Маньякой 2

– Контакт! Право-впереди! – закричал "Пятый", и снова схлестнулись.

Теперь они не просто стреляли – передвигались рывками, отбивая пули, орудуя клинками, которых раньше у них не было. Появились. На предплечьях – монолитные сегменты, выдвигающиеся при блоке.

– Режим глухой обороны, – выкрикнул приказ, – прикрытие, контроль зоны. Только так. Иначе сожрут.

"Четырнадцатого" подбили в горло. Прямо между пластинами. Он упал, пытаясь вытащить аптечку, но один из врагов – быстрый, как змея – добил выстрелом в упор. Без эмоций. Без жестов. Просто задача, которую нужно выполнить.

Мы потеряли его. И ещё двоих. Остались – я, Шестой, Пятый, Восьмой, Девятый. Пять. Пятеро.

И мы – всё ещё в бою. Раны пульсируют, дыхание тяжёлое. Но двигаться надо. К отсеку с реактором. Или что у них вместо него.

– Командир, – Шестой снова рядом. Его броня – выгоревшая, с дырами. – Они не просто защищают. Они как будто держат линию развязки. Что-то здесь – важнее их самих.

– Думаешь, мы идём не к ядру, а к командованию? – резко повернулся. – Или к командиру?

Он не ответил.

Потому что впереди открылся проход.

За ним – пространство другое. Платформа. Полукруглый зал. Полумрак и пульсация. Там – ещё трое врагов. Всё те же. Всё те же лица, или их отсутствие. И высокая фигура – не в боевой броне, а в длинном сегментном плаще.

На нагрудной пластине – те же руны, только выжженные глубоко, до основания металла.

Мы только шагнули на платформу, как трое противников синхронно отделились от стены. Не бросались, не кричали – двигались, как машины, плавно, точно, в ритме, будто всё уже отрепетировано сотни раз.

В голове мелькнуло: они не просто броня – они такой же пехотный отряд, как и мы, только лучше. К тому же другой школы. Другой войны.

– Контакт! – крикнул Шестой.

Выстрелы вспыхнули почти одновременно – но всё шло не так. Мы били – они парировали. Щиты, встроенные в наручи, отводили пули. Один из врагов откатился вбок, в то время как второй – двинулся вперёд рывком, почти исчезнув с глаз.

– Пятый! – закричал кто-то.

Не успели. Один из чужих срезал Пятого снизу-вверх клинком, который вышел из предплечья бронескафа. Без крика, без замаха. Просто – чисто, эффективно, холодно, что само по себе много говорило об уровне этого оружия. Пятый рухнул, броня развалилась, внутренности вывалились наружу – запах железа, крови, расплавленного пластика.

– Восемь! Спина!

Но и Восьмого не успели прикрыть. Один из противников вышел из мёртвой зоны, разрезав воздух чем-то вроде энергетического дротика, который свернул ему шею с одного попадания. Он упал, даже не выронив автомат.

Я стрелял – до щелчка, пока индикатор не мигнул красным, безысходным. Шестой бросил в проход последнюю фугаску, но она только отбросила одного – не убила. Они стали быстрее. Хитрее. Опаснее.

Они двигались слаженно, как одна машина. Трое в броне, матово-чёрной, сегментной, с рунами вместо номеров, без опознавательных знаков. Наступали с равной уверенностью, словно каждое их движение давно прописано в инструкциях. Как будто не они, а мы вторглись туда, где они уже сто раз оттачивали каждый угол, каждую реакцию.

Мы остались вдвоём. Я и Шестой. Все остальные либо убиты, либо... нет, все убиты. Была команда, был отряд. Сейчас – только двое. И трое противников.

Едва держал дыхание. Вкус озона на губах, кровь внутри шлема — прикусил язык, даже не заметил.

– Ближе не подпускать! – рявкнул, но голос сорвался.

– Кончились патроны! – бросил Шестой.

В общем, чхал он на мой приказ. Но и у меня – та же картина. Индикаторы гасли, автоматы — мёртвые. Заряды отработаны. Всё, что осталось – нож. Стандартный, пехотный. Ничего особенного. И вес. В теле. В руках. В шее.

– Врукопашную? – спросил он, и на секунду в голосе мелькнуло что-то человеческое.

Что тут ответить? Посмотрел на своих противников. Они уже перестроились, стали расходиться, прикрывая друг другу фланги. Один опустился ниже, второй зашёл чуть сзади, третий – держал нас в фокусе.

– Идём.

Больше не было слов. Мы бросились вперёд, как в шторм. Малюсенький такой…. Каждый удар был рефлексом. Пластина о пластину, резкий визг стали, ломкий скрежет по шлему. Первый противник оказался ближе, чем рассчитывал – пропустил его выпадающий удар, клинок скользнул по боковому креплению и выбил из руки нож.

Рванулся вперёд, сбив его корпусом, и врезал – кулаком, коленом, плечом. Он ответил тем же. Не терял равновесия. Удар в грудь – отступил на шаг. Второй сразу подался на помощь. Но Шестой поднырнул, вцепился тому в ноги и сбил. Тут же прыгнул, ударил по горлу первого. Не пробил, но успел вжать в шлем перочинный аварийный клинок, что был у меня за голеностопом. Рывок – и шлем дал трещину.

Противник отшатнулся. Упал. Сразу же набросился, колотя всем, что было. Пока не замер. Не шевелился.

– Один! – крикнул или скорее прохрипел.

Первый удар – Шестому по корпусу. Он поймал клинок плечом, вывернулся, вставил свой нож между пластинами врага – и вдавил по самую рукоять. Крови не было. Только искры. И трещина на визоре. Противник дрогнул – но уже тянул следующий клинок.

Шестой отлетел от второго, перекувырнулся, врезал в грудь. Тот сделал шаг вперёд и, несмотря на урон, вонзил короткий штык ему в живот.

Шестой отшвырнул его и тут же получил удар в бедро. Противник собирался добить, но успел прыгнуть на него сзади, отрубив внешнюю часть шлема. Под ним – не человек. Или не совсем. Плоть и металл. Живое и мёртвое.

Голова противника дёрнулась, он осел. Второй. Живой. До последнего. Но мёртвый.

– Остался один! – выдохнул я.

Третий молчал. Он смотрел. Потом шагнул. И мы оба поняли – в рукопашной нам его не взять. Не так, как было. Он был быстрее. И ждал.

– Уходим! – сказал Шестой, рванув меня за плечо.

Позади – сдвинулась панель. Новый проход. Кто-то активировал его. Может перегрузка, может мы сами – при ударе по элементам управления.

Неважно.

Мы метнулись в тоннель. Последний противник не гнался. Он стоял. Смотрел. Вряд ли из жалости. Скорее – как охотник, у которого добыча ушла в чащу и которую придётся догонять. Куда мы денемся с подводной лодки-то? А космический корабль по сути она и есть.

Проход оказался длинным. Коридор с закруглёнными стенами, белёсый свет от скрытых панелей, вибрация под ногами. Тело корабля – жилое, но сейчас — словно приоткрывшее свою вену. Мы почти ползли. Спиной к спине.

– Ты как? – спросил, скользнув взглядом на интерфейс Шестого.

– Кровотечение. Жив. До следующей драки – точно.

Промолчал в ответ.

– Слушай, командир… – начал он, потом сплюнул кровь в шлем. – Это были не дроны. Это… такие же, как мы. Живые. В броне. Умные.