Марианна – угроза информационной безопасности
Шрифт:
– Не пиши про меня, киса.
– Нет, конечно, – с самым ангельским лицом отвечаю ему.
Поздно, Щладкий, про тебя все читатели узнали ещё пару дней назад.
Разглядываю наше селфи. Какой бы ни была бурной моя фантазия, такого мужа себе представить не могла. Мы настоящие инь и янь. Я говорю, нет, буквально выстреливаю слова, как пулеметной очередью, а потом ещё долго обдумываю, правильно ли сказала. Часто теряю контроль громкости. Про таких, как я, говорят, что трудно вывести из себя, но загнать обратно уже невозможно. А Стас – домашний Конфуций. Конечно, он тоже бывает суров и зол, но никогда не теряет самообладания. Поражаюсь, как ему это удаётся. Я экстраверт, по крайней мере на 55%. Перевес небольшой, поэтому хотя бы один час в день мне нужен для подзарядки наедине с собой. Стас – интроверт
Знаете, есть совершенно дурацкий тест, который определяет черты характера человека лишь по тому, какой сок тот предпочитает. И вроде крайне глупо, но ведь совпадает. Так вот, я люблю яблочный сок, а Стас – клубничный. Фанатов яблочного сока больше всего на земном шаре, потому мой выбор неоригинальный, безопасный, консервативный. А тех, кто предпочитает клубничный сок, тест признаёт эстетами, которым нравится всё новое и прекрасное.
Помню, как бабушка сморозила глупость на нашей свадьбе и рассказала подслушанный детский разговор. Мы со старшим братом гостили у неё дома в пригороде. Мне было восемь, брату – двенадцать. Перед сном болтали. Я тогда впервые по-детски влюбилась в соседского мальчика, Виталика. Начала расспрашивать Костю, брата, какой он представляет свою будущую жену. И на удивление, он ответил, описал девушку – точную копию нашей мамы – рыжеволосую, сероглазую, которая часто шутит и умеет печь вкусные пироги. И я, и брат пошли в отца, и внешностью (светло-карие глаза, почти блондинистые волосы, острые носы), и характером. И даже обилием волос на теле. Честно, я замучилась бриться дважды в день: утром и вечером. Дорожка волос вниз от пупка, пять волосков между грудей регулярно встречаются с пинцетом, а ноги – с бритвой. Вот она расплата за густые брови, пушистые ресницы и копну безумных кудряшек на голове. Даже Стас менее «шерстяной», чем я. И храплю по ночам, как папа. Обидно и стыдно.
В том детском признании я рассказала брату, что мечтаю о высоченном брюнете с голубыми глазами. Ни одного совпадения со Стасом. А бабушка зачем-то в шутку упомянула об этом в своем свадебном тосте.
Зато в моем муже был таинственный X-фактор, который невероятно влек меня к нему. На самом деле мне сложно рассуждать о мужской красоте, нет собственных мерок для неё, нет насмотренности, как нынче модно говорить. Не привыкла разглядывать незнакомцев. И когда Лиза, пока ещё свободная барышня, обращает моё внимание на так называемых «горячих красавчиков» на улице, я не могу понять её восхищения. Самые обычные мужчины.
Мне важны не столько визуальные черты, сколько что-то невидимое, едва уловимое: аромат одеколона, голос, манера смеяться, то, как я чувствую себя рядом с этим мужчиной, его повседневный словарь, температура рук, крепость рукопожатия и даже ткань одежды на нём. Именно поэтому у меня нет любимых актеров-мужчин.
Моих парней до Стаса сложно назвать девичьими грезами. Ни разу не встречалась с кем-то похожим на парня с обложки журнала «GQ» или «Men's Health». И читая любовные романы, никогда не могу сложить в голове визуальный образ пылкого героя, лицо будто размыто. Виталик, моя первая, детская и самая долгая любовь, был невысоким, ходил в очках в старших классах (но стильных, в коричневой оправе), массивный нос с горбинкой. После его отъезда на учебу в Питер, мне нравился самый настоящий Винни-Пух, Даня – милый пухляш (но не совсем Карлсон, конечно), который чуть-чуть косолапил при ходьбе. С ним ничего не вышло – он дружил, а я втрескалась. Впрочем, ненадолго. Мы общались всего одно лето.
Мама говорила, что у меня, вероятно, проблемы с самооценкой, раз подсознательно избегаю сильных, умных и привлекательных парней, считаю себя недостойной. Ей и Стас понравился не сразу. Когда я поняла, что влюбилась, то примчалась домой на крыльях нового чувства. У меня никогда не было секретов от неё. Мама замечательная, теплая, откровенная и очень-очень мудрая. Не выставляет
себя эталоном праведности и высшего разума, не раз рассказывала об ошибках молодости, глупостях, то, о чём другие матери стыдятся рассказывать дочерям.Я показала ей фотографию Стаса и рассказала о встрече после долгой разлуки, о нашем первом поцелуе, о том, как он провожал меня до дома и играл с волосами, какой он талантливый и одаренный, и восхитительный.
Мама с минуту изучала снимок, а потом сказала: «Видно, он сильно любит себя, а нужно, чтобы любил тебя. Больше себя. Это главное в мужчине. Для своей любимой женщины они готовы на любые свершения, добиваются высот».
Да, Стас щепетильно следит за собой, особенно за кожей, любит дорого одеваться. Но он говорит: «Я не настолько богат, чтобы покупать дешевые вещи». И, действительно, его одежда долго выглядит, как новая, хорошо сидит на нём. Разве это плохо?
Мама была в курсе развития наших отношений, а вот для папы знакомство с женихом за месяц до моей свадьбы стало большим сюрпризом. Он был погружен по самые уши в работу, чтобы у его девочек, меня и мамы, было всё. Мы к тому моменту получили дипломы: я – с отличием, Стас – без троек.
Бабушка испытала лёгкий шок на свадьбе, когда впервые увидела моего мужа. А ведь он чуть ли не встретился с ней волей комичного случая годом раньше. Родители уехали в отпуск на море. Впервые вдвоем, без детей. Я никак не могла полететь с ними – сначала сессия, потом производственная практика. Брат, пользуясь отсутствием родителей, укатил на два выходных дня с девушкой на озеро за город.
Я пригласила в гости Стаса. Впервые. Ничего такого, всё было целомудренно. Мы сидели в моей комнате на диване и собирались посмотреть какой-нибудь фильм, когда услышали звук проворачивающегося ключа в замке, а потом и командирский голос бабули в коридоре. Папина мама – суровая леди. Я велела Стасу лезть с шкаф-купе и сидеть там тише воды. А сама с удивленными и радостными возгласами вылетела из спальни обниматься с бабушкой. Не знала, что родители оставили ей ключи от дома.
– Вот пришла вас с Костей навестить, – и пошла по комнатам. Интуиция у неё, что надо. Благо не додумалась шкаф открыть.
Я поставила чайник и приготовилась к бесконечным историям из бабушкиной молодости и отцовского детства, которые знала наизусть, но почтительно слушала. Мы выпили, наверное, по литру чая со смородиновыми листьями, которые она привезла, и моими домашними заварными пирожными, приготовленными для Стаса. Тогда он из вежливости их ел, а после свадьбы признался, что категорически не приемлет сладкое, считает его бесполезным наркотиком и даже заставил меня посмотреть шокирующий фильм «Сахар». Хотя это не помешало ему предложить пару лет назад взять кредит и открыть мне кофейню. Я струсила. Вдруг ничего не выйдет, а долг останется. Если бы на собственный капитал, может быть, я и решилась. Обожаю печь и создавать особую атмосферу на кухне. Стас знает, что собственная маленькая кофейня – мечта №2 для меня. Мечта №1 – писать и публиковаться, но и на это я не решусь.
Стас просидел в тот далекий день в шкафу до самых сумерек. Я уж подумала, что бабуля решила заночевать у нас. И когда она все-таки ушла, мы со Стасом смотрели в обнимку «Осень в Нью-Йорке». Я разревелась, как дурочка. Никак не могла успокоиться, представляя, что Стас может умереть раньше меня. Он молча усадил меня к себе на колени, прижал к груди и легонько покачивал, а потом включил «Пятьдесят первых поцелуев» с Адамом Сэндлером и Дрю Бэрримор, чтобы развеселить. Стас необыкновенный и такой чуткий, никогда не злится при виде женских слёз, как это бывает у других мужчин, хотя и выглядит растерянным.
Да, бабуля умела вызвать краску на лице своими слишком прямолинейными словами. Догадайтесь, о чем она спросила у меня по телефону на следующий день после свадьбы?
– Ну и как тебе ЭТО? – я чуть не поперхнулась утренним чаем, но сделала вид, что не понимаю, о чем она говорит. – Как тебе половая жизнь?
Не могла же я признаться почти семидесятилетней, советской до мозга костей женщине, что была на седьмом небе от этого невероятного парня, ходячего парадокса.
Во время последнего вальса мой очаровательный жених, не вымолвивший и слова за весь вечер, бережно отвёл локоны от моего уха и прошептал то, от чего я моментально расплавилась: