Маруся и Лазурный вор

– Кэп не дал бы! – мужик от меня отмахнулся, прокручивая пальцем висящие в воздухе таблицы. – А что непосредственно касается яда… Чисто химически, это не яд. Вещество, позволяющее чудесным зверушкам жрать и доблестно переваривать решительно любую добычу. Ядовитую, несъедобную, радиоактивную. Укусила, недалеко убеждала, дождалась, когда очередная жертва помрёт в жутких мучениях, потом ядом начнёт перевариваться и уже через пару часов можно лакомиться вкусной тухлятиной. Или переварятиной? Как это правильно по-имперски?

Он неожиданно обратился ко мне.

Я потрясённо безмолвствовала. Как-то ценная информация об опасностях пищеварения ысы легко обошла меня на занятиях по космической биологии. Немедленно вспомнилась древняя земная присказка: “Многие знания – многие беды”, и я непоколебимо решила, что всё тут услышанное проще благополучно забыть. В конце концов, Бурашка сражалась отчаянно, меня надёжно защищала и даже спасла. И о том, что меня она так берегла исключительно в качестве пищевого резерва, думать совсем не хотелось. Я останусь, пожалуй, в своей милой альтернативный реальности, полной розовых единорогов, малюсеньких фей и добросердечных великих волшебников.

– Сейчас мы закончим, и я провожу тебя к кэпу, – как-то избыточно-бордо промолвила рыжеглазая. – Он давно тебя ожидает.

Почему-то я ей не поверила.

12. В разведку меня не возьмут

Я, конечно, давно уже слышала о каких-то там принципиально новых технологиях в современной медицине. Но. Даже когда мои братцы, героические адмиралы Имперского Космического флота и какой-то там сверхсекретной внешней разведки, попадали в довольно серьёзные переделки, их не вытаскивали из оволятора за несколько имперских суток.

А я… Я привольно валялась в эргономичном кресле-кровати и рассматривала свои руки. На указательном пальце левой когда-то был шрам-напоминание о печальных последствиях глупого риска и дурости. Это ещё у родителей меня укусила соседская полуслепая избалованная собака. А вот тут красовался мой особо памятный синий ноготь. Сразу после поступления в академию я умудрилась на первой же студенческой вечеринке разбить бутылку из дорогущего глизовского стекла и напрочь отрезать себе безымянный палец. Его быстро пришили обратно, но форма и цвет ногтя изменились. Я потом ещё долго шутила, мол, пальцы в госпитале перепутали и пришили мне чей-то чужой…

Куда всё подевалось? У них что, лазарет вместе с косметологическим салоном? Процедура полной полировки кожи весьма неприятна. Я видела однокашниц, “страдавших за красоту”. Пару дней потом точно лучше в зеркало не заглядывать. Отёки, пигментные пятна. А тут у меня… как и не было ничего. Ногти блестели, волосы отросли сантиметров на десять. Даже ресницы и те стали гуще, мешая мне трезво смотреть на творящееся вокруг безобразие.

Валяюсь я в центре каюты Лазурного вора, нагло плюю в потолок, жду обещанного мне обеда. Или завтрака? Шерв его знает… На пушистом ковре под ногами лежит кверху брюхом Бурашка. Вор сказал, что она теперь ещё долго будет только есть и спать. Яд собирает, чертовка. Почему-то он тоже её не боится.

Странный он. Очень странный. И дело не в цвете лица или рук, хотя за все семь лет обучения в пёстром калейдоскопе студентов Имперской Космической Академии такие расцветочки мне ни разу не попадались. Уж на что белокожие были редкостью. Лазурный? Пока он вытаскивал меня из топливного трюма корабельного катера, было время его рассмотреть повнимательнее. Разноцветный. Собственно говоря, я ведь тоже не белая. Под жёсткой звездой летнего Тиаманта и вовсе быстро становлюсь похожей на голодианку. Это если себе страшно льстить.

Раздался тихий шелест открывающейся двери. Я тут же плотно закрыла глаза, делая вид, что крепко уснула. Не хотела с ним разговаривать совершенно. Вот ещё. Подумаешь, спас меня от чернокожего. Эка невидаль!Выкупил на аукционе за какие-то невероятные деньги. Ещё бы понять мне, зачем. Он ведь ничего совершенно не знает, и признаваться в близко родственных связях с известными всей галактике адмиралами я решительно не собираюсь.

– Не притворяйся… – прозвучал необычно низкий голос. – Когда спят, так старательно не зажмуриваются.

Тяжко вздохнула, открывая глаза, чтобы встретиться взглядом с хозяином каюты. Удивительным. Как я раньше этого не замечала? Цвет радужки светло-серый, совершенно обычный для рядового землянина, и фантастический для большинства жителей нашей галактики. Очень красивый разрез, и пушистая щётка по-девичьи длинных и тёмных ресниц. Таким впору завидовать. Нервно сглотнув, поднялась, окончательно разрывая визуальный контакт и неожиданно осознавая: он меня тоже разглядывает. Пристально и внимательно.

Как редкую рыбку в аквариуме. Чисто натуралистический интерес. Неприятно. Медленно села на край кресла, послушно подставившего мне под поясницу упругую выпуклость широкой спинки сидения. Глубоко вздохнула, потрогав порядком отросшие волосы, и усердно принялась заплетать их в тугую косу.

Освещение каюты медленно разгоралось, словно восход белой звезды. Предметы вокруг проступали всё чётче. Довольно невысокий стол, ещё одно эргокресло, смахивающее на сплющенного глубоководного осьминога, на полу пара круглых воздушных подушек, похожих на вялые яблоки.

Как я тут оказалась? Он сам меня звал. А потом не прогнал. Места в весьма скромных апартаментах лазурного капитана нам с ысой достаточно. А если себе малодушно не врать, то единственная причина моего здесь нахождения была совершенно другая.

Сегодня я просто боялась опять оказаться похищенной. Даже выход за двери в просторный и светлый вполне коридор жилой палубы давался мне с явным трудом. Всё мне казалось, что снова откроется люк диафрагмы, оттуда высунется рука или пасть, или хвост, – что угодно. И меня снова втащит в опасную тёмную комнату. Здравствуй, ещё одна фобия. Это скоро пройдёт, я уверена. Но не сегодня.

Но самое странное было в том, что вор явно меня понимал. Когда к нему в каюту явилась испуганная и взъерошенная я, он ни о чём не расспрашивал. Кивнул мне на кресло, нынче ставшее моим личным надёжным пристанищем, тихо выругался и неожиданно вышел, предусмотрительно мне бросив: “Я запираю каюту. Выйти ты сможешь, но, кроме меня, сюда больше никто не войдёт. Я принесу тебе что-то перекусить.” И немедленно мне полегчало. Нет, правда! Лазурный меня не убьёт, раз уж отвалил столько денег и спас из проклятого трюма.