Маньяки бывают разные
Шрифт:
– Не понимаю, - проворчала она, - Абсолютно. Так. Продолжим чуть позже. Если я тебя развяжу... ты ведь не станешь на меня нападать, когда почувствуешь себя лучше?
– Стану. Свяжу ночью, пока ты спишь, и изнасилую еще пару раз. А потом еще.
Она отвесила ему пощечину по здоровой части лица.
– Говори нормально... Не понимаю, шутишь или нет.
– Не шучу.
Еще одна пощечина.
– И как быть к тебе снисходительной?
– Ну что? Остаешься или уходишь?
– спросил он.
– Эх...Остаюсь... пока. Пока все про тебя не выясню.
– Валяй. Кстати, не могла бы ты снять повязку?
Она помолчала.
– Я как раз думала, заклеить тебе рот или нет.
– Лучше уж глаза оставь закрытыми. Я люблю разговаривать.
– Это я уже и так поняла. Ладно..пока не буду заклеивать... Вдруг решишь разоткровенничаться.
– Держи карман шире. Так ты снимешь повязку?
– Услуга за услугу. Скажи, как тебя зовут, и я сниму ее.
Он помолчал, затем помотал головой.
– Не. Посижу так. Что ты щас делать будешь?
– Пойду вымоюсь... я вся в твоей кровище... Потом, так и быть, и тебя протру мокрым полотенцем.
– Спасибо.
Она пошла к реке и с наслаждением принялась оттирать кровь. В который раз... и наверняка не в последний... Девушка поймала себя на том, что стоит, разглядывая окровавленные ноги. Сколько он потерял крови? Пол-литра? Литр? Больше?
Яна вздохнула и потерла ноги ладонями. Надо поторопиться и помыть его тоже, быть такой грязной так неприятно... засохшая кровь, вдобавок, еще и чешется.
Вымывшись, она тихо выбралась на берег и пошла к их полянке, не поднимая шума. Добравшись до нее, подошла к пленнику и села рядом, по-прежнему не выдавая своего присутствия.
Он сидел смирно и терпеливо ждал ее возвращения, иногда вздрагивая и морщась от боли. Она не привязала ему правую руку обратно, однако попыток освободиться он не делал, лишь иногда запрокидывал голову, отгоняя вьющихся рядом мух - они слетелись на раны.
Выглядел он плачевно, но не жалко - что-то было такое в осанке и позе, что-то... бунтарское, презрительное. Яна отметила, что он даже не делает попыток прикрыться, видимо, смирился.
– Так не скажешь, как тебя зовут?
– спросила она вслух, и он дернулся от неожиданности.
– Подкрадываешься... Не скажу.
– Послушай. Это нечестно. Я же назвала тебе свое имя.
– Но я ж не просил!
Она подвинулась ближе и начала вытирать ему кровяные подтеки на коже.
– Что ж мне сделать, чтоб ты назвал хотя бы имя?
– пробурчала она.
Он улыбнулся, запрокинув голову. Она прервалась и стукнула его.
– Про перепих даже не начинай, гребаный мудак!
Парень посмеялся.
– Жаль. Тогда поцелуй меня. Как тебе?
Она непонимающе посмотрела на него. Он, чувствуя ее замешательство, пояснил:
– Ты... ты целовалась со мной тогда. Вчера. В губы. Но это, фактически, была не ты. Сейчас говоришь, что никогда бы такого не сделала, будь в трезвом уме и памяти. Вперед, поцелуешь, и назовусь, раз тебе это так важно.
Он почувствовал, как она содрогнулась и принялась тереть его кожу дальше.
– Совсем поцеловать?
– тихо спросила она через несколько минут.
– Да.
– Ну... с языком?
– Угу.
Ее передернуло. Оттерев самое большое кровяное пятно, она робко поинтересовалась:
– Как мне узнать, говоришь ты правду или лжешь? Ты же можешь назвать любое имя и вообще потом мне врать.
Он пожал плечами.
– Поверь на слово.
– Обещай, что не солжешь.
Он повернул к ней голову. Хоть на нем и была повязка, скрывающая глаза, ей показалось, что он пристально смотрит на нее.
– Обещаю, - наконец сказал он, - Только правду.
Девушка закончила мытье и положила полотенце с бутылкой воды в сторону. Парень весело ухмыльнулся.
– Ты мог бы не лыбиться? Пожалуйста.
Он кивнул, изобразил серьезность.
Она вздохнула и перебралась к нему на ноги, как в тот раз, только сейчас она была в шортах. Потянулась к нему, в паре сантиметров от лица нерешительно замерла.
Затем прикоснулась к нему губами и поцеловала.
Поцелуй был долгий, со слабым привкусом крови, какой-то печальный. Как может поцелуй быть печальным или веселым? Какая-то ерунда. Но он был таким. Он чувствовал ее сожаление, ее страх, ее поломанную гордость, она ощущала его боль и что-то еще, похожее на ужасную, гнетущую тоску.
Она, словно пробудившись, резко отстранилась, вытерев рукой рот. Он еще несколько мгновений оставался недвижим, потом выдохнул.
– Вот это да. Неплохо.
Она ничего не ответила, так как сама была в замешательстве.
– Позвольте представиться, - склонил он голову и прижал руку к сердцу, - Меня зовут... Владислав Дракула.
Пауза.
– Урод! Обещал же!
– Да ну тебя. Фамилия, конечно, не совпадает, но зовут правда Владислав.
– Влад?
– Влад.
– Дурацкое имя.
– Неправда. Уж получше, чем Яна. Как полное-то?
– Яна, оно Яна и есть. А теперь отвечай, Владислав, почему ты решился на такое? Что тебя сподвигло?
– Это уже другой вопрос. Я ответил лишь на тот, что про имя.
– Пфф, - фыркнула она, - Ну ты и... Аж слов не хватает.
Разговор прервался хоровым жалобным подвыванием животов. Оба посмеялись, потом медленно смолкли.