Манхэттенский ноктюрн

Ко мне подошел крупный загорелый мужчина.

– Джим Крудоп, – представился он. – Рад, что вы смогли прийти. – Рукопожатие у него было как у водопроводчика, и, в отличие от других мужчин, он, не стесняясь, выставлял напоказ толстое, как подушка, брюхо, которое напирало на пуговицы его рубашки. Я собрался было выскользнуть за дверь, когда все начали рассаживаться с выражением радостного ожидания на лице, как у детей в цирке. В зал вплыл коротышка, который приветствовал меня у лифта.

– Мы собираемся попробовать живенько провести наше мероприятие, – объявил он. – Меня вы все знаете, а я просто представлю Билла Мансона, который разрабатывает юридические аспекты товарищества и осуществляет надзор за финансированием и составлением бюджета. Билл уже довольно долго работает с Джимом Крудопом и полностью – Билл, можно я скажу вместо тебя? – Маленький человечек улыбался, словно его казнили на электрическом стуле. – Билл полностью уверен в этом проекте. Он представит вам Джима, а потом мы передадим все полномочия Джиму, и он покажет нам слайды.

Тут встал другой человек, лет под сорок, стройный, не скрывающий свою седину, с серьезным и глубокомысленным выражением лица, а стершаяся линия волос придавала ему еще более умный вид. Это был Билли Мансон, воин капитала.

– Я скажу всего несколько слов, – начал он. – Как вам известно, мы пытаемся мобилизовать десять миллионов. Каждая единица инвестиций составляет сто тысяч долларов. Другими словами, сумма минимального капиталовложения равняется ста тысячам долларов. На сегодняшний день мы собрали четыре миллиона. Завтра мы будем в Гонконге, потом в Токио, а после этого в Рио-де-Жанейро, и я надеюсь, что к этому времени, то есть через две недели, считая с сегодняшнего дня, мы превысим первоначально намеченную сумму подписки. Я стараюсь не увеличивать расходы, обеспечивая выполнение юридической работы в обмен на несколько долей в товариществе, – фактически этим будет заниматься фирма мужа Беппи Мартин. – Он жестом указал на пятидесятилетнюю беременную даму. – Привет, Беппи, рад видеть тебя здесь. По соображениям налогообложения корпорация будет либо швейцарской, либо бермудской. Так вот, мобилизованные десять миллионов долларов составят семьдесят процентов стоимости компании. Эти деньги вернутся, – прежде чем другая, тридцатипроцентная доля собственности что-нибудь получит, – с процентами по обоснованной ставке, которые будут накапливаться. Баланс собственности включает долю участия Джима, которая составляет тридцать процентов, и он не замедлил бы вам сообщить, что из этой доли ему приходится платить своим водолазам и техникам плюс некоторым чиновникам из правительства на Азорских островах. Десять процентов – вот чему равна «выплата доброй воли» компании «Блугрин Эксплорейшн лимитед» предыдущему ограниченному товариществу Джима, которое в течение нескольких лет финансировало значительную часть его изыскательских работ на Азорских островах, равно как и недавнее техническое обследование острова Грасиоза, где находятся интересующие Джима остатки кораблекрушений. Четыре процента от десяти миллионов идут людям, обеспечивающим финансирование, а оставшиеся три процента уходят в «Грипп инвесьментс» за административную поддержку, постоянное содействие, надзор и тому подобное. Десятимиллионный бюджет обеспечивает деятельность на четыре года вперед. О некоторых затратах Джим еще расскажет позднее, а мне хотелось бы только отметить, что они включают расходы на донный аппарат «Фантом» с дистанционным управлением и сонаром, видео– и фотокамеры для съемки объектов на глубине двух тысяч футов. Из оборудования приобретены также гидролокатор бокового обзора, магнитометр, четыре катера «Зодиак», ну и так далее, все в том же духе… в общем, деньги потрачены не зря, смею вас уверить. Мы также ежегодно выделяем средства на лицензионные платежи португальскому правительству в размере ста пятидесяти пяти тысяч за полгода работы, а также около ста пятидесяти тысяч в год группе глубоководных исследований «ГеоСаб», с которой мы будем работать по субподрядам. Я, конечно, мог бы продолжить разговор о финансировании, но лучше давайте предоставим Джиму возможность проявить присущее ему чувство юмора.

Мансон сел в первых рядах и остался для меня недосягаем. Приходилось ждать.

Встал Крудоп.

– Я благодарю всех, кто пришел сюда сегодня, – начал он. – Как большинство из вас знает, я в поисках затонувших кораблей нырял почти всю свою жизнь, с тех пор как ушел из морского флота. И вот теперь я… нельзя ли дать информацию на экран?.. спасибо. Я давно заинтересовался Азорскими островами, но португальское правительство закрыло эту территорию на тридцать лет. А здесь… ха-ха… на этом фото я намного худее; это я тружусь над моим первым судном в 1957 году. Должен заметить, Азорские острова были важным «полустанком» на трансатлантическом морском пути с конца пятнадцатого века до середины девятнадцатого. А это типичный галеон [14] длиной в сто футов. Там они обычно останавливались, возвращаясь из Нового Света, на обратном пути в Испанию, или совершая плавание из Бразилии в Португалию. Там приставали к берегу суда португальской Ост-Индии, обогнувшие мыс. А это карта острова Грасиоза. В этот порт они заходили за водой, товарами и продовольствием. Часто они собирали себе для конвоя целую армаду, если везли золото или серебро, а почти все они ходили именно с таким грузом.

14

Военно-торговый испанский корабль, на котором возили драгоценные камни.

Это снимки нескольких золотых слитков, которые мы нашли недалеко от берегов Флориды в 1962 году. На многих кораблях были именно такие слитки. Это снимки нескольких золотых слитков, найденных нами недалеко от берегов Флориды в 1962 году, они как раз такие, какие находились на многих этих кораблях. Без клейм плавильщиков они ничего не стоят и продаются по наличной цене золота на рынке. С клеймами, – а на этом можно разглядеть несколько и дату 1547 год, – они продаются по цене примерно в сорок раз выше наличной. Неплохо. Большие серебряные слитки вроде этих, некоторые мы нашли в 1977 году недалеко от Санта-Круса, мы называем дверными упорами. За период с 1500 по примерно 1825 годы девять Азорских островов ежегодно посещали, возможно, шестьсот, возможно, восемьсот кораблей. Нам это известно из письменных свидетельств, сохранившихся в Южной Америке, Лиссабоне, во всех местах, где правительства располагают старыми документами. Вот один такой. Я потратил тридцать лет, чтобы научиться читать их – обычно они составлены на смеси португальского, кастильского, испанского, латыни, а иногда даже и голландского языков. У них есть декларации судовых грузов. Эта, датируемая примерно 1550 годом, относится к голландскому торговому судну. В нее внесено около тридцати шести тысяч золотых монет. Кораблекрушение произошло над глубоким местом, и в 1969 году мы нашли эти золотые монеты на участке в сорок квадратных метров. К сожалению, большую их часть конфисковало Панамское правительство. Каждая монета сейчас стоила бы около двадцати пяти тысяч долларов. Как бы то ни было, все эти корабли не миновали Азорские острова. В близлежащем районе тысячи затонувших судов. Это звучит как преувеличение, я знаю. Но в 1591 году, например, сто двадцать испанских кораблей, возвращавшихся из Южной Америки, попали в ураган. Восемьдесят восемь из них затонули. Вот пушка. Мы достаем множество этих длинноствольных штуковин в ужасном состоянии, если они отлиты из бронзы. Время от времени их вытаскивают рыбаки. Они стоят около двадцати тысяч за штуку…

Затонувшие сокровища. Я сидел в зале, где было полно очень богатых людей, жаждавших отыскать затонувшие сокровища. Я искал видеозапись жирного мужика, они искали затонувшие пушки. Каждому что-нибудь да нужно. Я бросил взгляд на Билли Мансона, ломая голову над тем, как заставить его поговорить со мной.

Но пока шоу шло как по маслу, лучше, чем любой из телемагазинов.

– …в анаэробных зонах, – вещал Крудоп, – что означает, что в них отсутствует кислород, и это мешает червям уничтожить древесину; и это хорошо, потому что дерево лучше удерживает сокровища в одном месте. Весь фокус в этом; а это один из наших водолазов, работающий с вакуумным прибором для отсасывания слежавшегося песка, которым мы обычно пользовались. У нас, как правило, уходило три дня на то, чтобы вынуть столько песка, чтобы им можно было заполнить объем, ну, скажем, с этот зал, но теперь у нас есть вот такая штука… это похоже на большой угольник, который мы ставим поверх корабельного винта и просто сдуваем весь песок. Это устройство позволяет нам убрать песок из такого зала секунд за десять и быстрее добраться до так называемой твердой основы, где фактически и находится корабль. На этом слайде некоторые из жемчужин, которые мы подобрали у Ямайки. Там затонули три бота, и нам удалось достать семнадцать тысяч таких вот жемчужин. Но в основном боты перевозили фарфор с Дальнего Востока. А это фарфор династии Мин, его мы нашли в 1983 году. Все было разбито. Каждый предмет почти вдребезги. Мы подняли наверх больше двух миллионов черепков, ни одного целого блюдца. Но в том месте была мелкая вода, корабль сильно пострадал, и весь фарфор разлетелся на мелкие кусочки. Зачастую поиски остатков кораблекрушений на рифах не стоят затраченных на них усилий, поскольку груз обычно бывает сильно разбросан вокруг, на большой территории. Ну а это – золотая цепь. Мы нашли тогда немало таких цепей. В декларации судового груза всегда указывается содержимое трюмов, но часто на судне находится гораздо больший груз, чем следует из документов, естественно, в виде контрабанды. Дело в том, что по закону моряк не должен платить налог за то, что на нем надето. Такая вот хитрость. И поэтому матросы обычно заказывали себе золотые цепи с очень тонкими звеньями, которыми они обматывались чуть ли не с головы до ног. Самая длинная из тех, что мы там отыскали, была длиной в сто двадцать футов. А это португальская астролябия. Мы нашли семнадцать из всех известных на данный момент шестидесяти девяти древних астролябий. Недавно «Сотби» продал последнюю за восемьсот восемьдесят две тысячи. Очень необычный экземпляр. Но мы рассчитываем найти еще несколько штук. По нашим оценкам, в случае удачи мы, возможно, получим в среднем около пятидесяти миллионов с каждого судна. Но, естественно, нельзя забывать и том, что пройдут годы, прежде чем все это превратится в деньги. На этом слайде – серебряная монета до очистки. Видите, она совсем черная, а потом, после очистки, на ней хорошо видны все знаки. Мы нашли около восьми тысяч таких монет во Флориде в 1969 году. Далее, это совершенно целая тележка рикши, сделанная из нефрита, которую мы нашли в 1978 году. Куратору потребовалось пять лет, чтобы…

Я перестал его слушать и просто наблюдал за мельканием кадров, на которых было множество всяких предметов: дублоны, испанские доллары, жемчужины, слитки, изделия из слоновой кости, бутылки, вазы, черенки ножей, бронзовые рукоятки пистолетов, табакерки, пушки, золотые шкатулки восточной работы, фарфоровые чашечки для бритья, серебряные стремена, сундуки, серебряные гребни, драгоценные камни, распятия и тому подобные вещи, сказочный реестр древних сокровищ. Через каждые пять минут мимо проходила женщина с подносом, и скоро я наелся черной икрой долларов этак на сто. Наконец снова дали свет, и Билли Мансон начал отвечать на вопросы. Особенно заковыристые вопросы задавал худой старик, на вид лет около восьмидесяти. Ему, разумеется, необходимо было вернуть свои капиталовложения пораньше, а не попозже. Затем собрание начало расходиться. Судя по его виду, Мансон был не из пугливых. Я без особого труда добрался до него и, улучив удобный момент, прошептал:

– Не могли бы мы найти время, чтобы поговорить с глазу на глаз?

Мансон бросил взгляд мимо меня на улыбающегося коротышку, и тот одним движением бровей передал «да».

– Давайте перейдем в соседнюю комнату.

Я представился и объяснил, что до меня дошли кое-какие неподтвержденные слухи о его совместной деятельности с Саймоном. Я сказал, что не поверил им, потому что они были уж слишком странными, но поинтересовался, не можем ли мы обсудить это в нескольких словах.

Голос Мансона звучал совершенно спокойно:

– Что в ваших словах вранье?

– То, что я не верю слухам.

Ему надо было успеть на самолет в Гонконг, но он предложил мне ехать вместе с ним в аэропорт имени Джона Кеннеди.

– Ведь я знал Саймона лучше, чем кто-нибудь другой. Мы много времени проводили вместе. Массу времени.

– Должно быть, тяжко было, когда он умер?

– Тяжко. Очень тяжко.

Мы вышли на улицу и поймали такси. Мансон опустил стекло, достал сигарету с марихуаной и закурил. Он заметно успокоился, и это было очень кстати, потому что я собирался броситься в атаку.

– Кэролайн утверждает, что вы с ним были очень близки.

– Мы делали кое-что.

– Я что-то слышал о том, что вы с ним вместе снимали какие-то ленты.

Он рассмеялся:

– Да, ходили и такие слухи.

– Бурные времена, ну и так далее.

– Весьма бурные.

– Вы когда-нибудь показываете их зрителям?

– Эти ленты?

– Именно их.

– У меня их нет.

– А где же они?

Он ослабил узел галстука:

– Пропали.

– Вот как!

– Говорю вам, они пропали. – Он покачал головой, сожалея об их трагической судьбе. – Да, приятель, масса людей отдала бы последнее, что у них осталось, чтобы увидеть эти ленты. Всякие дикие выходки в исполнении Саймона Краули. Поверьте, на студии уже занимались поиском этих пленок. Саймон вроде бы работал над новым проектом, и там поговаривали, что он, возможно, делал какие-то съемки портативной камерой, а это – бред чистой воды, но они поручили своим людям заняться этим делом. И если уж студия не сумела разыскать эти пленки, значит, не сумеет никто.

– А что же все-таки с ними случилось?

– Не знаю. Саймон никогда не говорил со мной об этом. Нет, вру, раз или два он упомянул о них, но я ни разу их не видел, хотя хотел бы посмотреть… ведь я, знаете, собаку съел на этом деле и здорово во всем таком разбираюсь.

– А нет ли их, случайно, в имущественном фонде?

– Вы хотите сказать, не оставил ли он их кому-то? Нет, это нереально. Кому он, собственно, мог бы их оставить?

– Ну, не знаю, жене, например?

– Кэролайн? Исключено.

– Почему? Она же как-никак его жена.

Билли покачал головой:

– Да при чем тут это, поймите же наконец, я часто бывал с ним рядом. Он трахал массу девчонок. А на Кэролайн он женился только потому, что ему, видите ли, было интересно это проделать. Ну вот она и стала таким интересным объектом, неужели не ясно? Что-то вроде головоломки, с которой он мог забавляться. Но он и не думал брать на себя роль мужа. К тому же они и знали-то друг друга всего месяцев шесть или около того.