Манипулятор

– Телевизор? – режиссер вскочил. – Именно телевизор! Миллионная аудитория – сразу, воздействие – прямое, эффективность – максимальная!

Он повернулся в сторону незнакомца, но того почему-то на прежнем месте не оказалось. Режиссер растерянно обошел вокруг ларька – никого, покопался в куче пустых ящиков – никого, даже под будку попытался заглянуть, но только испачкал единственные порядочные брюки.

– Куда он мог деться? – спросил он после второго круга поисков у писателя, который после всего услышанного обхватил голову руками и погрузился в глубокие раздумья.

– Кто? – писатель не без труда вернулся в реальный мир и с неподдельным удивлением посмотрел на приятеля.

– Ну, этот… С бородой… – режиссер для убедительности показал на собственном чисто выбритом лице, что он понимает под словом борода. – Который про телевизор рассказывал!

– А-а-а… – писатель растерянно осмотрелся и развел руками. – Ушел, наверное.

– Да не мог он уйти! Только что здесь был и вдруг пропал, как сквозь землю провалился!

– А если и провалился, то что? Выкапывать будем?

Режиссер замялся и как-то быстро остыл: чего это он вправду? Подошел какой-то хрен с бородой, сказал пару фраз – пусть даже и умных – и дальше пошел. Нормальная ситуация. А что внезапно все получилось, так может он спешил по делам. Сидел себе, а потом вдруг вспомнил, что, как говорится, корова не доена и жена, мягко говоря, без супружеского внимания осталась. Так что нечего шум из-за всякой ерунды поднимать!

Примерно так режиссер и высказался вслух под одобрительные возгласы писателя, после чего они взяли еще пива и продолжили прерванный спор об искусстве управлять себе подобными. Однако в глубине режиссерского сознания случившееся осталось по-прежнему необъяснимым и загадочным событием – из тех, что меняют наши представления о жизни, да и саму жизнь…

Глава 2

Так куда же делся странный незнакомец, понимающий толк в овладении волей масс? Испарился? Растаял? Сгинул? Или, правда, сквозь землю провалился?

Ведь вокруг было совершенно голое пространство – ни деревьев, ни кустиков, ни мусорных контейнеров! И вечерние сумерки еще не настолько сгустились, чтобы потерять из виду человека нормальной комплекции и с бородой. Даже если перед этим пришлось оприходовать пять-шесть бутылок пива натощак. Не мог же этот тип и в самом деле банально исчезнуть – подобный способ разрешения сюжетных коллизий наряду с внезапной амнезией и неожиданным открытием родственных связей уже изрядно навяз в зубах.

Таки он действительно и не исчезал!

А совершенно спокойно зашел в приоткрытую по случаю жаркой погоды дверь ларька и, присев на коробку с пивом, дружески подмигнул Мусаибу.

– Ты зачем мой сакля зашла? – бывший житель гор и бывший пастух Мусаиб на всякий случай отодвинулся от незваного гостя и попытался сообразить какую именно проверяющую организацию он может представлять и во что обойдется этот неожиданный визит.

– Поговорить надо… – успокоил его неизвестный и, вытащив из нагрудного кармана пиджака сто баксов, небрежно бросил их на прилавок. – Получи за беспокойство!

В глазах Мусаиба блеснул неподдельный интерес, – какое там беспокойство, очень даже интересный разговор получается!

– Я, понимаешь, прямо с самолета, а остановиться в столице негде, – продолжал незваный гость. – Мне бы месячишко перекантоваться где, так я бы еще соточку добавил. Что скажешь?

Мусаиб задумался: что с того, что он сам комнату снимает – вполне можно потесниться для хорошего человека. Разве не учил его мудрый дядя Умар:

– Запомни, Муса, плох тот джигит, кто позволяет себе упускать прибыль! Особенно если она сама тебе в руки идет…

А что часть денег придется отдать хозяйке, так на то она и хозяйка. Немного смутило, правда, полное отсутствие вещей – ни чемодана, ни мешка, ни даже пакета с туалетными принадлежностями, но что с того? Не всякий человек идущий по жизни налегке жулик! Говорил же умудренный опытом дядя Умар:

– Неважно, Муса, с чем ты приходишь в гости, важно с кем ты уходишь из гостей домой!

Да и сам он разве не приехал в Москву обремененный лишь желанием легко и быстро разбогатеть и уверенностью в собственном превосходстве?

– Только комнат у меня маленький, – честно предупредил Мусаиб.

– Было бы, где ноги вытянуть, – отмахнулся незнакомец, – и ладно…

И они, сдав ларек подошедшему сменщику, пошли в сторону метро: мимо бурно обсуждавших что-то среди пустых пивных бутылок Гуськова и Лебедева, мимо высохшего пруда, мимо спешащих по вечерним делам людей. И никто, ни один человек, не обратил ни малейшего внимания на бывшего жителя гор Мусаиба и незаметного типа с бородой и пронырливыми глазками, поскольку совершенно ничего особенного в них не было. Только собаки почему-то начинали беспокоиться, жаться к ногам хозяев и жалобно поскуливать, когда они проходили мимо…

Однако на входе в метро парочка привлекла законное внимание стражей правопорядка. Мусаиб, памятуя известное изречение великого русского ученого Ломоносова про опыт, который «друг ошибок трудных», послушно оплатил неувязки в своих документах по установленной таксе. А вот неизвестный повел себя странно: назвался представителем солидной иностранной организации, попытался предъявить какие-то сомнительные документы и, в конце концов, осмелился угрожать и перечить, ссылаясь на связи в высоких сферах и возможный международный скандал.

При этом в его выступлении явственно прозвучали слова про какой-то неведомый фонд Мусороса, что было немедленно воспринято милиционерами как изощренное оскорбление в форме циничного намека. И ночевать бы ему в участке с битой физиономией, не вмешайся Мусаиб обеспокоенный потерей потенциальной прибыли. Как говорил многоуважаемый дядя Умар:

– Запомни, Муса, один кусок масла нельзя намазать на два куска хлеба. Поэтому если хочешь кушать хлеб с маслом, – не опаздывай к столу.

В итоге его бурной дипломатической деятельности неизвестный отделался легким испугом, потерей части наличной валюты и прощальным пинком долго напоминавшем о себе определенным неудобством при сидении и пыльным следом милицейского ботинка большого размера на дорогих заграничных брюках…

Проживал Мусаиб в одной из двух комнат небольшой и достаточно запущенной квартирки в Капотне – окнами аккурат на нефтеперегонный завод. Вторую комнату занимала бывшая колхозная свинарка Глафира – девушка молодая и красивая, что называется «кровь с молоком». Глафира перебралась в столицу пару лет назад и вполне прилично зарабатывала, разнося шампанское в ночном клубе.

– Что раньше со свиньями работала, – говорила она в минуты откровенности, – что теперь. Только те трезвые были, а эти пьяные…