Марат. Любить вопреки

— Она любит тебя, — отвечает Егор. У Стоцкого начинает дергаться глаз. — Все время любила. И до того, как появился я, и после. С ними все нормально?

— Да.

— Хорошо. Передай ей, что я понимаю и принимаю ее решение. Проблем с разводом не будет.

— Ты сейчас себя слышишь?! — заводится Стоцкий. — Какого хера, Егор?! Этот выродок уничтожил нас! Он уничтожил все, над чем я работал всю свою жизнь!

Его срывает окончательно. Он отталкивает зятя в сторону, кидается к сейфу. Трясущимися от злости пальцами набирает код и вытаскивает ствол. Все шарахаются в стороны.

Все. Кроме меня.

Мы это уже проходили. На этот самом месте. Только сейчас я выиграл и отчетливо вижу, как мужчину, забравшегося очень высоко, колотит от отчаяния. Сегодня его распнут журналисты, потом начнутся проверки, аресты счетов и людей, принимавших участие в махинациях. От империи Стоцкого останутся лишь куски, которые уже начали растаскивать по углам его «друзья».

Это конец.

Лезть в лобовую я не мог. Это все равно, что байк против танка. Но у байка есть маневренность против мощности боевой машины. Этим я и воспользовался.

Ствол в его руке дрожит. Он перехватывает его обеими ладонями. Целится мне в голову.

— На надо, Трофим. Сейчас еще есть шанс откупиться от реального срока и уехать из страны, как только закончатся проверки. Если вы выстрелите, вас посадят, и вы уже вряд ли выйдите, — пытается его успокоить Егор.

— Стоцкий никогда не убегал! И сейчас не станет! — его палец ложится на курок.

— Однажды я говорил. Напомню, — стараюсь не делать резких движений, — ваша дочь, а теперь и ваш внук никогда не простят вам этого выстрела. Все честно. Четыре года назад в этом самом кабинете вы растоптали и уничтожили меня. Я вернул долг.

— Доволен?!

— Очень! — удовлетворенно ухмыляюсь. Егор машет мне руками за спиной Стоцкого, чтобы не провоцировал. — Пойду, — пожимаю плечами. — То, что я хотел увидеть, увидел, и мне понравилось.

Разворачиваюсь и медленно, шаг за шагом двигаюсь к выходу. Никто не дышит.

— Сссука!!! — отчаянный скулеж мне в спину.

Разворачиваюсь. Стоцкий опустил ствол, осел на колени прямо в центре кабинета на глазах у своих людей.

— Какой мощный оказался бумеранг, — без капли жалости смотрю на сломленного, отчаявшегося человека.

Фиксирую в памяти эту картинку и ухожу, пока мужика не переклинило и он не начал палить во все стороны.

На первом этаже меня догоняет Егор. У него в руках поводок. Удивленно моргаю, а он ведет меня за собой на улицу, за дом к вольеру.

— Это Барни, — открывает дверь, цепляет повод к ошейнику прикольного пса.

Собакен счастливо виляет хвостом и крутит головой глядя то на меня, то на Егора.

— Добрый пес. Ро и Денис очень его любят. Заберешь?

— Конечно, — одеваю на пальцы кожаную петлю поводка. — Я рад, что с тобой не будет проблем.

— Не хотел бы я иметь такого врага, как ты, — в ответ смеется Егор. — Уходи.

— Ну что, Барни, — наклонившись, глажу пса между ушей, — поехали ко мне. Завтра отвезу тебя к хозяйке.

Поднимаю его на руки и быстрым шагом дохожу до ворот. Охрана и журналисты удивленно смотрят на нас с забавным биглем.

— Пёсика забрал. А вы чего думали? — улыбаюсь им, проталкиваясь к машине Мии. — Спать без него не мог. Теперь вся семья точно в сборе и я, наконец, высплюсь.

Глава 13 (42). Папа не принц

Глава 13 (42). Папа не принц

Марат

Должен был уснуть после сегодняшнего, но вместо этого почти до утра смотрел новости и ролики в интернете. Брянского забрали прямо из его кабинета. У меня появилась новая задача — попасть к нему. Наверное, тогда я точно смогу уснуть.

Встаю на рассвете. Делаю себе кофе покрепче и достаю старый фотоальбом. Листаю, сидя на кухне за столом. Воспоминания окутывают теплом и одновременно давят тяжелым грузом.

— Я почти закончил, пап. Эта мразь за все ответит теперь. У меня тогда не получилось его найти и посадить. Теперь я сильнее. Всех наказал и вернул себе сына. Надеюсь, ты хоть немного мной гордишься. Это было бы приятно.

На сестренку смотреть сложнее. Меня захлестывает чувством несправедливости по отношению к ней. Она мне снится чаще, чем отец. Скучаю…

Выбираю одну, самую подходящую фотографию, где они с отцом обнимаются на природе у реки. На сестре еще детский купальник, ярко-розовый со смешным рисунком, правая щека перепачкана клубничным соком, в руках свежие ягоды. Улыбается и глаза такие довольные. На пикник выбрались. Отец с гордостью одной рукой прижимает к себе дочь, во второй держит шампур с шашлыком. Я этот день тоже помню, как и многие другие, проведенные с ними. Они яркими росчерками проходят со мной через всю жизнь. Хочется, чтобы так оно и осталось, только без прежней тяжести. А для этого надо правильно зафиналить трагедию нашей семьи.

Допиваю кофе и собираюсь. Мия сейчас бы ругалась.

«Опять не спал и за руль!» — проносится в голове в ее фирменной манере.

Здесь эта пробивная девочка мне не поможет, к сожалению.

Забираю тачку с парковки. Встаю в утреннюю пробку и думаю, что однокомнатной квартиры нам на всех теперь мало. Первое время можно перекантоваться, но расширения площади не избежать. Денег свободных у меня пока нет. Все в обороте, зарплатах, будущих премиях людям, которые мне помогали все это время. Сниму пока что-то больше. Мама вернется в однушку, а мы через три - четыре месяца купим нормальную квартиру.

Мы…

Нас пока еще нет. Не знаю, как это сложить в одно целое. Я вроде пытаюсь и постоянно что-то отваливается. Клей очень хреновый. Слишком в нем много недоверия и недосказанности.

Проезжаю сплошную высокую стену до КПП. Прошу позвать главного, объясняя, к кому я приехал. Услышав фамилию Брянского, дежурный тут же вызывает мне начальство.

Смотрю на сурового мужика в форме. Мне с такими общаться еще не доводилось.

— Кто такой?

— Шторм Марат Ренатович, — предъявляю паспорт, который уже успел показать дежурному. — Мне бы ублюдку этому в глаза посмотреть. Могу отблагодарить.

— Ты мне что сейчас предлагаешь?! — еще сильнее хмурится местное «начальство».

— Вы не так поняли. Я неплохой программист. Могу программку полезную в благодарность подарить.

— Не положено к нему.

— А если так? — достаю из внутреннего кармана куртки фотографию. — Очень личное. Я хорошую программу вам подарю.

— Семья? — забирает, рассматривает.

— Отец и сестра. Их нет пять лет уже. Я очень хочу посмотреть этой мрази в глаза. Он должен меня запомнить. Хочу в кошмарах ему сниться, пока он не сдохнет за решеткой.