Мамба в Афганистане

Вот их ещё не хватало! Связываться я не хотел: чем больше будет трупов, тем упорней преследование, тут главное либо сразу всех мочить, либо скорее сматывать удочки. Я решил, что второе предпочтительнее первого, и скрылся в пещере.

Осёл спокойно ждал нас в тоннеле, решил отдохнуть, пока нас нет. Мудрое решение, впрочем, уже несколько дней ишак не напрягался. Сейчас же, накормив и напоив, мы увесили его бока хурджинами и пошли в направлении, где нас должен был ожидать выход.

Мимо медленно проплывали стены. Коридор постепенно уходил вправо. Так мы шли пару часов, минуя одну пещеру за другой. Примерный путь я знал, но ещё через некоторое время мы уткнулись в очередной тупик. Уже начало темнеть.

Я попытался свериться с картой, что сидела у меня в голове. Ничего не получалось. Тогда я прямо на полу стал рисовать по памяти сеть пещер и ходов, которые должны нас вывести в нужное место. Что-то не сходилось. Свет фонариков тускнел, а мои часы показывали уже десять вечера. Надо отдохнуть, а утром на свежую голову идти дальше.

Располагаться пришлось прямо на месте, только осла отвели в соседнюю пещеру, а то он гадил там, где стоял. Никакого воспитания… Ночь прошла, по моим часам наступило утро, и я снова принялся чертить схему коридоров, пещер и ходов. Осмотревшись, решил, что в одном месте неправильно свернул, и теперь придётся возвращаться обратно. Вновь мы пошли по коридорам внутри горы, и опять зашли в тупик.

— Думаю, надо здесь вломить гранатомётом. Как думаешь, Саид?

— Не стоит, Аль-Шафи. Мы, кажется, снова свернули не в ту сторону.

Почесав затылок, я вновь начал размышлять и снова нашёл ошибку. Мы опять повернули назад. Остановившись в очередной пещере, я повторил вопрос.

Саид сначала заколебался, а потом согласился.

— Тану, стреляй! — мы спрятались в соседней пещере. Тану, изготовив к стрельбе гранатомёт, прицелился, нажал на гашетку и сразу же отпрыгнул в сторону, зажав уши.

Грохнул громовой разрыв, больно ударивший по барабанным перепонкам. Мы закрыли уши руками, даже вставили куски материи в слуховые ходы, но это помогло мало. Взрывная волна пронеслась по ходам и пещерам, снося пыль и неся с собой осколки камней.

В самой пещере граната ударила в стену и взорвалась, пробив её насквозь и вынеся кучу камней и пыли наружу. Как только затих грохот разрыва и улеглась поднятая взрывной волной пыль, я бросился к месту удара и сразу увидел проход. Я заглянул в дыру, в ней заметил очередной коридор, но, как оказалось позже, он снова вёл не туда.

* * *

— Что это за грохот? Там что-то взрывают?

— Лакаб? Это, наверное, те, чьи следы мы тут видели. Это они нашли и вскрыли тайный проход в древнюю крепость.

— Не сомневаюсь. Я послал на поиски десять воинов, но если у этих шакалов есть даже взрывчатка, их надо обязательно поймать и судить.

— Они прячутся в Храмовой горе, Лакаб. Следы ведут в ту сторону.

— Так найдите их и приведите ко мне! Целая экспедиция находится под нашей защитой, а эти шастают, да ещё взрывают наши реликвии. Я сюда специально шёл, чтобы развеяться и полюбоваться на местные красоты, но и тут покоя не дают. Это моя земля, я её контролирую. Я Панджшерский Лев, а не шакал. Взять их любой ценой и привести ко мне.

— А если они будут сопротивляться и откажутся сдаваться в плен?

— Тогда убейте. Сюда идёт ещё один мой отряд, сил хватит, чтобы обыскать эту гору снизу доверху.

— Да, Лакаб, мы всё сделаем.

— Делайте, — равнодушно сказал Ахмад Шах Масуд и поспешил к главе археологической экспедиции.

Полевой командир по имени Осман тут же собрал два десятка воинов, и они побежали на помощь ушедшему первому десятку. Его приказ воинам был краток: — найти! Найти или убить чёрных археологов, если это не просто кучка случайно забредших сюда афганцев.

В это время первый десяток воинов, зная, что их поддержат, побежали в пещеру, максимально близкую к эпицентру взрыва и принялись искать тех, кто устроил стрельбу в Храмовой горе.

* * *

— Твою мать! — только и смог я сказать, когда понял, что мы опять заблудились, а что находится за очередной стеной — абсолютно неизвестно.Сколько же ещё будет длиться это хождение по мукам? Или я совсем отупел?! Наверное, горы Афгана плохо на меня влияют.

Судя по кислым выражениям лиц Саида и Тану, они были точно такого же мнения. Но предаваться унынию ещё слишком рано, нужно идти дальше. Нас уже явно искали, иногда даже эхо доносило крики и одиночные выстрелы. Афганцы особо не стеснялись проверять тёмные комнаты или пещеры выстрелами в упор.

Мы бегали так полдня, и крики наших загонщиков слышались всё ближе, когда до меня дошло, что я перепутал стороны света и шёл в противоположном направлении. Весь наш путь, а также путь правильный мгновенно высветились в голове. Значит, нам туда дорога. Нужная улица, по храму мы идём. Значит, нам туда дорога, значит, нам туда дорога. Какой же я осёл! Это всё осёл виноват, это он, ушастый, сбил меня с панталыка!

Тут неожиданно заупрямился осёл. Надоело ему цокать по горе, захотелось жрать и пить. А мы и сами ни жрамши, и пили на скорую руку. Но осёл — это не человек, не покормишь — не пойдёт.

Плюнув, Саид достал торбу и быстро насыпал туда ячменя. Пока осёл жевал, мы, подталкивая его, двинулись в нужную сторону.

— Так, идём назад. Я понял, где мы свернули не туда, и теперь мы выйдем, — решил я оповестить всех о посетившем меня озарении.

— Аль-Шафи, мы верим тебе, но в той стороне, куда мы идём, находятся моджахеды или солдаты афганской армии. Они все для нас враги и ищут нас.

— У нас нет другого выхода, Саид. Я вас сюда привёл, я вас отсюда и выведу.

— Мы знаем, ты всегда сможешь уйти от врагов, но мы не такие, как ты.

— Конечно, не такие, но это не имеет никакого значения. Я решил, что мы выйдем отсюда втроём или не выйдем вообще. Это моё слово, и я его не изменю. И лучше нашим врагам нас не трогать. Почему, вы уже и сами знаете.

— Но этого не знают они!

— Узнают, — я нахмурился. — Идёмте, не стоит терять ни минуты. Осёл поел, и, я смотрю, уже и попил. Значит, пора.

Больше мы не разговаривали, а молча шли, выискивая нужный коридор и выход. В руках у меня лежал АКСУ, за спиной висела американская винтовка. У Саида и Тану в руках были автоматы, единственный, кто остался безоружным — осёл. Да и то, как сказать, на нём висели меч и шлем.

Мы старались идти как можно тише, но всё равно о нашем присутствии можно было узнать по тихому цоканью ослиных копыт и по шуршанию и стуку камней, которых тут лежало немерено. До нужного поворота осталось буквально четыре шага, и тут на нас выскочил один из афганцев.

— Стой, стрелять буду! — заорал я от неожиданности по-русски и вскинул автомат.

У моджахеда в руках тоже был автомат, но он его не держал в готовности, и вообще, смотрел в другую сторону. Кроме того, душман гораздо сильнее опешил от неожиданной встречи, чем мы. А когда растерянность прошла, он увидел, что нас трое.