Мама на фоне измены

— Что?

— Мы расстаёмся, Кать. Извини, но я не могу допустить того, чтобы он разослал запись. Ты знаешь, что он может сделать это.

Я ещё секунду смотрю на Костю, а потом поворачиваюсь к Бурову.

Кажется, я должна его ненавидеть. На самом деле, я перестала чувствовать, чтобы то ни было.

Я просто слышу, как медленно, но невероятно громко ударяется сердце, подсвечивая те или иные мысли, как например, то, что от меня снова отказались; как играючи испортили жизнь; как тупо было верить в отношения с другом бывшего.

— А я думал, что это я урод, — слышится голосом Бурова. — Образцов, ты переплюнул меня.

Я встаю из-за стола, подхватываю с подушки сумку, достаю кошелек и, вынув несколько купюр, бросаю их на стол.

— Серьезно решил, что я буду мстить бабе? Фуя ты конченый.

Буров веселится, одним махом разрушив все. Костя молчит, так и не объяснив ничего. Мне же очень холодно.

— Вы оба — говорю я, с задеревеневшим горлом — уроды.

Я иду через пространство веранды, спускаюсь по лестнице, а потом пересекаю заполненный супер тачками двор. Среди них светится белый внедорожник Образцова с дежурящим возле него охранником.

— Добрый вечер, Екатерина.

— И тебе, привет, Толь, — говорю я, растягивая губы в улыбке.

Я здороваясь и улыбаюсь тогда, как во мне ширится черная дыра, захватывая и сжигая все пространство вокруг.

Но надо дойти до такси, сесть в него и приехать домой.

Там не надо будет держать лицо.

Глава 5

Глава 5

— Не так уж сильно я любила тебя, — говорит Ветрова, с покрывшими ее грудь, плечи и руки прекрасными мурашками.

Когда-то я любил их и женщину, чьей частью они являются и какой чувственной делают ее.

Но сейчас, глядя на нее и слыша то, что говорят ее все ещё прекрасные и желанные губы, я ощущаю ничего кроме злости на себя и на нее.

Злюсь на нее за то, что ещё не остыл к ней, за то, что она говорит мне и на то, как это отзывается во мне.

— Хорошо, — произношу не в силах перебороть себя и плюнуть на все. — Я попытался.

Очень всрато попытался и наху*** дел.

Понимаю это только тогда, когда оказываюсь в тачке, гоню куда-то, а потом останавливаюсь с лёгкого взмаха товарища в ментовском.

— Нарушаем?

— Документы, права, страховка, — перечисляю я, выдавая бумажки. — Смотри, выписывай и отваливай. Не до разговоров.

Говорю, а сам вытряхиваю сигарету, сжимая флэшку. То, что должно было остаться памятью и материалами для встречи с одной затеявшей это все психологиней, стало компроматом.

Пи*** какой-то!

Ну какой нах "бросай"?! А "ахаться"?!

Ну не стану я спать с теперь уже чужой бабой, которая плюет, шлёт меня и вышвыривает на улицу, словно обосранного щенка!

— Чтобы не случилось, товарищ Буров, это не повод стремиться на тот свет — говорит мент, почти в точности повторяя фразу однажды сказанную мне Ветровой. — Удачного вечера.

— Не дождешься, — отвечаю я, потому что у меня есть ради кого жить на самом деле.

Обошелся бы без встречи с этой стервой. Вот только родным стало со мной невмоготу — если не бросаюсь и не ору на ровном месте, то достаю посторонних людей и так, как не было никогда. Ещё немного и начну искать смысл на дне рюмки с беленькой.

— Не помогло, — признаюсь я, дозвонившись той, которая смогла разобраться в моих мозгах. — Придется придумать что-нибудь ещё.

— Ты не поговорил с ней, — говорит психологиня, пропустив мои слова мимо ушей. — У тебя на лице все написано, Буров.

— Почерк-то нормальный? — рявкаю я и это напрягает себя самого.

Асаева кивает и ждёт чего-то.

Хорошего специалиста подкинула мне судьба.

Такую, что не напугаешь ни прошлым, ни настоящим, ни будущим. Она сама кого хочешь за яйца возьмёт.

— Поговорил, но не так как планировал, — признаюсь я, вываливая все как на духу.

— Ты должен вернуться и задать ей все интересующие тебя вопросы. Без угроз.

— Она слушать меня не станет после всего, — отвечаю я, отворачиваясь от приборки. — Я выключу камеру, нагляделась же?

— Ага.

Невыносимо смотреть на цветущую психологиню в стенах ее дома с ребенком на руках. Она конечно не виновата в том, что мне ее вид кажется сущим издевательством и пыткой. У меня могло быть все это, а получилось черт знает что.

— Ты придумай что-нибудь, — произносит Асаева, таким же невозмутимым голосом. — Ты способный, Буров.

Я качаю головой, усмехаясь про себя. Способный творить дичь и не совладать с собой с одной конкретной бабой. Так и влип когда-то.

— Как-то получилось у тебя влюбить в себя эту женщину.

Я отключаюсь, а сам некоторое время сижу в авто, решаясь на второй заезд.

С одной стороны, предельно понятно, почему Катька кинула меня, не дождавшись, когда меня освободят из своих оков кейптаунские палаты — все слова любви с ее стороны были сущим бла-бла-бла.

Но только мне все равно нихрена не ясно! Какого черта она связалась со мной, если знала кто я и что я с самого начала? Никогда не обманывал ее и не скрывал, что за прошлое у меня за спиной; какие дела воротил и что сидел когда-то.

Заметила бы с Образцовым сразу, явив мне свою лядскую натуру.

— Сбрось мне ту запись, — говорит Асаева, позвонив через несколько минут.

— Зачем? — спрашиваю я, не выпуская из рук доказательство своей тупости.

— Посмотреть и понять, что между вами и как, — Виктория веселится, задавая следующий вопрос. — Или, ты скрываешь что-то и я увижу там ещё что-то?

— Не мечтай, Асаева. Не мечтай.

Приходится повозиться и посидеть в авто пока я сбрасываю ей запись. Сам ведь подписался на это, по соседски наслушавшись одну умную бабу.

Этого времени достаточно, чтобы отрепетировать речь.

Пусть она будет слушать меня через дверь, но выслушает, а там все сложится и так. Надеюсь на это.

— Открывай! — говорю я, стуча в дверь. — Если не хочешь разбираться с ментами.

— Зачем? — спрашивает младшая Ветрова, ныне Воробьева, просунув нос в щелку между дверью и стеной.