Марионетка для вампира

— Вера, возьми Жизель, а я возьму тебя.

Почувствовав в руке вагу, я механически сомкнула на ней пальцы. Барон подхватил меня на руки. Марионетка болталась в воздухе и будто бежала рядом с нами. В своей спальне Милан опустил меня на кровать и забрал марионетку.

— Не уносите ее! — взмолилась я.

— Она будет здесь, на стуле. Нити запутались, но это не беда. Ну что ты здесь стоишь?! — это Милан уже орал не на меня. — Догадайся, что тебе здесь не место! И закрой за собой дверь!

Не мог же он говорить это кукле. Марионетки сами не ходят, хотя говорят без разрешения — это я теперь точно знаю. Дура… Это был карлик. Теперь он ушел. Мы одни. Но не вдвоем, а втроем, и я могу спокойно сидеть голой на кровати. Ничего не произойдет. На груди продолжал болтаться розмарин. Бред… Что это было? Призрак. Говорящая марионетка, зовущая на помощь. Меня? Почему меня? Почему не своего создателя?

— Дура! — услышала я тот же голос и тряхнула головой.

— Ты мне это уже говорила утром, — ответила я в голос.

— Вы обе, сейчас же прекратите разговаривать! — это уже был голос Милана, а вот и его руки.

Они сорвали с меня ожерелье и толкнули на кровать. В нос шибануло алкоголем. Господи… Он надумал растереть меня этой гадостью!

— Вера, будешь крутиться, я волью это тебе в рот!

Я замерла, хотя не знаю, как сумела пролежать неподвижно, когда его горячие руки то накрывали мне грудь, то скользили по животу и до боли сжимали ляжки… А потом я с радостью перевернулась на живот, потому что можно было закусить одеяло. Во мне не крупа. В моем теле дурь — абсолютная и неизлечимая.

— Ну все!

Милан замотал меня в простынь, точно в саван, и я лежала поперек его кровати безвольной мумией, у которой на свободе были только губы. Если барон лишит свободы и их, я пропала.

Глава 5: эпизод 1

Я открыла глаза на рассвете. Так мне показалось вначале, потому что комната тонула в сером полумраке, но потом я поняла, что просто портьеры задернуты слишком плотно. Кроме меня, в комнате никого. Все, как вчера. Да не совсем… Я вылезла из тепла в холод и подошла к окну — мороз и солнце, день чудесный. Вот барон и задернул портьеры, чтобы я не подскочила с первым солнечным лучом. Кто скажет, на который по счету я сейчас жмурюсь? Жизель?

Ее вага была зацеплена за спинку стула, и несчастная марионетка распласталась на полу. К счастью, лицом вверх. Отстраненный взгляд, точно ничего не помнит. Я пожелала ей доброго утра. В ответ — тишина. Не узнает меня?

Я тоже не очень себя узнавала. Стою посреди комнаты абсолютно голая и даже не смотрю в сторону открытой двери. Теперь я посмотрела и сразу заметила на столике бутылку из зеленого стекла и две стопки. На дне второй оставалось немного бехеровки. В бутылке ее тоже было совсем немного. Зачем барону понадобились стопки?

Я тронула край кровати и сообразила, что одеяло откинуто, но простыни, в которую я была завернута, нет. И на соседней подушке отпечаток головы… Я отдернула руку и обратила взор на лицо куклы.

— Жизель, — Судорожно сглотнула. — Что я не помню?

Марионетка молчала. Я принюхалась к своему телу — душ, может, и необходим, но бехеровкой я точно не пахну. Жизель? Тишина… Я обошла кровать — моей одежды нет. Откинула другой край одеяла — измять так простынь во сне невозможно, если только до этого не… Я сжала щеки растопыренными пальцами и укололась камнем кольца. Оно на месте! Но душа моя на месте не была.

Я с яростью рванула на себя створки шкафа и уперлась взглядом в аккуратный ряд мужских костюмов. За другой дверцей — рубашки и… Одиноко висят моя футболка и джинсы. Абсолютно сухие. Свитер, перекинутый через вешалку, даже не влажный. Я сунула руку в задний карман джинсов и нашла там аккуратно сложенные бикини. Оставалось отыскать сапоги. Да вот же они, у выхода. Стоят нос к носу, как вчера.

Виски похолодели, и я, закрыв шкаф, присела на край мятой кровати. Барон убрал почти все следы ночного буйства. Привычка? Болезнь? Какая теперь разница! Только простынь расправить подо мной не смог, чтобы скрыть… А собирался ли он вообще что-то скрывать? Он просто навел порядок. Или не он? Уж лучше бы он сам! И как же обрадуется герой-любовник, узнав, что я ничего не помню. Вернее, помню — только не то, что надо.

Теперь меня начало знобить уже не от удивления, а от холода. Свитер помог решить проблему тела, а вот голова от тела отделилась и согреваться не торопилась. Наверное, не хотела иметь ничего общего с развратными конечностями, которые судорожно взбили обе подушки и разгладили простынь не хуже чугунного утюжка.

К застеленной кровати я больше не притронусь. Во всяком случае, сделаю все возможное, чтобы смыться из особняка сегодня же вечером. Только бы пан Ондржей решил удивить барона своей пунктуальностью! Забрать у меня машину, которую дал Ян, было откровенным свинством. Так я ему и скажу, если заартачится.

А вот что сказать барону, я не знала. Как не знала и того, где оборвалась моя связь с реальностью. И кто оборвал ее? Скорее всего, Карличек подсыпал мне что-то в вечерний чай, раз номер с вином не прошел. Какие же они все предсказуемые! Ничего нового придумать не могли! А я дура — в лоб говорят про снотворное, а я пью и еще радуюсь кислому лимончику! Если смешать таблетку с алкоголем, еще не такое привидится!

Но как же явственно я помню Элишку с Жизель, и абсолютно ничего не помню из того, что последовало за чаем… Нет, руки Милана я все же помню и то, что к тому времени на мне уже не было никакой одежды — тоже помню. Только что тут делает кукла? Что мы с ней могли делать? Может, я успела прочитать барону лекцию про паралон и уважение к труду кукловодов? С меня станется… За это у нас одну девочку на экзамене хорошенько прочихвостили — назвать причину, по которой она использовала, вместо легкого папье-маше, тяжеленное дерево, бедняжка не смогла. И про бережное отношение к куклам нам тоже не по разу напоминали…

Я подняла марионетку с пола и повесила в шкаф на освободившуюся от моей одежды вешалку, заботливо распутав все нити. Я верну ее к подружкам после того, как найду хозяина особняка и этой ночи. При нашей встрече Жизель точно будет лишней. Вот только бы не встретить по пути Карличека. Я же ему глаза способна сейчас выцарапать за послушное исполнение всех приказов хозяина. А, может, все еще хуже — он не просто исполнитель чужой воли, он вдохновитель злодейства, а барон так — сторонний наблюдатель, не способный отказаться от того, что само идет ему в руки.

Не помнить ничего про ночь с мужчиной — такое, раньше думала, только в дурацких книгах бывает. Впрочем, раньше я и не бредила так открыто идеями и считала это фетишем книжек про гениев от искусства! Гением я в реальности пока не стала, а вот с крышей уже явно попрощалась. Или не совсем? Ноги завернули в зал — вот дверь на балкон. Закрыта. Замок цел, а в окно видна лишь верхушка сугроба. Как этот балкон мог залезть ко мне в сон? Как-как! Да я же вокруг особняка в первый день круги наматывала! Под ним парадный вход, перед ним — фонтан и главная еловая аллея с чугунными воротами, открытыми в давно оставленный мною мир. Уф…