы подвинуть генерала, остался в восторге от такого поворота и проникся к Седрику почти отеческой симпатией).
Люди Седрика и лорда Ривинга рыли носом землю, чтобы найти и вытащить всех пропавших магов, но Руби, которая исчезла сразу после пожара в борделе, никак не находилась.
Я уже почти потеряла надежду, когда она вдруг сама возникла на пороге. Хрупкая, как цветок, заплаканная, в синей шали, она сжимала в руках какую-то бумажку.
«Да подавись ты, колготка! — выпалила она, сунув ее мне в руки. — Денег тебе мало — или что?! Можно подумать, я последнее у тебя украла! Стала невестой этого лорда-дракона — неужели тебе нужны эти жалкие три тысячи золотых!»
Она продолжала что-то рассерженно болтать, и до меня медленно доходило, что произошло. Может, я догадалась бы раньше, но воспоминания Элис, которые постепенно появлялись в голове, до сих пор были путанными.
Седрик, уходя когда-то из борделя, оставил Элис не только горсть монет, но и чек на три тысячи золотых. Элис не стала его обналичивать, она вообще не поняла, что это, а Руби — утащила эту бумажку, как только поняла, что Элис светит свадьба с богатым драконом.
«Истинная для дракона — это все равно, что подарок небес. Драконы любят своих истинных, сдувают с них пылинки и носят на руках. Они — главные сокровища драконов. Тебе так повезло, Элис! Скоро ты уберешься отсюда — и будешь жить, как настоящая леди!» — убеждала Руби скорее себя, чем подругу.
Когда Элис сбежала с детьми, Руби окончательно успокоилась, решив, что свои три тысячи золотых честно заработала. Каково же было ее удивление, когда она сообразила, что ее ищет королевская стража. И не просто ищет, а крайне тщательно ищет.
Мало кого так искали, как ее!
И вот у Руби сдали нервы — она заявилась на наш порог сама, чтобы бросить Элис в лицо проклятые бумажки.
«Подавись! И отзови уже этих ищеек, жадина!» — рявкнула она и развернулась на каблуках.
Я едва успела ее догнать и прижать к себе. Нашлась! На глаза навернулись слезы, а возмущенное «колготка!» прозвучало, как музыка.