Манул

— Верно. Я не сразу сообразил, увы. Я ведь не видел его целиком. Только дольки, уже красовавшиеся на столе в кухне, — кошак кивнул. — Тогда еще я был Раамоном. Отец, побывав у царя, привез один фрукт, на пробу. Он сразу предупредил, что есть его много не надо. Что его надо по-особому готовить. Я не послушал и проглотил целую дольку, стащив с кухни, — на этом моменте Май запнулся, помрачнев. Девушка потупилась, подумав, что зря заставила его вновь вспоминать. — Знаешь, это одно из самых ярких, и самых радостных моих воспоминаний. Последних радостных воспоминаний, — Солоха удивленно распахнула глаза. Манул улыбался, не злорадно, не с издевкой. Улыбался, будто вспомнил что-то по-настоящему хорошее. — Тогда барон очень волновался за меня. Просидел около моей кровати пару дней… А через неделю моя кошачья суть пробудилась.

— Вот как… — Солоха и не знала, что сказать, но чувствовала, что ее ответ в данном случае обязателен. Причем не пустой ответ, но возможно, какая-то дельная мысль. Все же, Май, даже по прошествии стольких лет не мог простить, не мог забыть обиды и страха, который пришлось пережить.

— Не куксись, селянка, — Май резко шагнул к Солохе, потрепав девушку по волосам. — Только твоих соплей мне для полного счастья не хватало.

— Кукситься? — Солоха отстранилась, усмехнувшись. — Прости, я не знаю такого слова. Я просто хотела тебя немного подбодрить. Но, раз ты и без меня прекрасно справляешься, мне остается только спокойно удалиться. Обратно, к прерванному сну. Надеюсь, Добрик сегодня проснется не рано, и я успею выспаться. Все же, вчера они хорошо выпили с шинкарем…

— Неужели киваак тебя еще не разбудил? Может, еще один контрольный кусочек отведаешь. Думаю, псина еще не все успел съесть.

Солоха судорожно сглотнула, но, быстро справившись с собой, погрозила оборотню кулаком, и, развернувшись, бодро зашагала к своей повозке.

***

Солнце медленно поднималось из-за горизонта, рассеивая туман. Поднялся легкий ветерок, всколыхнувший водную гладь, запел камыш, пригибаясь стеблями к взволнованной поверхности реки. Лежащий на берегу вовкулака мирно глядел на небо, раскинув руки и ноги в стороны. Приятно холодила тело выпавшая роса, щекотали кожу мелкие жесткие травинки, а в душе впервые за очень долгое время стало по-настоящему спокойно. Зверь молчал, словно бы его и не было. Человек же наслаждался тишиной и спокойствием.

Проплывали по небу курчавые белоснежные облачка, плескалась практически у самых пяток холодная речная вода, а вдали до чуткого вовкулачьего слуха доносились первые голоса просыпающегося человеческого обоза. Удивительно, но раньше его пугал этот звук, пугал запах людей, пугала новая жизнь. Теперь же он не мог помыслить себе и дня без этих, ставших такими родными звуков, запахов, самих людей. Правильно когда-то пошутил Май: — был гордым волком, стал ручным псом. Лан тогда ответил: — И это мне говорит кот, который ходит вовсе не сам по себе?

После этого их долго разнимали. И хозяйка потом еще долго отчитывала…

Взгляд вовкулаки невольно переместился на оставшиеся от киваака шкурки. Парень приподнялся, задумчиво насупившись.

— Странно, и чего он им так не понравился? Люди, они такие странные. Но, мне они определенно начинают нравиться. Не зря я все-таки решил идти с ней! Может быть, однажды, рядом с ней я смогу стать по-настоящему… свободным. И точно смогу понять, что прожил свою жизнь не зря.

Проговорив это, парень поднялся, отряхнул выданную Солохой одежку и поспешил обратно к обозу. Спокойствие спокойствием, а от обязанностей наймита его никто не освобождал.

========== Глава 26 Манул в Белграде ==========

— Добро пожаловать в Столицу нашего прекрасного княжества — Белград! — произнес Май, стоило только обозу въехать на главную, мощеную дорогу Соляного тракта. На горизонте же девушка успела заметить показавшие из-за облаков белоснежные шпили сторожевых башен. Даже издалека Белград оправдывал свое название. Девушке оставалось только гадать, какая красота ожидает ее внутри.

Сердце девушки трепыхнулось, она тихонько охнула, схватившись за грудь. Сидящий подле нее Добрик обеспокоено обернулся, придержав селянку за плечо.

— Эй, с тобой все в порядке? — спросил он, заглядывая девушке в глаза. Та поспешно закивала, поспешив отвернуться, дабы купец не успел увидеть проступившие на глазах слезы. Приближающиеся с каждой минуты сторожевые башни свидетельствовали о том, что скоро Май отплатит свой долг жизни Матрене. Что очень скоро он покинет ее. И почему-то мысль о расставании сейчас вызывала в душе Солохи тоску и грусть. Она так привыкла к постоянному присутствию оборотня, к его недовольной моське, порою язвительным комментариям, что просто не могла свыкнуться с мыслью, что манул не член ее семьи, не друг и даже не человек вовсе.

Добрик раздосадовано покрутил ус, отвернувшись. Воистину, бабы — народ темный. То смеются без причины, то реветь начинают. Бестолковые, одним словом. Одни от них заботы. Покосившись, на отвернувшуюся Солоху он невольно вспомнил любимую свою зазнобу. Его Алеха тоже была из этой породы женщин-загадок. Купец усмехнулся, подумав, что уже сегодня встретит эту гневную, но все же такую родную женку. Сегодня она его обнимет, по обыкновению поцелует в лоб, а потом как даст по голове сковородкой, приговаривая, что скучала и волновалась, и что вообще ему пора прекращать заниматься торговлей. А он, усмехаясь, будет потирать новенькую шишку на лбу, обещать, что эта поездка уж точно будет последней…

Пока Солоха внутренне готовила себя к расставанию, а Добрик думал о том, как его встретит женка, обоз медленно, но верно приближался к въездным воротам, подле которых по обыкновению стояла сущая неразбериха и пробка. Белград жил своей жизнью, и до людских переживаний ему дел не было. Сновали туда-сюда люди, мечась промеж телег с товарами, показывая свою поклажу проверяющим. Стражники же, лениво позевывая безо всякого интереса, осматривали телегу за телегой, оживляясь лишь в момент оглашения въездной пошлины. Нашли чего запрещенного — не беда. Пара золотых брошенных в довесок общей суммы в нужные руки решат любую проблему. Главное, не пожадничать. Стражники, народ по своей сути добрый, но не терпящий скупых.

Солоха, почувствовав оживление, на некоторое время отвлеклась от своих душевных переживаний, разглядывая крепостные стены Белграда. Монолитные, будто бы выросшие из земли они были настолько высокими, что, казалось, сливались с облаками в небесах. Белоснежные, они больше всего напоминали девушке чистые простыни, которыми так дорожила Параска. И только въездные ворота никак не вписывались в общую картину. Мощные, грубо скованные из какого-то черного металла они остро контрастировали с белизной стен.

— Солоха, гляди, — манул приподнялся, ткнув пальцем куда-то вперед. Девушка послушно посмотрела, тут же пожалев об этом. Впереди, у самых ворот подъезжала телега с кивааком.

— О, это же киваак! Царский фрукт! — оживился Добрик. Как и остальные наймиты, он начал скучать. Таможня в Белграде была не чета провинциальным городам, потому и очередь тут двигалась медленно. Опыт подсказывал купцу, что их очередь подойдет ближе к вечеру, или вообще завтра под утро. — Поговаривают, его вкус незабываем! Раз попробовав, уже не забудешь!