Маршал грозового мира

— Может, не надо? — осторожно предложила Хемена. — Мне кажется, что стоит выждать некоторое время.

— А мне кажется, что господин Хармад не замедлит с сообщением всех сенсационных новостей Рондеру Мистералю, — возразил Толл. — И ещё он постарается обелить себя, насколько это возможно, а тут чем раньше, тем лучше. Соответственно, нам тоже следует действовать побыстрее. Но тебя это уже не касается, детали спасательной операции взял на себя я, мне это и расхлебывать. Оставайся пока здесь и ни о чем не переживай.

— Я переживаю лишь об одном, — вздохнула Хемена. — Какую цену придется заплатить за это спасение.

— О, она будет тебе по силам.

— Надеюсь, — совсем уже тихо произнесла она, особо на это не надеясь. Вряд ли жизнь расщедрилась на роскошный бесплатный подарок. За порывание всех связей с ненавистным Сольсетеном требовалось платить серьезно, и Хемена готовилась отдавать долги неизвестным и могущественным теневикам, которым зачем-то так понадобилась. Вряд ли Толл Каэндра в неё влюбился. Но он уж точно не хотел заводить роман с приятной девушкой, чтобы потом сплавить её другому человеку.

— Вижу, вы все же слишком переживаете по этому поводу, — непонятно зачем Толл перешел на прежнее уважительное «вы». — Что ж, главная обязанность у вас одна. И состоит она в верности теневой организации. Большего я от вас и не потребую.

— Что значит — верность теневой организации? — ещё больше напряглась Хемена. — Объясните.

— Это значит, что вы не будете преступать наши правила и разглашать то, что узнали, увидели или услышали в тени, — с независимым видом развел руками Толл. — Проще говоря, вы не должны совершать того, за что мне запретят контакты с вами.

— И… все? — смутилась она.

— И все, — невозмутимо подтвердил он.

— Вы что-то от меня скрываете, — заявила Хемена. — Ведь вы говорили о сделке.

— Вот понятия не имею, — с явным неудовольствием произнес Толл. — Вы — красивая приятная девушка, которой я с удовольствием помогал бы, мало заботясь о дальнейшем. Но как здесь действовать бескорыстно, если в ответ я получаю чуть ли не истерику с вопросом: зачем я все это устраиваю? Ограничивать вашу свободу не было у меня в планах: занимайтесь всем, чем хотите, только не роняйте авторитет организации — все. Я могу представить вам достаточное количество денег и возможность видеться, с кем угодно, дружить, с кем угодно, проводить время, как угодно, хоть и предлагаю в качестве одного из друзей свою скромную персону.

— Но почему именно я? — чуть ли не с отчаянием воскликнула Хемена. — Откуда такая щедрость? Ведь вы человек, живущий сделками, а не благотворительностью. Только не говорите мне, что влюбились в меня, — я все равно вам не поверю. Поймите же, это то, что больше всего напрягало меня в Сольсетене, — необоснованная щедрость.

Глаза Толла за мгновение растеряли всю былую беспечность.

— Случались у меня неприятные дела в тени, — наконец выговорил он. — И одно вряд ли уже забуду: девчонка, служанка, влюбившаяся в своего господина и получавшая от него подачки. Он был той ещё тварью, а потом нарушил теневые правила и получил пулю. Я сам приводил приговор в исполнение, и я помню, как она умоляла оставить его в живых, под пистолет бросалась. Я велел закрыть её в соседней комнате, а когда после казни открыли — висела на бельевой веревке. Рыжая она была. Не как ты, а светлее. И другие мерзости выходили, когда вроде и не ты виноват, а судьба, паршивка, но легче от этого не стало. Стало лишь тогда, когда я пообещал, что кого-то из такой ямы вытащу. А потом и ты подвернулась. Вот так и пошло, — Толл задумчиво вздохнул.

— Спасибо, — прошептала Хемена, веря каждому его слову. — Спасибо за эту свободу.

— Свобода, — хмыкнул он. — Я тебя на волю выпускать не собираюсь, пока что поживешь под моим присмотром, раз уж призналась, что сама не можешь свою тропинку в жизни протаптывать. Свобода, — повторил Толл. — Свобода — это значит иметь над собой людей, которые тебя любят или по крайней мере уважают.

***

— Мы обещали друг другу откровенность, и лучше заняться этим прямо сейчас, — объявил Байонис Эссентессер. За окном уже совсем стемнело: через несколько часов Маршал обычно гнал ученика в постель, а это время как раз предназначалось для содержательного разговора. — Пожалуй, стоит начать мне, потому что ты уже успел кое-что рассказать из того, что обычно держишь в секрете. Итак, я родился в Облачном Мире, на самом южном его кусочке, в семье не очень-то богатой, хоть и передающей по наследству магический дар. Из-за деятельности одной группы коммерсантов моя семья совершенно разорилась и из гордости не желала просить помощи у других членов фамилии. Мне пришлось пройти через немало неприятных моментов, и с тех пор во мне начало зреть недовольство всей существующей системой. Я же говорил, что мы похожи?

— Похожи, — сдержанно кивнул Хор. — Правда, вас возмутило несчастье, постигшее вас, а меня — горе другого человека.

— Меня в первую очередь возмущало то, как не повезло моим родителям, — возразил Маршал. — Из-за трагического стечения обстоятельств мой отец погиб. Мать чуть ли не на коленях выпросила у тех коммерсантов денег, чтобы мы смогли добраться до остальных Хорана. Да, Мальс, да, мы с тобой изначально принадлежим к одной и той же фамилии. Забавно, не правда ли? Так вот, мне удалось добраться в столицу, и мой дар наконец-то оценили. Причем очень высоко. Регент выбрала меня своим преемником. Все были в шоке: какой-то нищенка с южных окраин региона, с намешанной кровью, не умеющий себя толком вести на людях, не получивший серьезного образования — и метит в Эссентессеры. Однако Регент упорно стояла на своем, совсем как я сейчас, когда отстаиваю перед остальными тебя. Между прочим, больше своего авторитета я давлю на них только собственным примером.

— Мы все же отличаемся, — усмехнулся Хор. — У вас дар был. У меня он пропал.

— Даром времени я точно не обладал, — пожал плечами Байонис. — У тебя даже преимущество. Так вот, я внезапно оказался в самой верхушке, и меня при этом никто не спрашивал. Регент учила меня, особо не задумываясь, что у меня на уме, а на уме у меня зрел целый проект революции. И я готов был воплотить его в действие, не думая, скольких могу при этом погубить. К счастью, я вовремя образумился и занялся эволюцией вместо революции. Понять, в чем на самом деле правда, мне помогла моя жена, — он вздохнул. — Мы прожили вместе всего два с половиной года, потом она умерла и не оставила после себя ничего, кроме измененного мужа, а значит, и спасенного Объединенного Мира. Я всем говорю, что это был брак по расчету. Да и большинство Эссентессеров считают меня способным любить только свои хитроумные планы, но её я любил, и это моя тебе откровенность. Ориаса говорит, мне следовало бы передать по наследству свой качественный дар, но я уже не хотел второго брака, и никому не удалось меня убедить.

Маршал замолчал, думая, что Хор захочет что-то сказать, но тот оставался неподвижным, и некоторое время в комнате висела тишина.

— Как видишь, даже среди старых опытных главнокомандующих хватает сентиментальных людей, — усмехнулся Байонис. — Времена чувств давно прошли, мне осталась только верность или, даже можно сказать, упрямство. В плане упрямства мы с тобой снова похожи.

— Родственные связи — никуда не денешься, — Хор тоже усмехнулся.

— Я ж почему потом смог Маршалом стать? — продолжил Байонис, уже посерьезнев. — Да потому, что все готовился к свержению власти Эссентессеров, изучал способы ведения войны, старался. Конечно, один я все сделать не смог бы. У нас получилась целая организация, вернее, сначала она сформировалась, а потом и я в неё влился. Когда осознал, что мы все двигаемся не туда, то часть наставил на путь истинный, часть сдал тогдашнему Маршалу, и мозги мы им вправляли вместе с женой.

— Вместе с женой или с Маршалом? — вставил Хор.

— Вместе с женой и одновременно вместе с Маршалом, — кажется, Байонис ждал именно этой подколки. — Я же не успел сказать: моя жена носила титул Маршала Объединенного Мира. Без неё я б тебя сейчас не учил. Вижу, что ты удивлен, но это неудивительно: я всегда говорю о своем браке так, словно он ничего для меня не значил и ничем особенным не отличался. Вот людям и кажется, что я во исполнение брачного договора женился на какой-то серой мышке, а затем схоронил её и думать забыл о семье. Ты теперь знаешь, что это не так. Ты уже многое знаешь. Не пора ли начать говорить тебе?

— Пожалуй, — кивнул Хор. — Самое главное вы уже знаете: про мой необычный дар, истраченный в детстве. Но огромное значение для меня тогда играли слова той девушки, а совсем не странная магия, тем более что я ещё не понимал, что устроил тогда. и, знаете, сейчас я уверен, что говорил именно с Юнари Мистераль.

— Так-так, — чуть нахмурился Байонис. — И именно поэтому ты решил предложить ей руку и сердце?

— Это одна из главных причин. Я в любом случае хотел держаться рядом с ней, а если это означает ещё и бросить вызов Кею, попробовать поймать его на живца, то почему нет? В отличие от вас, я не столь трепетно отношусь к браку и могу себе позволить малознакомую жену. Хотя какую уж малознакомую — я знаю её с десяти лет.