Манипулятор
Шрифт:
А может это была сила последней битвы? Когда абстрактный лозунг «победа или смерть!» наполняется реальным смыслом, и ты знаешь что с этой минуты у тебя нет больше права сказать: «Ничего, в следующий раз получится…», потому что следующего раза больше не будет. Потому что ты сам лишил себя этой возможности, сам загнал себя в угол, сам поставил себя в безвыходное положение, устав от бесконечных поражений и поиска оправданий собственного бессилия. И теперь тебе остается только победить…
Лучшего специалиста «П-студии» звали Сергей Кутузов, он носил очки, волосы собирал в хвост и смотрел на окружающий мир с флегматичным спокойствием профессионала.
Гуськов рассказал про киллера и стиральный порошок, не называя на всякий случай названия. Кутузов кивнул:
– Нет проблем, снимем.
Гуськову даже немного обидно стало – так прозаично и равнодушно это прозвучало. Ему казалось, что такая замечательная идея должна была вызвать хоть какую-то реакцию. Но на нет и суда нет…
– А сколько это будет стоить? – Гуськов достал блокнотик и ручку.
– Все зависит от того, что вы хотите получить. Можно взять пару статистов и за полчаса отснять в нашем павильоне, а можно найти настоящего киллера, арендовать люкс в «Метрополе» и сделать все по высшему разряду. Цена, как вы сами понимаете, будет разной…
– Но вы можете назвать хотя бы порядок величин?
Кутузов равнодушно посмотрел на Гуськова сквозь очки и подумал:
«Денег у него нет, ни больших, ни маленьких. Это ясно. Но что-то есть в нем самом. И идея вполне свежая…»
Кутузов назвал примерные цены, объяснив в двух словах из чего они складываются, Гуськов все подробно записал. Цифры оказались более чем впечатляющими.
«Однако…» – только и смог подумать Гуськов, но виду не показал.
На том переговоры закончились: Гуськов обещал подумать, Кутузов пригласил заходить. И уже в дверях добавил:
– Да, чуть не забыл. У нашей фирмы в ближайшее время может появиться новый владелец, соответственно возможны и некоторые изменения в ценовой политике.
– А что случилось со старым? – с вежливым любопытством спросил Гуськов.
– Ничего, – так же равнодушно ответил Кутузов, – просто фирма выставлена на продажу.
То что случилось в следующее мгновенье поразило обоих, причем гораздо больше, как ни странно, самого Гуськова. Он резко повернулся к Кутузову и резко спросил:
– Сколько?
– Что сколько? – при всем своем равнодушно-профессиональном взгляде на мир Кутузов несколько растерялся.
– Сколько стоит «П-студия»? – так же четко и резко повторил Гуськов. Внешне он был спокоен и собран, но внутри царил хаос. Он не понимал, откуда взялся в привычном теле совершенно новый человек, который грубо отодвинул в сторону режиссера со всем его проблемами и комплексами и теперь играл свою, одному ему понятную партию.
– В каком смысле?
– Вы сказали, что фирма выставлена на продажу, я спросил по какой цене!
Тут до Кутузова, наконец, дошло, что этот странный посетитель, у которого на съемку-то денег не было, собирается покупать «П-студию» целиком.
«Полный бред!» – подумал он, но вслух сказал, что это надо обсуждать с нынешним владельцем, в смысле с Татьяной Анатольевной, поскольку в его, Кутузова, компетенцию подобные вопросы не входят. Ведь он всего лишь оператор и монтажник.
«Что я делаю!? Зачем мне знать цену этой чертовой ё-п-р-с-т студии или как там ее!?» –
Гуськову вдруг стало очень страшно, но он взял себя в руки и как с моста в воду, очертя голову и зажмурив глаза, шагнул в открытую дверь кабинета…Глава 4
Примерно через два часа Гуськов – совершенно обессиленный и расслабленный как после раскаленной парной, бурной ночи или пятнадцатой кружки пива – полулежал на бульварной скамейке аккурат напротив «Макдоналдса». Того самого, первого, собиравшего огромные очереди в недавние совсем времена, когда пакетик жареной картошки и булка с котлетой считались символами новой жизни, а глоток холодной кока-колы из одноразового бумажного стаканчика приравнивался к глотку подлинной свободы.
Где-то наверху за плотной листвой палило солнце, вокруг прогуливался праздная дневная публика, а в нагрудном кармане прохладной серой в полоску рубашке с потертостями на манжетах и воротнике лежал свернутый в четыре раза протокол о намерениях. Согласно документу Гуськов Василий Иванович намеревался (на то и протокол о намерениях – у юристов в отличие от психологов все четко и ясно) приобрести «П-студию».
Далее следовала цена, на которую Гуськов старался не смотреть во избежание сильного нервного потрясения и психического шока. Правда дальше приводились некоторые смягчающие обстоятельстве об оплате в два этапа: аванс сразу, окончательный расчет в течение полугода, но это скорей усугубляло ситуацию, поскольку ставило Гуськова в крайне рискованное положение.
Гуськов, прикрыв глаза, смотрел внутрь, где все еще шли непростые переговоры:
– Только имейте в виду, Василий Иванович, – строго сказала более чем упитанная хозяйка фирмы, – что вы станете полноправным владельцем «П-студии» только после оплаты всей суммы.
– Разумеется, Татьяна Анатольевна, разумеется, – небрежно согласился Гуськов, лениво скользя взглядом по фотографиям знаменитостей имевших удовольствие посещать кабинет.
– И срок платежа не будет продлен ни при каких, даже самых уважительных обстоятельствах! – хозяйка постучала тяжелым от золота пальцем по столу.
Не нравился ей этот Гуськов, сразу не понравился, и денег у него скорей всего нет, судя по одежке. Однако покупатель есть покупатель. Опять же в ходе своей бурной жизни Татьяна Анатольевна видела и оборванных миллионеров, и лощеных жуликов.
– Среди джентльменов даже смерть не принято считать оправданием опоздания или нарушения слова!
– Ну, это, пожалуй, слишком, но прошу заметить, Василий Иванович, что в случае неплатежа аванс вам возвращен не будет, а фирма вернется ко мне.
– Это, дорогая моя Татьяна Анатольевна, я понял с первых минут нашего знакомства!
Сказав это, Гуськов, каким-то вязким взглядом посмотрел на хозяйку и та, проглотив фамильярное «дорогая моя», прекратила препирательства и подписала протокол о намерениях…
Вот говорят: Москва, столица, мегаполис! А что в ней такого особенного? Обычный город, только очень большой и плотноупакованный. Все здесь сжато, спрессовано, утрамбовано – как китайские пуховики в обмотанной скотчем полосатой сумке опытной челночницы. Таких городов на Земле ни мало и ничего, прямо скажем, особенного в них нет, не было и не будет. Асфальт под ногами, бетон вперемежку со стеклом по бокам, серое мглистое небо над головой и бегом, бегом, бегом – такая вот комфортная среда обитания. Кто не успел, тот опоздал! Причем не успел на пять минут, а опоздал навсегда…