Мародеры
Шрифт:
Он уже протянул руку к ручке, как вдруг услышал шаги. Кто-то шел прямо сюда.
Дверь отворилась, и на пороге появился Игорь.
— На, сука!
Дима не собирался убивать Игоря, даже не думал об этом, скорее хотел напугать, проучить, но он был слишком зол, а тут все произошло как бы само собой.
— На! На! — орал он. — Соплей, значит, перешибить?! На, гнида!
Один удар, второй, третий…
Игорь и не думал сопротивляться. Он заорал от боли, оттолкнул от себя Диму и схватился за раненый живот, попятился назад, уперся в стенку, по
— Игорь! — пронзительно заверещала Инна и бросилась на Диму.
Она налетела на него, как рассерженная фурия, попыталась расцарапать лицо ногтями.
Дима попробовал от нее отбиться, но у него не получалось.
— Отстань! Отвали! — орал он, но женщина не отступала, и Дима пырнул ее ножом, но она словно бы этого не заметила.
— Отстань! — вновь заорал Дима. — Отстань!
Каждый свой крик он сопровождал очередным ударом, а затем и вовсе перестал орать, просто молча бил.
Опомнился он лишь тогда, когда бездыханное тело Инны лежало на полу, а он остервенело тыкал в нее ножом.
Отбросив железяку в сторону, осознав, что натворил, он, не поднимаясь, попытался отползти в сторону, но наткнулся на тело Игоря.
Вскочив, он бросился наутек.
Лишь оказавшись на улице, он немного опомнился.
Сегодня он впервые убил человека. Даже не одного, сразу двоих!
Все еще пребывая в панике, толком ничего не соображая, он вдруг решил, что это нужно скрыть.
От кого, зачем, когда прежний мир агонизирует, он даже не придумал.
Заскочив в сарай, он схватил канистру с солярой, принялся обливать дом. Затем забежал на крыльцо, распахнул дверь, вылил остатки канистры на два мертвых тела.
Уже через десять минут он стоял и глядел на пламя, быстро охватывающее дом и пожирающее следы его преступлений.
К этому моменту он уже немного успокоился, начал соображать, и теперь сожалел о том, что сделал.
Нет, не о том, что убил попутчиков, а что напрасно сжег дом. Там ведь могла быть жрачка…
Впрочем, тут полно других домов…
Очередная доза той дряни, которую он употреблял последние несколько лет и которой только что снова закинулся, начала действовать, и он, широко улыбаясь, направился к ближайшему дворику, нисколько не боясь, что пожар может перекинуться и на него…
Глава 16
«Менты»
«ГАЗель» немилосердно прыгала на ухабах, от чего боль в руке стала невыносимой. И это при условии, что я баюкал свою покалеченную конечность, стараясь уберечь от тряски. Через километр я понял, что таким темпом просто вырублюсь от боли.
— Вов, тормози! Мут точно отстать должен уже был… — с трудом проговорил я.
— А? Чего?
— Хреново мне, надо посмотреть, что там с рукой. Что ни кочка, то пытка, меня будто током прошибает.
Вова плавно, насколько это возможно, остановил машину. Я же, так как выходить из тачки было стремно, морщась и рыча от боли, кое-как снял с себя «лифчик» разгрузки, расстегнул куртку, и понял, что футболку
стащить с себя не выйдет — рука просто не поднималась.— Вовка, глянешь, что там?
— Ох еб… — послышался вздох Вовы, а затем его матерная тирада.
— Что там? Перелом?
— Нет, Женя, там не перелом. Там у тебя в спине торчит щепка с мой палец толщиной, и ты весь синий слева с разводами красивыми — красными, бурыми…
— Э…
— Да синяк у тебя там во всю спину и здоровенная заноза. Ты везучий, как черт знает что. Кто другой сломал бы спину или как минимум лопатку. Ну или щепка эта, — тут я взвыл дурным голосом и, развернувшись, чуть не вмазал Вове, хотя это было бы чревато в узкой кабине, да и очень уж больно было шевелиться.
— Так вот, щепка эта, — демонстрируя мне скорее кол на вампира чем «щепку», окровавленный и заостренный, заявил Вова, — с легкостью бы тебе легкое пробила, и тогда все, пиши пропало… Но ты у нас толстокожий, как носорог, так что она просто застряла.
Тут Вова хмыкнул.
— Что ж за шкура у тебя такая? Из нее и бронежилет, похоже, пошить можно…
— Ну ты… — возмутился я, — козел ты, Вова! Поаккуратнее можно было?
— «Поаккуратнее» ты ее вынуть все равно не дал бы. Сейчас наложу тебе тампон на рану, и все. До свадьбы заживет.
— Угу, — мрачно хмыкнул я, — только автоматом я пользоваться чисто физически сейчас не смогу. Рукой пошевелить не в состоянии.
— А это и неудивительно. У тебя тут напухло все так, что…короче, не надо тебе ею шевелить никуда. Сейчас глянем одним глазом, что там за дымок такой, и ходу. Вылезем тут недалече на старую асфальтовую дорогу, и хрен какой мут нас найдет.
— Вов, а бензин? У нас хватит его, чтобы такие круги нарезать?
— Хватит. Тут полный бак и вон, сзади еще канистры. Пацаны же бензопилами пользуются. Пользовались. Так что можем хоть обратно в Бадатий катить.
— Нет уж! В Бадатий не хочу… Ладно, лепи свой пластырь и погнали. У меня все-таки какое-то нехорошее предчувствие…как будто этот мут прямо сейчас смотрит на нас. Нехорошо так смотрит…
Оно было вне себя от злости. Из-за ран, полученных в прошлых сражениях, еды не хватило на перестроение. Только на то, что бы залечить раны, да и то не до конца. Благо оно вырастило себе новую кожу. Кожу, способную защитить от огненных вспышек, от боли, которую могли вызвать их жалящие уколы.
Проверить свое ноу-хау получилось довольно быстро. Едва только оно насытилось, отправилось спать, как от одного из пробудившихся, которых оно не убило «правильно», поступил сигнал — поблизости появились существа.
Двое.
Как оказалось, с теми самыми огненными вспышками, в результате чего свежевылупившийся соплеменник, так и не преодолев первый барьер, не начав перестроение, был уничтожен.
Оно понимало, что сейчас, насытившись, не отойдя от ран, будет слишком уязвимым. Но жажда и голод были так сильны, что оно не удержалось от попытки напасть и поплатилось за это.