Мамы-мафия

Лицо Марлона было красным, как рак, и он визжал, как ошпаренный:

– Хавнистые зянуды! Засланцы!

– Ну, букву "З" он выговаривает прекрасно, – сказала Соня. Её София не рыдала и выглядела никак не задетой происшедшим. – Я уже думала, что он этому никогда не научится.

– Карста измазала всю мою Барби соплями! – кричала Мария-Антуанетта.

– Вот этот толкнул Марлона на дверь, – кричала Флавия, показывая на Яспера. – Вибеке, София и я хотели его удержать, но он заехал Вибеке головой в живот.

Вибеке держалась за живот и повизгивала.

– А меня он дёргал за волосы! – крикнула София. – Мой обруч упал, а он на него наступил!

– Потому что она меня расцарапала! – закричал Яспер. – Трое на одного – это нечестно!

– Врёшь! – крикнула Флавия. – Ты сам царапался! Он там всё заляпал кровью, мама!

Анна порылась в своей сумке и достала оттуда дезинфицирующий спрей.

– Кому-нибудь ещё надо? – спросила она, обработав Яспера.

Но ран больше ни у кого не было.

– Свадебное платье моей Барби тоже в крови, – прошептала Вибеке слабым голосом.

– Кровь смоется, если взять много холодной воды, – сказала Фрауке и поднялась, не выпуская из рук Марлона. – Лучше всего я дам тебе ведро и щётку, Анна. Наш велюр из козьей шерсти, к сожалению, очень маркий, пятна крови надо смыть сразу же.

Ну, ей видней. Наверное, её дети каждую пятницу устраивают здесь кровавую баню.

– Хавнистые зянуды! Засланцы! Хавноеды! – орал Марлон.

– Всё хорошо, Марлон, – сказала Фрауке. – Яспер, конечно же, позже извинится. Просто он здесь в первый раз и ещё не знает правил.

– Каких правил? – спросила я. Постепенно я тоже стала чувствовать себя предменструально агрессивно настроенной.

– Есть яблочный сок и фрукты для всех разгорячённых детей, – сказала Фрауке. – Каждый ребёнок берёт себе стакан и запоминает его цвет.

– Обруч для волос с бабочкой был уникальной вещью, – сказала Соня. – Инкрустация деревом – ничем не заменишь! Я надеюсь, что у вас хорошая страховка.

– Я хочу домой, – всхлипнул Юлиус.

– Я тоже, – сказала я.

– Он очень бледный, – заметила Эллен. – Может быть, у него внутренние повреждения. Марлон всегда давит супер-крепко. На прошлой неделе он ужасно атаковал Тимми. Качелями.

– Ах, это, – сказала Сабина. – От качелей нельзя получить внутренних повреждений. А вот от головы, которой заехали в живот... Невероятно, какими брутальными и склонными к насилию бывают мальчики. Я думаю, что это обусловлено генетически. Осталось с каменного века.

– Тимми не склонен к насилию, – сказала Эллен.

– Зато я склонна, – заявила я.

– Я думаю, что это чисто вопрос воспитания, – заметила Эллен. – И я воспитываю моего мальчика не в брутальности.

– Тимми наверняка станет голубым, – сказала Сабина.

– Что за супер-идиотская чушь, – возмутилась Эллен. – Точно так же я могу сказать, что твоя Вибеке станет лесбиянкой.

– Но я ничего не сделала, – прошептала Вибеке. – Яспер первый на меня напал. В детском саду он делает точно так же.

– Я верю тебе, мышка, – сказала Сабина. – Мальчики всё улаживают кулаками, девочки используют разум.

– И свои миленькие маленькие коготки, – сказала я. – Я здесь вижу, собственно говоря, только одного раненого ребёнка. И у бедного парня кровь! Такое впечатление, что Яспер боролся с тигром.

Это были не маленькие девочки, это были дикие бестии. Точно как мама.

– Типичные мамы мальчиков, – сказала Сабина. – Драка у мальчиков – мужское дело, зато стоит только девочке защитить себя, как она сразу превращается в фурию.

– Ах, Сабина, ты действительно супер-несправедлива, – сказала Эллен.

– Да, иди и накройся тазом, – сказала я.

Постепенно дети успокоились. Только маленький Тимми безостановочно всхлипывал рядом с пальмой. Он уписался.

– Не плачь, малыш, – сказала Эллен. – У мамы есть во что тебя переодеть. Это может случиться с каждым.

– Но не в три-то года, – сказала Сабина. – Боже мой, Вибеке и Карста уже в полтора года ходили сухие, абсолютно без принуждения.

– Зато Карста до сих пор сосёт соску, – ядовито ответила Эллен. – Это супер-плохо для зубов и выглядит абсолютно по-дурацки.

– Так же по-дурацки, как эта майка, которая на тебе сейчас? – сказала Сабина.

– Ну не у всех же твой бежево-чёрно-серый вкус деловой леди, Сабина. – Эллен выпятила в мою сторону свой "Внимание, будущая мама"-живот. – Ты тоже считаешь майку дурацкой? – спросила она.

– Нет, я считаю её супер-остроумной, – ответила я.

– Лучше всего давайте все пройдём на место преступления, – сказала Фрауке, держа в одной руке ведро, а в другой Марлона. – Чтобы уничтожить следы и поискать выживших. – Она засмеялась, как хозяйка положения. – Как раз открывается возможность показать Анне и Констанце наш верхний этаж. За дом мы получили архитектурную премию. У нас можно позаимствовать много волнующих идей для собственного жилья.

Нет, спасибо, волнений на сегодня мне хватит.

– А где Карста? – спросила Соня.

Все огляделись. Карсты не было.

– О Боже! – вскричала Сабина. – У вас же на лестницах совершенно нет ограждений для детей!

Мы все, как сумасшедшие, побежали вверх по лестнице. Я бежала немного медленнее, потому что Юлиус не хотел отрывать своих рук от моей шеи. Кроме того, я не умела оказывать первую помощь.

Но с Карстой ничего не случилось. Она использовала подвернувшуюся возможность, чтобы запихнуть всех кукол Барби в унитаз и многократно спустить воду. В ванной комнате стояла вода, и все Барби выглядели ужасно. По счастью, их не смыло, иначе они бы застряли в канализации.

Но Карста получила массу удовольствия. Когда Сабина оторвала её от унитаза, она разоралась так, что соска выпала у неё изо рта. Только сейчас стало заметно, что у девочки двойной подбородок, рот размером со спасательный плот для Боинга 747 и нос картошкой. Со стороны Сабины было действительно умно прикрывать ребёнку лицо соской.

Некоторое время все были заняты. Сабина вытирала насухо Карсту и ванную, Анна и Яспер смывали с ковра кровавые пятна, Гитти с Флавией и Марией-Антуанеттой развешивали для просушки платья кукол Барби, Соня, София и Вибеке сушили кукол феном, а Эллен пела плачущему Тимми весёлую песенку.