Маршал Малиновский

На переднем крае было относительно спокойно. Лишь ясские высоты противник непрерывно атаковал, стремясь сбросить с них войска 52-й армии генерал-лейтенанта К. А. Коротеева. Опаспоо положение создалось утром 4 июня, когда враг бросил в наступление много танков. После их отражения фронт облетела весть о подвиге красноармейца Гомана Семеновича Смищука: самолеты разбросали листовки, потом пришла фронтовая газета с его портретом. Ее читали в траншеях, переспрашивали друг друга: «Шесть?» И узнав, что это правда, восклицали с удивлением: «Вот это да, вот это настоящий герой!» А дело было так. На роту ползло двадцать пять танков. Завязался тяжелый бой, страшилища приближались, ревя моторами, гремели пушки. Смищук взял три гранаты и три бутылки с горючей смесью и медленно пошел по траншее. Один танк был метрах в двадцати. Боец швырнул в него гранату. Неторопливо прилег, прислушался. Поняв, что танк остановился, оп приподнялся и добавил еще и бутылку. А тут, справа, другой подползал. Не долго думая, и в него гранату и еще бутылку вдобавок. «Надо же, повезло,— мелькнуло в голове.— Попал точно в цель». Загорелся второй тапк. Метрах в ста от Смищука, перед траншеей, остановился третий: видно, боялся ползти дальше. «Ну, думаю, коль ты не хочешь ко мне, так я сам пойду к тебе,— рассказывал потом Смищук,— и побежал по траншее навстречу. Третий точно так же вспыхнул». Гоман Семенович уверовал в себя пуще прежнего, по не было гранат. Ни о чем другом не думая, боец побежал в расположение роты: «Дайте мне гранат. И бутылочек поищите еще». И снова отправился вперед. Танки наползали на траншею. Оп выбрал удобное место и следил за ними. Помнил Смищук, как подбил и поджег четвертый и пятый. Выбившись из сил, он все же сумел бросить гранату под шестой. Тапк загорелся.

Когда у героя спросили, как удалось побороть шесть смертей, он ответил: «Граната и бутылка с зажигательной жидкостью — очень надежное средство. Действуй ими, как учат командиры, и все будет в порядке».

Услышав об этом подвиге, Родион Яковлевич ускорил выезд на горячий участок фронта, чтобы своими глазами увидеть, что там происходит. Но Смищук в это время находился в 25-дневном отпуске в родпом селе, где и услышал Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении ему звания Героя Советского Союза.

— Узнаешь места? — спросил Захаров, подъезжая к Бельцам.

— Такое не забывается,— задумчиво ответил Малиновский и еще больше погрузился в былое. Перед его глазами одна за другой проплывали картины сорок первого года...

Как только они въехали в полосу обороны 52-й армии, Захаров показал на высоты, с которых гитлеровцы пытались сбросить части Коротеева в долину Прута. Рассказывая, он как бы досадовал на происходящее. Малиновский это заметил и сказал:

— Им, как и пам, хочется иметь господствующие позиции. Владея высотой, всегда чувствуешь себя увереннее.

— Товарищ командующий фронтом! — обратился Ко-ротеев.— По армии систематически наносятся чувствительные удары. Войска сильпо растянуты. Держаться трудно. Прошу подбросить одну-две дивизии.

— Показывайте, Константин Аполлонович, работу Смищука,— распорядился Родион Яковлевич вместо сочувствия. Генералы спустились в траншею и гуськом подошли максимально близко к полю боя, который уже стал легендой. Они не отличались от других. Для поездок на передовую Р. Я. Малиновский обычно одевал походный комбинезон. Своей угловатой фигурой и неторопливой походкой он был похож па простого русского мужика.

Возвращались, обмениваясь впечатлениями и информацией о положении армии.

— В сорок первом нам с вами было не легче в этих местах. Кажется, мы воевали рядом,— сказал Малиновский, как бы пе замечая вновь поставленного Коротеевым вопроса об усилении.

— Помню, товарищ командующий фронтом.

— Дело может дойти до того, что мы окажемся в очень невыгодных оперативных и особенно тактических условиях,— вмешался Захаров.

— Этого не должно случиться. Наберитесь терпения, товарищ Коротеев, а мы подумаем, как помочь,— закончил Малиновский, дав песколько практических советов.

Обратно ехали молча. Обстановка действительно складывалась так, что нужно было отбить у противника охоту к господствующим высотам. Фропт располагал крупными резерва лги, и для контрударов можно выдвинуть две дивизии или корпус. Но Малиновский не спешил принимать такое решение. Он не собирался использовать эти высоты в качестве плацдарма для главного удара. И в то же время хотел сохранить их за собой, чтобы ввести фашистов в заблуждение, будто именно здесь советские войска будут наносить главный удар ’.

— Значит, пужно помочь 52-й резервом,— думал Малиновский. Он знал, что такого же мнения придерживаются Захаров и другие члены Военного совета фронта.

Вместе с тем вызревало решение: не делай этого! Постарайся удержать высоты одной 52-й армией. Это приведет гитлеровское командование к ошибочному выводу, что у нас еле душа в теле, коль не можем решительно отбить охоту занять высоты. Сражение за них еще двумя дивизиями или корпусом приведет к свалке, потере времени и бог весть к какилг другим последствиям.

И все же Родион Яковлевич предпочел посоветоваться с Верховнылг Главнокомандующим. Доложил обстановку. Сталин внимательно выслушал и спросил:

— Что вы, товарищ Малиновский, намереваетесь предпринять?

— Фашисты надоели контратаками.

— Это я уже слышал.

Не желая того сам, Родион Яковлевич почему-то мгновенно решил принять сторону своих коллег.

— Неуверенное положение 52-й армии внушает опасение, поэтому я намереваюсь ввести в бой две дивизии из фронтового резерва и отбить охоту у противника занять высоты.

Сталин сделал паузу и ответил:

— А я вам не рекомендую этилг заниматься.

— Почему? Ведь у нас много резервов.

— Вот именно потому, что у нас много резервов, я и не рекомендую. Знаете, сегодня вы введете в бой одну или две дивизии, завтра противник тоже добавит дивизию на ²⁶ этом направлении. Потом вы еще подбросите, коль много резервов, и завяжутся тяжелые и упорные бои, а это не в наших интересах. Так что я вам не советую и не разрешаю вводить резервы фронта.

— Вас понял, товарищ Сталин,— бодро сказал Малиновский и почувствовал себя так, будто гора с плеч свалилась.

— Учтите, что мы сейчас будем снимать у вас часть войск на повое направление, где готовим наступление. С идеей плана от 25 мая — обойти Яссы с запада, а главный удар нанести еще западнее на Тыргу-Фрумос — в принципе согласен. Все. Желаю успеха, товарищ Малиновский *.

Из разговора с Верховным Родион Яковлевич четче уяснил цели готовившихся Ставкой событий. Директива пришла незамедлительно. Оба фронта скрытно погрузили в эшелоны и отправили в резерв Ставки на центральное направление две общевойсковые, две танковые армии и еще до десятка дивизий. Несмотря на принятые меры, полностью скрыть переброску этих войск не удалось. У противника сложилось мнение, что советские армии в Молдавии оказались ослабленными. Гитлеровцы начали смело перебрасывать свои части, особенно с началом Белорусской операции, на север, для спасения групп армий «Северная Украина» и «Центр». С этих пор фашисты успокоились под Яссами, перестали атаковать наши войска, расценивая южный участок как пассивный. Даже в канун наступления, 15 августа, в бюллетене оценок общего положения на советско-германском фронте немецкие генералы утверждали: «Состояние противника па участке группы армий «Южная Украина» с начала летних операций характеризуется оттягиванием своих крупных сил для операции против группы армий «Северная Украина» и «Центр»... Поэтому наступательная операция крупного масштаба с широкими оперативными целями против группы армий «Южная Украина» продолжает быть маловероятной...» ². К такому выводу пришло фашистское руководи ство во главе с новым командующим группой генерал-полковником Фриснером, прибывшим, чтобы стабилизировать положение, не допустить прорыва советских войск вдоль Дуная, сохранить за собой Балканы. ²⁷

А в штабах фроптов — в Балане и Сталине — работа кипела и днем и ночью. В занятых под штаб 2-го Украинского фронта крестьяпских хатах и сооруженных блиндажах воплощался замысел Ставки в графиках, таблицах, схемах и расчетах. Здесь готовилась точная карта местности. Фотопленки сотен километров вражеской обороны поставляла воздушная разведка. Командиры частей получали фотопанорамы своего пути на ближайшие десять километров. Отсюда Захаров отправил в главную ударную группировку офицеров с радиостанциями, чтобы своевременно получить данные о захвате переправ и форсировании Бахлуя — неглубокой, но с болотистой долиной реки с илистым дном. Там будут вводиться в сражение подвижные силы фронта. Инжеперная служба получила задачу на подготовку мостов. Слишком ответственный был момент.