Маруся и Лазурный вор

Судя по циферблату часов на стене, его не было чуть больше часа. Судя по фантастическим запахам, ворвавшимся вместе с ним в уютное помещение, он всё же решил меня покормить. Это радовало. Я задумчиво заплетала косу, разглядывая крепко спавшую ысу. Круглое пузико ритмично подёргивалось во сне, задняя лапка отбрыкивалась от злобных врагов, на уродливой мордочке застыло счастливое выражение.

Неожиданно прямо передо мной возникла… тарелка! Естественно, не сама по себе, её мне протягивал вор. Я уставилась на это чудо природы, отказываясь поверить собственным глазам. Не бокс, не впитывающий трапезный биолист, как в столовой Космоакадемии, а подлинная, судя по внешнему виду, фарфоровая тарелка! Вообрази я в его ультрамариновых пальцах граурского крокодила или зрелую шервову кладку на пушистом ковре под ногами, я и то поразилась бы меньше.

– О! – только и смогла глупо выдавить из себя дипломатичная и благодарная я.

– Это твой… завтрак? – на васильковом лице сочно пылало выражение плохо скрываемого торжества. – Так, кажется, говорят на Земле?

Шах и мат тебе дурочка Маша. Спалилась на первом же выходе. Да, в моём отвратительном досье на витрине рабского торжища внятно значилось: девственница и землянка. Но Земля не крошечный Тиамант. У нас там живёт многоцветная куча народу. Половина из них точно женщины. Четверть женщин – вполне себе девственницы. Ну… это я соврала себе снова. Но даже если десятая часть, это всё равно весьма немало! Плюс целая россыпь колоний, заселённых когда-то землянами. В таковом муравейнике чрезвычайно непросто отыскать одну махонькую землянку и вычислить её высокопоставленных родственников. А я, как могу, значительно облегчаю задачу. Умница, что сказать.

На фарфоровой идеально круглой тарелке, филигранно расписанной невероятно сложным цветочным орнаментом, лежал горячий бутерброд. Настоящий, всамделишный. Я до такой степени была потрясена одним видом тарелки, что его не заметила, а совершенно напрасно. Натуральный продукт в космосе давно стал предметом непозволительной роскоши. Или на корабле здесь стоит дорогущий кухонный принтер или…

То самое “или”. Потому что еда, даже вышедшая из лучшего и современного принтера, только немного похожа на свой прототип. На вкус она вся как бумага. Нет, вкусовые добавки творят чудеса, и бумага из принтера будет со вкусом грибов или даже свинины.

А тут… ароматная корочка запечённого сыра, тонкие ломтики свежих помидоров, прикрывавших великолепно прожаренный стейк, и всё это высилось на ломтике тонкого чёрного хлеба. Чёрного! Ржаной хлеб во Вселенной встречается примерно так часто, как синекожие люди.

– Э… – я сегодня – само совершенство. И выразительна, и на диво красноречива. – А в чём тут подвох?

– Ешь, это вкусно. Мне лично понравилось, – ответил мне синий и беззастенчиво сунул в руку… нет, к моему тайному облегчению, не сервизную чашку на блюдце, а банальный квадратный стакан из вездесущего фастика.

– Где ты взял эту роскошь? – всё ещё недоверчиво принюхиваясь, я куснула расплавленный сыр. Это он. Не имитация, не гипнотическая иллюзия. Сыр. Натуральный продукт из коровьего молока. В каюте пиратского капитана, на противоположном краю нашей галактики. Ущипните меня.

– Ну, конечно, украл, – синий мне улыбнулся. – Я же вор. Моё дело нехитрое: тащу всё, что мне вдруг случайно приглянется. – И снова весьма выразительный и насмешливый, бархатный взгляд, от которого меня уже дёргает, словно бьёт электрическим током. – Лучше посмотри вот сюда, час назад мне прислали прелюбопытнейшее сообщение.

Щелчок пальцами, и второе эргокресло подобралось поближе. Ой, всё. Нашёл чем меня удивить. Довольно обычная мебель. Ну хорошо, дорогая обычная мебель. Хотя, судя по изрядно потёртому виду, уже и не особенно дорогая. Упав в мягкое ложе, тут же послушно обнявшее мужскую приземистую фигуру, вор снова щёлкнул пальцами. Странная у него форма управления внутренним интерьером.

Над нашими головами развернулся широкий голоэкран. С которого на меня требовательно смотрел… Верховный командующий Имперским Космическим Флотом Анатолий Аверин.

13. Ход пешкой

Усилием воли у меня получилось не выронить изо рта свой кусок бутерброда. На этом вся воля внезапно закончилась. Утекла, как вода в сухой жадный песок. Окаменев, я неподвижно сидела на мягком пьедестале эргокресла, как будто на раскалённой, щедро промасленной сковородке. И остро чувствовала себя той самой рыбкой, что сейчас будет подана к ужину. Или что там у нас по местному расписанию. Под маринадом и с пряностями.Это была просто запись. Я толком е

Усилием воли у меня получилось не выронить изо рта свой кусок бутерброда. На этом вся воля внезапно закончилась. Утекла, как вода в сухой жадный песок. Окаменев, я неподвижно сидела на мягком пьедестале эргокресла, как будто на раскалённой, щедро промасленной сковородке. И остро чувствовала себя той самой рыбкой, что сейчас будет подана к ужину. Или что там у нас по местному расписанию. Под маринадом и с пряностями.Это была просто запись. Я толком её не услышала, мало что поняла. Сидела, уставившись в голограмму, и не видела ничего, кроме бесстрастного лица старшего брата, до дрожи пугающего своим выражением. Его фамильный, “вымораживающий”, чисто Аверинский взгляд.Братья умели смотреть прямо в душу. Матушка всех троих нас наградила такими глазами, цвета земной летней грозы. И вполне ощутимые молнии братец метал этим взглядом с экрана на головы тайным врагам, покусившимся на святое. А ещё я отчётливо видела в нём молчаливый укор, брат как будто бы меня спрашивал: “Что же ты, Машка, опять натворила?!”

Они меня скоро найдут. Или я очень плохо знаю своих старших братьев или… искать уже будет нечего. Второе куда более вероятно. Пираты трусливы. Нас этому постоянно учили, как и тому, что вступать с ними в мирные переговоры, пусть даже и в сугубо частном порядке, невероятно рискованно. И неоправданно. Но Ант предлагал именно это. Зачем? Просто оттягивал время? Или я плохо его поняла? Скорее всего. Бедные наши родители! Снова Машка прибавила им седин. Очень надеюсь, что братья о нашей беде им пока сообщать не спешили. Я крепко зажмурилась и заставила себя проглотить кусок бутерброда, застрявший во рту. Вкус исчез вместе с запахом. Все ощущения туго свернулись в воронку и с треском рассыпались. Осталась лишь остановленная картинка на голоэкране.

– Совершенно удивительное фамильное внешнее сходство, не правда ли? – уронил совершенно спокойно космический пират. – А я всё припомнить не мог, где уже видел такие глаза.

– Понятия не имею, о чём ты… – запихнула в рот новый крупный кусок и мучительно его жевала. Прозвучало так жалко, что ужасно хотелось заплакать. Кажется, у меня формируется новая фобия. Буду бояться теперь бутербродов.

– Необычно другое… – словно меня не услышав, продолжил Лазурный. – Зачем он это сделал, где логика?

– Любит сестру? – пискнула я и открыла глаза, тут же внезапно столкнувшись с пристальным взглядом хозяина.

– Сестру? – он мягко, беззвучно смеялся. – В послании ни слова не было сказано о каких-либо сёстрах. Верховный адмирал Аверин лишь сообщил, что неизвестные преступники тайно похитили чрезвычайно важного для него человека. Если бы не ваше ошеломительное внешнее сходство, я бы даже решил, что речь шла о возлюбленной. У землян так крепки близко родственные связи?

В разведку меня никогда не берите. Он ведь даже ловушек не ставил! Никаких пыток, перекрёстных допросов с применением запрещённых приёмов и вражеских техник. Я сама так бездарно спалилась. Всегда Машку Аверину подводила привычка собственноручно проблемы себе создавать, а затем героически их преодолевать. Но сейчас я сама себе превзошла. И ответить Лазурному нечего…

– Значит, сестра… – продолжая меня совершенно беспардонно рассматривать, синий пальцами правой руки осторожно коснулся виска и серьёзно задумался. Картинка на голоэкране послушно раздвинулась, стоп-кадр послания быстро погас, и на смену ему появилась прекрасная я. Во всей первозданной красе, так сказать. В полный рост, голая и беззащитная.

– Ты лучше запей, – посоветовал синий, быстро переведя взгляд на экран. И тут же поморщился.

– Прекрати меня разглядывать! – фыркнула я возмущённо, но жидкость в стакане отхлебнула. Неожиданно там оказалась простая тёплая вода, очень вкусная. Отчаянно надеюсь, что синий меня не отравит. – И вообще, это нейромодель. В жизни я не такая.