Марионетки

Сыр Братан заглотил безо всяких прелюдий, в спешке едва не откусив Стэфу пальцы. Заглотил, посмотрел настороженно и вопросительно.

– Теперь рана. – Стэф вытащил из аптечки пузырек перекиси водорода. – Предупреждаю, будет больно, но ты ж мужик!

Обработку раны Братан пережил тяжело, с жалобными воплями и почти человеческими стонами. А Стэф неожиданно открыл в себе задатки ветеринара, умудряясь одновременно и поливать перекисью рану, и уворачиваться от кошачьих когтей. Когда все закончилось, обессилили оба.

– А теперь самый главный вопрос. – Стэф сидел на обочине рядом с лежащим на боку котом. – Ты со мной или сам по себе?

В этот момент ему хотелось, чтобы кот выбрал свободу и избавил его от обязательств, но кот оказался не дурак. Когда Стэф заворачивал его в салфетку из микрофибры, он не пытался ни кусаться, ни царапаться, лишь тихонько взвыл, когда салфетка коснулась раненного бока. И на пассажирском сидении машины он смотрелся вполне органично, несмотря на жалкий вид, свалявшуюся шерсть и блох. Про блох Стэф старался не думать, про блох пусть подумают в том самом лучшем столичном приюте.

– У меня ещё дела, – сказал он и завел мотор. – Постарайся не помереть, Братан.

Кот посмотрел на Стэфа с укором, а потом зевнул во всю пасть и заурчал. Стэф усмехнулся и тронул автомобиль с места. Теперь главной его заботой стало плавное перемещение в пространстве, чтобы без лишней тряски и лишних кошачьих страданий. Впрочем, тряска Братана нисколько не смущала, потому что урчание плавно перешло в сопение. Кот уснул. Было это проявлением доверия или проявлением крайней степени изможденности, Стэф не знал, но в глубине души ставил на доверие.

Кот не проснулся даже тогда, когда Стэф остановил внедорожник под старым вязом и заглушил мотор. Дальше он собирался идти пешком. По его прикидкам до домика в стиле «а-ля рюс» оставалось совсем ничего, а он не хотел привлекать внимание, поскольку планировал всего лишь осмотреться и оценить обстановку. Брать с собой кота он тоже не собирался. Поэтому, чтобы Братан не задохнулся, оставил боковое окошко приоткрытым, а сам направился к озеру.

В отличие от облюбованного селянами и туристами ближнего берега, этот выглядел топким и неуютным. Неуютностью и топкостью он напоминал болото. Стэфу подумалось, что подобное место вряд ли могло заинтересовать простого обывателя, но подходило Стеше и очень подходило её зверю.

Соваться к воде Стэф не стал. Всмотревшись, он обнаружил тропу, петляющую параллельно грунтовке между прибрежными деревьями и зарослями ивняка. По ней и пошел. Шел недолго, минут пять. Вскоре ландшафт изменился, почти непроходимые кущи ивняка расступились, являя пасторальную картинку загородного бытия.

В реальности домик был ещё симпатичнее, чем на фотографиях. Симпатичнее и основательнее. Солнечные лучи, пробивающееся сквозь густую крону векового дуба, золотили бревенчатые стены и темные доски террасы. На какое-то мгновение Стэфу показалось, что он оказался не в самом центре цивилизации, а в самом центре непроходимой топи, рядом с болотным домиком. И вот-вот из темной водной пучины вынырнет то ли рыба, то ли змея, то ли мегалодон.

И из пучины вынырнула… Не рыба, не змея и не мегалодон. Из озерных глубин на поверхность лесного озера всплыла русалка. Это в первые мгновения Стэфу показалось, что русалка. Навпечатлялся и оторвался от реальности… Русалка оказалась обыкновенной девушкой. Или необыкновенной. Или не девушкой, а ведьмой… Одним словом, из озёрной пучины всплыла на поверхность и устремилась к дощатому причалу Стеша. Плыла она уверенными, по-спортивному размеренными гребками, словно большую часть своей почти столетней жизни провела в бассейне. А с русалкой Стэф спутал её из-за волос. Свои длинные волосы она не стала убирать в пучок, и они колыхались на поверхности воды изящно и завлекательно, мантией укрывая загорелые Стешины плечи.

Стэф сунулся было к воде, а потом обратно в ивовые кущи, потому что внезапно осознал, что из одежды на Стеше нет ничего. Ну вот совсем ничего! Дикость места позволяла и расслабляла. По крайней мере, Стешу. А вот сам Стэф напрягся, потому что внезапно встал перед почти неразрешимой дилеммой. Воспитание и нормы морали требовали от него джентльменского поведения. Отвернуться, отойти, не смущать юное создание даже намеком на постороннее присутствие в столь деликатный момент. Одним словом, устраниться и сделать вид, что ничего не было и нечего он не видел.

Но вот проблема – увидеть хотелось! Хоть одним глазком, хоть сквозь целомудренную завесу из ивняка и не менее целомудренную мантию из волос, но увидеть! Посмотреть, какая же Стеша в среде естественного обитания. Просто посмотреть, какая же.

Стэф выбрал компромисс: он отступил, но не отвернулся. Чувствовал он себя при этом одновременно чертовым вуайеристом и шестнадцатилетним подростком. По-дурацки он себя чувствовал, но все равно смотрел.

Смотрел, как Стеша подплыла к причалу, как уперлась ладонями в мокрые доски, а потом рывком вытолкнула свое гибкое тело из воды, потянулась за лежащим в сторонке полотенцем.

И ничего крамольного он не увидел! Можно сказать, вообще ничего не увидел из-за стремительности движений и длинных Стешиных волос. А вот поди ж ты, в жар бросило и дыхание остановилось, как у чертова вуайериста и шестнадцатилетнего подростка! Ой, дурак…

И сразу пришло осознание изначальной глупости всей этой затеи. Не с подглядыванием за купающейся нимфой, а с самим визитом на неприветливые берега озера Лесного.

Его здесь не ждут. Судя по всему, никого здесь не ждут, раз уж купаются голышом, не опасаясь смутить неокрепшие мужские души. Следовало сразу осознать, а теперь нужно уходить. Пока не поздно. Пока жар и прочие неуместные томления не наделали беды, а сам он не наделал глупостей.

Стеша замерла в тот самый момент, когда Стэф сделал осторожный шаг назад, прочь от соблазнов, поближе к воле. Она замерла, а потом обернулась. Услышала? Почуяла? Просто решила полюбоваться окрестностями?

Стэф не стал это выяснять, он пятился спиной, старательно глядя себе под ноги и не глядя на Стешу. Полыхали теперь не только щеки, но и уши. Дожил! Седина в бороду, бес в ребро! Не было у него никакой седины и уже год, как не было бороды, но чувствовал он себя вот примерно так. И лишь немедленное бегство могло спасти его репутацию. Вероника, возможно, что-то такое про него проведает, но остальные не догадаются. Стеша не догадается, не поймет, какой он на самом деле идиот…

Бегство не удалось. Бегство остановило тихое, но проникновенное рычание за его спиной. Стэф замер точно так же, как до этого замерла на причале Стеша, а потом так же стремительно обернулся.

На лесной тропинке, прямо позади него стоял Зверёныш. Ну как стоял – припал к земле, готовый к прыжку. Сейчас он был больше похож на обычного пса, чем на пса болотного, но иллюзий Стэф не питал. Зверёнышу ничего не стоит завалить его на спину и вцепиться в глотку острыми, как пики, клыками. А дальше счет пойдет на секунды…